Утро.
Яркий солнечный лучик медленно скользит по стене, спускаясь на прикроватную тумбочку, с кучей фотографий, касаясь волос и лица спящей Эммы Свон.
Ой, простите Джонс.
В это время к их дому, да, тому самому, который Генри и Киллиан выбрали для нее, подъехал старенький «Джип», и из него, осматриваясь и вслушиваясь в звуки пробуждения городка, вылез высокий темноволосый юноша в потертых джинсах и клетчатой рубашке. Поднявшись на крыльцо, парень открыл дверь и вошел в дом. Из маленькой кухни, совмещенной с гостиной доносились чудесные домашние запахи яичницы с беконом и кофе.
— Привет, папа Джонс! Как там мама?
— Генри! — Киллиан от неожиданности чуть не выронил тарелку — Не ори ты так, разбудишь. И вообще давно бы уже переехал к нам, три комнаты пустые, долго будешь гонять туда — сюда?
— Я думаю, я решаю… И наверно перееду на каникулах.
— У Регины стало слишком тесно?
— Не то чтобы тесно, просто… Ну, мне кажется здесь я нужнее, — Генри провел рукой по волосам — Ты слышал про очередной благотворительный вечер Голда?
— А то! — Джонс вытер руки о полотенце и прошел в гостиную, там, на журнальном столике лежало три приглашения.- Вот смотри, даже приглашение оформить постарался.
— Ну, ни хрена себе, а чего не золотом? Так все серьезно. Долго же дедуле вину заглаживать.
— Мистер, ну что за выражения?
«Нихрена себе» — передразнил Киллиан.
— Уймись папаша, — Генри улыбнулся и шутливо толкнул Джонса в плечо — Ты идешь с мамой?
— Ну да, во-первых там будут все наши друзья, и не только. Будет полезно завести новые знакомства для моей фирмы. А во вторых, Эмме становится скучно дома, пусть развеется.
— А это не опасно? — Генри поднял бровь, как Джонс.
— Ммм? Что не опасно? — В гостиную спустилась, сладко потягиваясь, сонная Эмма.
Господи — думал Киллиан
, — Какая она у меня милая, сонная, такая неописуемо красивая в этой своей пижаме, с этим хвостиком и румяными щеками. Он готов был сдувать с нее пылинки, и каждый раз, смотря на нее, он замирал и забывал обо всем.
— Да так, ничего, — Киллиан подошел к ней и, обняв, поцеловал — Голд устраивает вечеринку.
— Здорово. Ну, так о какой опасности вы говорили? Ой, привет пацан, каким ветром?
— Здравствуй мама, все тем же. Приехал к любимой мамочке и будущей сестренке. А вообще я подумал… Я подумал, может не стоит туда идти?
— Я тебя умоляю Генри, я беременна, а не больна. И вообще… Может, хватит сдувать с меня пылинки. И почему ты еще не переехал, если не хочешь оставлять меня одну?
— Я перееду. Позже. Обещаю, — Он улыбнулся и посмотрел в сторону кухни.– А вообще у кого-то сейчас погибнет завтрак. Так вкусно пахнет, а я так хочу есть.
— Пожалуйста, пожалуйста, проходи, только накрываешь на стол ты, и посуду потом ты тоже моешь, мистер.
— Есть сэр! — Генри шутливо отдал честь.
— Стоп. А руки этот мистер мыл? — спросила Эмма.
— Нет.
— Так вот иди.
Киллиан засмеялся, и, посмотрев на жену спросил:
— Как ты?
— Я счастлива, — ответила Эмма и потянулась к мужу за поцелуем. Он нежно обхватил ее лицо руками, отвечая на поцелуй, невесомо, как в первый раз. Хотя, нет, их первый раз был страстным, как глоток воды в пустыне, а это было нечто новое, как благодарность, как поклонение ее красоте и ее любви.
— Я люблю тебя, Киллиан Джонс.
— Я тоже тебя люблю. Ты такая красивая, как будто светишься.
— Так и есть. Потому что у меня под сердцем наше солнышко, — Эмма взяла мужа за руки и поднесла к животу. Киллиан присел перед ней на колени и, уткнувшись в ткань пижамы, прижавшись к ее талии носом, прошептал:
— Ну, здравствуй, красавица. Как ты там? Папочка уже соскучился.
Ответом был легкий толчок.
— Ой, полегче там, вы… Что ты шепчешь?
