Северное сияние.

Я вытащил руку из воды и положил на край полыньи. Попытавшись закинуть ногу на льдину, я лишь соскользнул с подмытого льда, вновь погрузившись в воду. Черт. Промокшая куртка, словно якорь, тянула меня вниз, сковывая движения. Хотя, она и сухой была не легче. На секунду в глазах потемнело, и я понял, что нужно как можно скорее избавиться от балласта и выбраться на лед, не дожидаясь смерти от переохлаждения. Холод сковывал мое тело, онемением отдаваясь в конечностях. Я с трудом стянул с себя мокрую, прилипающую к телу, когда-то теплую куртку, и снова попытался закинуть ногу. Когда это наконец удалось, быстро перекатился в сторону прочной кромки. После этого маленького героического подвига я, тяжело дыша, рухнул на спину. С трудом достав рацию из кармана, я попытался связаться с базой. Проклятье. Она ведь искупалась вместе со мной. Теперь она совершенно бесполезна. Сказав на прощание несколько не очень лестных слов, кинул аппарат связи куда подальше. Чтобы глаза не мозолил. Выпустив пар, осознал, что теперь окончательно лишился возможности связаться с кем-либо из спасательной команды. Проклятье. Вдруг я услышал громкий лай - мой пес Почи, быстро перебирая лапками, плыл в ледяной воде в мою сторону, хрипло лая. Собрав последние силы, аккуратно подползаю к краю льдины, на которую мне, к удивлению, удалось забраться. Почи, подплыв так близко, как только смог, ждал спасения. Бросить своего верного друга, тысячи раз спасавшего меня от одиночества, я не мог. Протянув руки вперед, вытаскиваю на льдину лайку, помогающую мне своими короткими, но сильными лапками, упираясь когтями в лед и отталкиваясь.  Оказавшись в безопасности, пес завилял замерзшим хвостиком и начал лизать мне лицо, я же повалился на спину, чувствуя слабость во всем теле. Пальцы ног больно покалывали, как и пальцы рук, а дышать становилось все тяжелее. Все мое тело дрожало, а в груди будто появился ледяной ком, из-за которого каждый вздох отражался болью во всем теле. Ушей и щек я вообще не чувствовал, да и носа тоже, холод давно заморозил все мои чувства.  Чем отчетливее я чувствовал, как холод пробирался в каждую клетку моего тела, тем больше начинал паниковать, боясь умереть так нелепо. Почему я вообще оказался в таком положении? Этот момент из памяти был полностью стерт, хотя и произошло все не более тридцати минут назад. А, может, больше. Не помню. Ничего. Пытаюсь шевелить руками, Почи замечает это и, полагаю, думает, что я хочу с ним поиграть. Пес подбегает ко мне и радостно виляет хвостом. Мой друг тоже замерз, я вижу это в его блестящих глазах, или это мне мерещится из-за холода? Почи чихает, потом еще раз, и еще, и еще. "Друг, ты тоже умираешь?", - шепчу я, скорее всего, посиневшими губами, которые совсем меня не слушались. Губы мои стали шершавыми и твердыми. Почи прижимает свои обмороженные ушки, кончики которых отвалились от сильного холода, и, поскуливая, ложится на мою грудь. Его теплое тельце начинает холодеть. Мне становится страшно, нет, я не смерти боюсь, я боюсь остаться в одиночестве в последние моменты моей жизни. Холод. Он проникает в меня. Сковывает. Подчиняет. Уничтожает все. Мое тело. Мое сознание. Мою жизнь. Нужно срочно что-то делать, не хочется лишиться разума и умереть в забытьи и полубреде. Я посмотрел на небо и замер. Нет, я не замерз окончательно, просто что-то необычное, волшебное заставило меня забыть о страхе и холоде. Огромное "покрывало" из различных цветов и красок сменило ту темноту, присутствующую на небе всего несколько минут назад. Разноцветные огни заполнили собой все пространство, уничтожая каждый клочек тьмы. Сине-зеленые полосы переплетались с розово-красными и фиолетово-голубыми, создавая подобие волн, бущующих в море. Вся палитра цветов разлилась в этом "небесном океане" всего за пару минут, быстро заняв все пространство. Бледные линии то плавно, то резко сменялись более яркими и насыщенными, а переливание цветов создавало иллюзию движения воздуха, будто волн. Ленты из красок, словно змеи, опутывали небо и друг друга, связываясь и сливаясь между собой. Это поистине завораживающее зрелище все больше заставляет меня забывать о холоде. Мокрые вещи больше не давят на тело так сильно, как раньше, хотя давно начали покрываться тонкой коркой льда, хрустевшей при каждом моем движении. А сияние все еще "танцует" в темном синем небе, как языки пламени, грея мою душу. Стало очень спокойно и тепло. Наверное, кончина уже близко. Ничего другого не остается, как просто наблюдать за этим северным чудом. Самое волшебное северное сияние в моей жизни. Как мне повезло, я один из немногих, кто смог увидеть перед смертью подобное. И не страшно вовсе. Как бы я хотел прикоснуться к этим огням, навсегда запомнить их цвет, запах, ощущения, полученные от прикосновения к ним. Я начал мыслить глупо перед смертью. Прикоснуться к такому великолепию нельзя, так задумал Бог. Может, для того, чтобы люди не смогли разрушить этот маленький красочный мир холодной сказки, спасающий каждого человека, нуждающегося в душевном спокойствии? Я всматриваюсь в каждую деталь, изучая необыкновенное явление, это помогает мне отвлечься от нехороших мыслей. Почи похолодел, наверное, он умер. Собрав все силы, которые у меня были, второй раз, обеими руками прижимаю к себе маленькое тельце своего друга. Хвостик больше не шевелится, грудь не вздымается от тяжелого дыхания, ушки не подрагивают от холода - это его конец. Разноцветные ленты, образующие небесное "покрывало", побледнели. Огни медленно гаснут над моей головой, оставляя меня в пугающей темноте. Мои веки тяжелеют, смотреть становится все сложнее. Я медленно закрываю глаза, погружаясь в забытье. *** Дул холодный северный ветер. Северное сияние все еще сверкало на небе. Полярник просто не смог увидеть его в последние секунды жизни. На груди мужчины, прижимаемое руками, когда-то полными силы, лежит окоченевшее тело пса. - Григорьев! Вы меня слышите? Это группа спасения. Отзовитесь! Григорьев! - рация хрипела, а низкий мужской голос продолжал звать Леонида Григорьева - русского ученого-полярника. - Григорьев! Вы меня слышите? Григорьев!