Вечные сны

Не можешь изменить мир — изменись сам, Пути Господни неисповедимы. Но стоя на краю обрыва, не верь голосам, Что убеждают тебя в том, что ты непобедимый... (с) Лика никак не могла понять, что на самом деле происходит. Вся ситуация казалась почти абсурдной, сюрреалистичной, напоминающей плод чьей-то не в меру бурной фантазии. Сначала приезд в Москву, потом ее едва не сбила машина, за рулем которой оказался почти оживший сон. Хотя, сейчас, на свежую голову девушка видела небольшие отличия, которые немного смущали. Да, он был похож почти до боли, до дрожи в кончиках пальцев. Да и чего уж там греха таить, ее новый знакомый был весьма видным мужчиной, за право быть с которым передрались бы многие дамочки. Вот только... И это самое «вот только» настойчиво зудело по краю сознания, словно настырный комар над ухом. А потом еще Вероника. Это хрупкое создание с бьющей через край энергией за каких-то полчаса сумело вытащить из нее даже то, о чем сама Анжелика и не подозревала. И это оказалось совсем легко – просто рассказывать о своей жизни, о том, что привело в огромный мегаполис романтичную провинциальную девочку, о мечтах и планах на будущее. Нике хотелось довериться, дотронуться до того тепла и света, который она изучала. Разговор как-то плавно затих сам собой после того, как Дмитрий вышел. Погрузившись в мысли о том, как же она умудрилась так влипнуть в непонятную ситуацию, Лика не заметила чуть насмешливой улыбки, мелькнувшей на губах собеседницы. А Ника, тем временем, мыла посуду, чутко прислушиваясь к голосу друга, глухо доносящемуся из гостиной, и думала над тем, что же ее так смущает во всей этой картине, хотя еще вчера все шло по плану. Странные нити, которые она увидела в ауре Анжелики, неожиданно появились и у Димки, заставляя недоуменно почесать кончик носа. В принципе, это могло означать только одно, тут и к гадалке не ходи, но именно этот вариант не нравился ангелу ну никак. - О чем задумалась? – Голос куратора, или скорее надсмотрщика, как про себя называла его девушка, едва не заставил ее выронить тарелку, которую она в этот момент протирала на автопилоте. - Слушай, а не пошел бы ты... к чертям, котлы полировать? - Фи, как некультурно! И это говорит ангел Господень? - Нет, блин, бабка царя Соломона! Ты меня достал уже до печенок. Не лезь в мои мысли, а? Пока прошу по-хорошему... – Он ее серьезно выводил из себя, но даже не это было самым досадным. Больше бесило то, что Никки до сих пор не могла идентифицировать личность своего «мучителя», что лишь подчеркивало его высокий статус. Хотя, методом исключения все же можно было догадаться. Равных ей по силе было немного, а превосходил лишь сам Создатель. Так что круг подозреваемых сужался просто на глазах. - А если я скажу, что знаю о происходящих с твоим подопечным и выбранной для него «половинкой» переменах... – Эта фраза заставила девушку замереть, словно гончую, которая почуяла долгожданную добычу. - Только не говори мне, что это ТЫ вмешался... - Нет, не я. Но насчет вмешательства ты права. Скажу лишь, что ты действовала правильно, но выбрала не тот объект. - Так, стоп! Не люблю загадки, у меня по утрам логика не работает. Можно поконкретнее, для блондинок? - Ну нет, милая моя, тут ты должна разобраться сама. Хотя... думаю, ты все поймешь чуть позже, когда увидишь сегодняшних гостей... – На этом мысленный разговор прервался, и Ника выдохнула едва ли не с облегчением, когда чужое присутствие в сознании исчезло. Скосив взгляд на Лику, и убедившись, что девушка все так же пребывает в состоянии глубокой задумчивости, она отложила последнюю тарелку, и снова потерла кончик носа. Информации для размышлений было более чем достаточно, и отрицать, что вся эта ситуация ее не взбудоражила, не было смысла. Вопросы стройными рядами маршировали в голове, укладываясь аккуратными стопками на полки по мере значимости. Кто-то вмешался в то, что она плела, меняя судьбу ее подопечного, да и не только его. Память услужливо подсунула первый вопрос «Кто это может быть?», за ним следовал второй, не менее важный – «Что значит, выбрала не тот объект?» Додумать дальше Никки не успела потому, что на кухню вернулся Димка. Мужчина улыбался во все тридцать два, что никак не вязалось с той серой дымкой злости, которая захлестывала его ауру ранее, что не могло не радовать. Она не любила, когда он злился или расстраивался, тогда удивительная лазурь его ауры будто бы тускнела, умирала. И это причиняло девушке почти физическую боль. - Ну что, дамы, не успели тут соскучиться? У меня