— Я? — Джонс поднял на жену глаза и хитро улыбнулся — Я сказал, что соскучился.
— Еще рано.
— Знаю, — Он расстегнул пару нижних пуговок ее пижамы и поцеловал ее в живот, Эмма засмеялась, ероша ему волосы — Перестань сейчас же, мне щекотно.
— Не перестану, — он провел кончиком носа по коже, вызывая легкие мурашки — Я хочу поиграть с дочерью, миссис Джонс.
— Перестань, — Эмма продолжила ерошить волосы мужа, превращая его шевелюру в художественный беспорядок, — Ты же не хочешь, чтоб я от ваших игр родила раньше времени. Наиграешься еще.
Она широко улыбнулась и ладонью отодвинула его лицо… В ответ Джонс обхватил ее колени, от чего ей пришлось вцепится в его плечи:
— Киллиан! Что ты делаешь?
— Не хочу отпускать моих девочек. Все. Не пущу.
— А завтракать девочкам не надо? Если от завтрака еще что-то осталось.
— Упс. Конечно… Пошли, — Взяв Эмму за руку, он повел ее в кухню.
Генри Миллс наблюдал эту счастливую семейную картину и тихо радовался за мать и ее пирата. Где-то далеко, в глубине его мыслей шевелился червячок ревности. Ему уже двадцать один и он вырос, его всю жизнь окружало куча интересных событий, и заботы. От приключений в маминых сказках, до простых походов в кино. Да Регина читала ему сказки, и то путешествие за Эммой, обретение сказочной семьи… Да, все это обычному ребенку и не снилось. Конечно, с таким генеалогическим древом… Генри вздохнул и продолжил свое наблюдение, за новой веткой в этом дереве семьи Чармингов.
Кто бы мог подумать, что его отчимом станет пират, а со стороны приемной матери разбойник, но дело было не в этом, просто после всего того, что пережила Эмма и после всего, что пережил Киллиан, Генри просто обязан был быть с ними. Точнее с мамой. С родной мамой и будущей сестрой. Он сейчас не хотел делить ее ни с кем, поэтому и гонял старенький «Джип» из одного конца города в другой, потому и проводил с ними вечера на пролет и выходные с Джонсом в гараже, на пирсе. Он иногда ловил себя на мысли, что готов даже заслонить ее от Киллиана… Но смотря в его глаза, смотря на то, как Киллиан не хуже него пытается с каждым днем, любым способом, словом, жестом поступком сделать Эмму счастливой… Дурные мысли летели прочь, от звука ее смеха, от их счастливых улыбок. Они с Киллианом не соревновались в заботе, они работали командой.
И на этот благотворительный вечер Генри Миллс станет ее тенью, станет охранником и самым лучшим и заботливым сыном и будущим старшим братом. Впрочем, как и в любой другой день.
— Генри! Ты там застыл что ли? Земля вызывает Генри Миллса!
— А?! Чего… Я да…я помою посуду.
Вечер.
На город опускались лиловые сумерки. В доме Джонсов зажигались огни. У большого зеркала, в просторной комнате стояла наверно самая красивая женщина, самая любимая, заслужившая такое счастье, как материнство.Черный шелк длинного платья в пол, обволакивал фигуру, подчеркивая ее положение, заставляя ее любимых мужчин буквально таять, превращая их в охрану президента.
— Генри не стой в дверях, а лучше помоги мне платье застегнуть.
— Да конечно, мам… Только ты мне потом поможешь завязать эту дурацкую бабочку.
— Попроси у Киллиана.
— Шутишь что-ли? Он чертыхается уже минут сорок!
Эмма хихикнула и развернулась к сыну.
— И в кого интересно ты такой высокий? — задумчиво спросила она, положив руки ему на плечи расправляя пиджак.
— Даже не знаю…мало ли у нас сказочных и высоких в родне… Всех и не упомнишь.
Ловко орудуя полоской ткани, Эмма расправила бабочку и еще раз посмотрев на сына пошла искать туфли и сумочку.
— Мам?
— Да.
— Никаких каблуков.
— Ну, Генри, — умоляюще посмотрела она на парня.
— Ничего не хочу слышать, сейчас скажу Джонсу.
— А вот и не скажешь!
— Мама, я серьезно, Миллс скрестил руки на груди и встал в позу.
— Эти босоножки мои любимые, и всего три сантиметра.
