Привет, Кай!
Если ты читаешь эти строки, то, скорее всего, меня уже нет в живых. Нет, не подумай ничего дурного, это не самоубийство, наверно, вернее будет назвать это разрушением. Болезнь, внезапно поразившая меня, потихоньку забирала мою жизнь уже больше пяти лет. Да, я заболела вскоре после того, как ты уехал. Прости, что писала тебе так мало писем, хотя, думаю, это только мне так кажется, что написано было мало. Знаешь, когда Смерть стоит рядом с тобой, кажется, что ты ещё столько не сказал, поэтому я постараюсь вложить всё то несказанное в эти строки. Когда мы с тобой познакомились, ты помнишь? Я, честно говоря, уже забыла, кажется, что мы знакомы всю жизнь. За проведённое с тобой время ты стал моим самым близким человеком, помог мне раскрыть себя. Как ты и советовал, я начала рисовать. Многим понравились мои картины, но я считаю, что ты тоже в какой-то мере их автор. Это ведь ты вселил в меня надежду и веру, помог встать на ноги, расправить крылья. Как бы мне хотелось провести тебя по выставочному залу и показать наши достижения за прошедшее немалое время. Я рисовала практически постоянно, пытаясь перенести чувства в картины, чтобы они могли достичь тебя даже на расстоянии. В письмах же я тебе практически ничего о себе не рассказывала. Твои послания всегда были такими жизнерадостными, ты рассказывал о новой жизни в большом городе, о новых знакомых, иногда писал о своих проблемах и переживаниях. Я была рада, что ты делился со мной своими чувствами, эмоциями. Мне казалось, что я тоже проживаю с тобой целую жизнь. Я же отвечала тебе подбадривающими письмами, немного рассказывала о себе, но лишь вскользь, чтобы удивить тебя при встрече. Ну здравствуй, мы встретились спустя столько лет на этом листе бумаги, и я наконец расскажу тебе, как жила все эти годы. Первое время я привыкала жить без тебя. Это было довольно сложно, но я справилась. Музыка и рисование помогли переключиться на что-то новое, зажить новой жизнью. Я погрузилась в творчество с головой, практически не замечая ничего, даже времён года. Но болезнь, внезапно подкосившая здоровье и разрушившая мой маленький мирок, в котором я заперлась, заставила оглянуться и посмотреть на жизнь ясным взором. Полностью поглощённая рисованием и перепиской с тобой, я не заметила, что прошло время, поменялась жизнь, поменялись окружающие меня люди. Но я осталась такой же. Это испугало. Новый мир пугал, а больничная палата только увеличивала страх. Но, спустя несколько операций, мне позволили снова рисовать. Долгое время у меня выходили мрачные картины, разительно отличающиеся от предыдущих работ. И всё же я преодолела и это. Я по-новому взглянула на нашу переписку. Мне уже не было так приятно читать лишь о тебе, твоей жизни, взлётах и падениях, друзьях и девушках. Письма перестали приносить столько радости. Хотелось пообщаться с тобой в живую, увидеть, как ты изменился. Наверное, тогда мне было бы легче отпустить прошлое. Но ты не приезжал. А я рисовала, снова и снова, меняя листы и холсты один за другим. Постепенно душа пришла в себя после потрясения, а может, сказывалась и болезнь, ведь оставалось так мало времени и так много несказанного. Знаешь, я в основном рисовала людей. Возможно, когда-нибудь ты увидишь мои картины и прочитаешь в них то, что я вложила. Работы совершенно разные,я старалась не рисовать одинаковых людей. Возможно, это глупо звучит, но мне казалось, что каждый герой картины забирает с собой частичку меня, я чувствовала себя разодранной на мелкие клочки. Мне нравилось это ощущение, словно эти частицы будут согревать души людей, увидевших моих героев. Так я жила примерно три с половиной года. За это немалое время мои произведения успели приобрести успех среди людей. Многие, узнав о болезни, писали письма, в которых желали скорейшего выздоровления. Но я уже знала, что не поправлюсь. Она уже была со мной. Мой Жнец. В один из дней она пришла из ниоткуда и с того времени всегда была рядом. Первое время я боялась её, не хотела, чтобы меня забрали, хотела жить, но потом... всё изменилось. Лица приходивших людей всегда выражали жалость, словно они хотели сковать меня цепями и оставить себе, а лицо Жнеца было всегда спокойным, невозмутимым, лишь изредка, когда я разговаривала с ней, она улыбалась, но в её улыбке не было сострадания. Она просто ждала, когда придёт моё время и когда я смогу это принять. Последний год был, наверное, самым тяжёлым. Врачи выписывали всё больше лекарств, таскали по кабинетам, давали бумаги на многочисленные операции, которые подписывали без единого промедления. Наркоз, операция, реабилитация. И снова краски, холсты, бумага. Замкнутый круг, из которого я желала выбраться. Но всё продолжалось, операция за операцией, реабилитация за реабилитацией, лекарство за лекарством. Единственным утешением стало рисование. Я даже перестала слушать музыку, голоса людей стали раздражать. Эмма - мой молчаливый Жнец стала единственной, кого я была рада видеть. У неё чёрные длинные волосы, белеющие к кончикам, аккуратное лицо, правый глаз чёрный, а левый зелёный, меня всегда это поражало. Когда она только пришла, оба глаза были тёмными, но постепенно они приобретают оттенок моего любимого цвета. Наверно, так и должно быть. Её кожа красивого оттенка, схожего со слоновой костью, на ней простое белое платье, подвязанное широкой чёрной лентой под грудью. Она часто смотрит в окно, сидя на подоконнике. Я рисовала её на предпоследней работе: великолепная девушка, молчаливо глядящая вдаль. Свою последнюю работу я закончила вчера, ровно в полночь. С её окончания пошёл обратный отсчёт моей жизни. Это твой портрет. Я нарисовала тебя таким, каким запомнила пять лет назад, думаю, сейчас ты очень возмужал. Это не работа на холсте, мне захотелось нарисовать тебя карандашом, раньше я очень любила им рисовать. Когда последний штрих завершил моё последнее творение, Эмма подошла ко мне, и я поняла, что время пришло. Но она дала мне время написать это письмо, за что я очень ей благодарна. Честно говоря, я уже плохо помню время, проведённое с тобой, в памяти ясны лишь воспоминания больницы. Но я чётко помню те чувства и ощущения, что испытывала рядом с тобой. Мне осталось совсем немного времени, рука почти не слушается, но ощущение, будто я пишу пером моего ангела - Эммы, будто она даёт мне силы дописать последние строки. Очень хочу увидеть тебя. Как жаль, что не доживу до этого момента. Но знаешь, я увижу тебя оттуда, обещаю, что всегда буду помогать тебе, ведь когда-то ты помог мне. Моё сердце всегда с тобой. Прошу, забери себе мои последние две работы, твой портрет и Эмму. Они твои. Прощай...Лили
P.S. Я люб