есть хорошие новости – я, наконец-то, взял отпуск. И у нас ожидаются гости. Никс, Кир будет с минуты на минуту, а Шам обещался через неделю. – Дима устроился рядом с подругой, отмечая хмурую складку на идеальном лобике и немного задумчивый вид, хотел спросить, что случилось, но заглянув в карие глаза девушки, решил отложить этот вопрос на попозже. - Здорово! Я ребят сто лет уже не видела! – Вероника обрадовалась совершенно искренне. Всех участников 4post она обожала, хотя Бикбаева все же чуточку больше, так что уже мысленно строила планы по вытаскиванию честной компании куда-нибудь погулять. Как раз дошла до перебора вариантов, когда где-то в глубине дома раздался переливчатый звонок в дверь, оповещающий о прибывшем госте. Дима пошел открывать, а Никки сцапав за руку Анжелику, потянула ту за ним. Они вышли в гостиную как раз в тот момент, когда Кир с Димкой дружески хлопали друг друга по плечам, здороваясь. - Кирюша! – Блондинка с радостным воплем повисла на шее у друга, и тут прижал ее к себе, приподняв над полом. - Привет, мелочь. Я тоже соскучился по тебе, пропажа. Исчезла, и ни слуху, ни духу. Димс вон чуть национальную гвардию по тревоге не поднял. – Кирилл улыбнулся, опустив девушку на землю, и рассматривая растрепанную, но абсолютно счастливую Веронику. - Ой, да ладно-о-о! Так уж и нацгвардию. - Правда-правда. Бикбаев, подтверди. – Что там должен был подтвердить толком Дима, так и осталось за кадром потому, что в этот момент Кир заметил еще одну участницу их компании, и сердце моментально пропустило удар. – А это что за красота неземная? – Никки проследила за его взглядом, и в голове словно что-то щелкнуло. «Ты выбрала не тот объект»... Но не могла же она настолько сильно ошибиться? Или могла? Пока девушка раздумывала, Димка знакомил друга с Ликой, и одного взгляда на этих двоих оказалось достаточно, чтобы понять – все, тушите свет, сливайте воду, это любовь... - О чем задумалась, малыш? – На талию легли теплые, знакомые руки, и Вероника с трудом удержалась от желания вздрогнуть и помянуть всуе того, кого приличному ангелу вспоминать не стоит. Она и правда настолько погрузилась в попытки вычислить, когда и где она ошиблась с выбором, если встреча Лики и Кирилла была предначертана, что не заметила, как обозначенные индивидуумы вообще слиняли из поля зрения. И только звук удаляющегося автомобиля оповестил о том, что они вообще имели место быть. - Да так, пытаюсь сопоставить факты, и кое-что понять. Потом расскажу. А пока, какие у нас планы на твой отпуск вообще, и на сегодня конкретно? – Уютно устроившись в надежных объятиях, Ника вопросительно посмотрела на своего подопечного. Димка сделал вид, что серьезно задумался, но смешинки во взгляде выдавали его с головой. - Сегодня у нас день святого тунеядца. А остальное будем решать по ходу дела. У меня законных двадцать четыре дня. - Тогда я голосую за поваляться в кровати, и устроить киномарафон! - Полностью поддерживаю. Иди, выбирай фильмы, а с меня попкорн и кола. – Проводив взглядом радостно пискнувшую девушку, Дима направился на кухню, попутно приводя в порядок мысли. Сейчас, когда с лица подруги исчезла почти мертвенная бледность, и она снова светилась изнутри, на душе как-то стало легче. И глядя на тонкие черты, в обрамлении облака золотистых волос, он чувствовал, как снова колотится где-то в горле сердце. Да, почти убедил себя в том, что чувства скорее братские, вот только грыз где-то глубоко внутри червячок сомнения. Потому, что братья просто не могут хотеть своих сестер в том ключе, в котором ему виделась Вероника. Казалось, что где-то глубоко внутри мечется в клетке зверь, умоляя выпустить его наружу, чтобы он мог обладать ею. Присвоить себе, спрятать ото всех, и доводить до исступления, до безумства, пока с ее губ не сорвется его имя, пока не останется сил сопротивляться. Эти чувства затапливали его темной, удушливой волной, заставляя до боли стискивать пальцы… Едва не выронив миску с попкорном, Дима замер на несколько мгновений, прикрыв глаза и пытаясь выровнять дыхание. Сейчас, когда они остались только вдвоем, снова вместе, спустя все то время, что ее не было рядом, он больше не мог бороться с самим собой. Не мог отрицать того, что так долго и тщательно закапывал в самом темном и укромном уголке собственной души. Он любил ее. До боли. До дрожи. До прерывающегося дыхания и потеющих от волнения ладоней. Любил так, как не любил никого и никогда до нее. И пусть прекрасно понимал, что не имеет права, что не суждено, но ничего не мог с собой поделать…