— Спорим, что не три, — Генри серьезно уставился на черные босоножки, состоящие из переплетения серебряных и черных кожаных лент- нитей. Каблук был тонкий, не казался устойчивым… — Нет.
— Хорошо, тогда достань мне вон ту коробку.
Генри достал с верхней полки коробку с черными балетками лодочками. Эмма с недовольным видом сунула в них ноги.
— Доволен?
— Да, — Генри картинно задрал голову и провел рукой по волосам.
— А вообще-то кому-то не мешало побриться.
— Это ты своему мужу скажи, а мне и так не плохо.
— Что она должна мне сказать? — Джонс с измученным видом зашел в комнату, на шее болтался кое-как завязанный галстук бабочка.
Эмма, если ты мне его не завяжешь, клянусь я приду к Голду своем пиратском плаще. Почему обязательно так?
— Это милый, называется дресс-код. Привыкай, — Пара движений и бабочка на шее Джонса была завязана.
— Вот и все. Ну что. Пойдемте, — Эмма взяла их под руки.
***
Лиловые сумерки сменились синим бархатным вечером, еще немного и городок в штате Мэн накроет звездная августовская ночь. Подъездная дорожка к дому мэра Миллс светилась огнями. Регина любезно согласилась принять гостей вечеринки Голда у себя. Он из кожи вон лез, чтобы вновь и вновь загладить свою вину перед городом, перед его жителями и главное перед Бэлль, которая, конечно, его не простила. Девушка слишком долго ходила с ним по лезвию ножа и в последний раз все-таки порезалась… К ней вернулся Гастон, который по сравнению с Голдом хотя бы не врал.
Ну не будем отходить от наших героев…
— Вы идите, а я отгоню этого зверя на стоянку. Я вас догоню, — Киллиан открыл дверь черного «Форда» подаренного Чармингами им с Эммой на свадьбу, взамен сгоревшего «Фольксвагена Жука».
Эта, скажем так, слишком не пиратская машина предназначалась только для таких вот официальных выездов, но уж никак для рыбалок и поездок в горы. Для этого использовался старенький «Джип», собранный по частям, стоивший бессонных ночей Генри, Роланда, Робина и Киллина в гараже у Регины, и даже чуда не понадобилось, чтобы эта колымага зажила новой жизнью.
— Мам, ты как?
— Нормально все, все хорошо правда, только вот ноги жутко устали… Я же говорила, что на каблуках мне было бы лучше.
— Не начинай. Иначе позвоню доктору Вейлу, и он тебе прочитает лекцию о пользе и вреде каблуков…
— Бе-бе-бе, — Эмма схватила сына за рукав, и они пошли по освещенной дороге.
Это ли не счастье? — думал Джонс, смотря на Эмму и ее сына. Вот он пытается пригладить волосы рукой, вот она снимает с него солнцезащитные очки… Действительно, зачем они ему ночью? Он смеется и шутит, они останавливаются и болтают с Бэлль и Тинкербел… Так просто, так уютно.
Это ли не величайшая награда знать, что кроме героических поступков, подвигов и всего прочего сказочного, ты оставишь в этом мире частичку себя. Генри стал ему родным, почти сыном, и он доверял ему, хотя так было с самого начала, он знал, что этот парень будет лучшим старшим братом за всю историю семью Чармингов и Джонсов.
Киллиана всегда пугала мысль, стать отцом, и потом дальше, каким он станет отцом. Он вспоминал их с братом в постоянном ожидании, он вспоминал, как их отец бросил их… И как потом, подло предал.
Но посмотрев в глаза Эмме шесть месяцев назад, посмотрев на Генри и их счастливые солнечные улыбки он понял, что теперь свернет горы, разобьется в лепешку, но станет лучшим, для своего ребенка.
Когда он узнал что это дочь, он готов был скупить все цветы в мире… Он жил Эммой, он жил тем, что дала им судьба.
Он загнал машину, и почти догнав жену и Генри, в голову пришла мысль… А почему бы не запечатлеть этот момент.
— Эмма, Генри, обернитесь, я думаю, получится отличное фото. Вы просто замечательно смотритесь вместе.
— Ну, хорошо…давай, — Эмма протянула Джонсу телефон. Один щелчок затвора и фото на память готово, оно пополнит коллекцию семейных фото на камине или в альбоме.
Обняв жену и пропустив Генри вперед, они вошли в освещенный холл дома мэра…
Январь 2016.
