Желание "Сердца"

То утро запомнилось мне серой ватой вместо неба и ярко-алым распустившимся тюльпаном, стоявшим в вазе на прикроватном столике. Вставать не хотелось. Мое тщедушное семилетнее тельце требовало сохранения постельного режима как можно дольше. Я бы, скорее всего, так и продолжила валяться в кровати, но неожиданно до меня дошли радостные возгласы гувернантки: - Святой отец, я так рада вас видеть! Мисс Сайрин, просыпайтесь! Приехал господин Кросс. «Ото-сан». - Не кричите так, у меня уши закладывает. Уверен, наша ранняя пташка вас прекрасно слышала, - Мариан Кросс не сомневался в своих словах. Отворив окно спальни, я без тени стеснения воскликнула: - Папа! Возвращение отца способствовало мгновенному подъему в то пасмурное воскресное утро. Мариан не так уж и часто навещал меня, чтобы я могла позволить себе пропустить хотя бы секунду его нахождения в нашем доме. В тот его приезд мы, как всегда, обсуждали мои успехи в обучении, поведение служанок, соседских мальчишек, его женщин (да, он уже тогда славился своей любвеобильностью). В разговоре мы старались никогда не касаться его работы, даже больше, это было своеобразное табу. Когда нам принесли послеобеденный чай, пришлось на время прервать общение и попробовать вкуснейшие пирожные, изготовленные по секретному рецепту семьи Мюнц, известных в округе кондитеров. На середине трапезы я впала в задумчивость, вспомнив, о чем так давно хотела поговорить с отцом. - Пап… - неловко начала я, - а как умерла мама? Я застала его врасплох. - Хм, - явно желая уйти от ответа, Кросс задал встречный вопрос, - почему тебя это заинтересовало именно сейчас? Смутившись, я отвела взор в сторону. Отец же продолжал внимательно на меня смотреть, ожидая, что я скажу. Я так и не смогла вспомнить, какой ответ дала ему тогда, и чем закончился разговор. Стоило мне запеть и закрыть глаза, как нахлынули воспоминания, и ноги подкосило, пришлось сесть на землю. Наваждение успело пройти, пока самозабвенно, словами, а не действиями, я пыталась одолеть яростную и жестокую толпу акум. И все же акумы были убиты, а их души освобождены, не моим голосом, а Чистой силой, в который раз спасшей меня от неминуемой гибели. На зов отозвалось лишь Сердце. *** В то время как песня лилась из уст Сайрин, Джасдеро и Дебитто быстрее братьев сообразили, что вскоре голос девушки может дойти до ушей Тысячелетнего Графа, которого более не сдерживали путы Линка. Переглянувшись и значительно посмотрев друг на друга, за считанные секунды близнецы возвели стену и купол, отделяющие акум, Ноев и Сердце от внешнего мира. Люди и иные существа, находящиеся за пределами этих стен, не могли видеть, слышать и даже ощущать их присутствие. Ни Вайзли, ни Тики не заметили произошедших изменений: первый внимательно следил за каждым движением Сайрин, а последний с изумлением наблюдал, как с каждой следующей строфой песня становилась все громче, а сама девушка села на землю, и ее тело окуталось зеленоватым сиянием. Чистая сила активировалась, и Ланс, ослепительное копье Рин, встало на защиту хозяйки. Будучи погруженной в собственные воспоминания, она не могла знать, что ее оружие самостоятельно справляется с уничтожением акум. Благодаря песне большая их часть была настроена на скорую смерть, которая означала столь желанное освобождение страдающих душ. И все же акумы высших уровней не намеревались быстро расстаться со своими сильными, смертоносными телами. Темная материя Графа чересчур разожгла в них жажду убийства и инстинкт самосохранения. - Жалкое зрелище. Ты надеялась, что мы тоже отдадим жизни, столь любезно подаренные нам господином? – визгливый, омерзительно-сладкий глас четвертого уровня заставил Сайрин вздрогнуть. Действительно, на что она надеялась, чего ждала? Что враг сам сложит оружие и самоликвидируется? Или что ее Ланс сумеет принести легкую победу? К несчастью, конкретной цели у действий девушки не имелось, движимая минутным порывом и гордыней, она решила, что справится, какой бы высокой не была цена принятого решения. Передышка после окончания песни оказалась недолгой. Выбирать не приходилось: либо нападать, используя всю мощь своего копья, либо призвать на помощь других экзорцистов. Времени на раздумья катастрофически не хватало. Ланс продолжал охранять Сердце. - Сайрин Томпсон. Она обернулась, чтобы понять, кто к ней обратился. Не увидев никого, кроме акум и Ноев, девушка вновь услышала настойчивый бас: - Я прямо перед тобой. Она почувствовала комок в горле. Напротив Сердца стоял высокий мужчина лет сорока. Длинные огненно-рыжие волосы, собранные в неуклюжий хвост, и скрывающая правый глаз челка отличали его от иных представителей мужского пола. - Папа! Папа! – рыдая, Сайрин протягивала руки к отцу. Ноги не слушались, дрожь и гулкие удары в груди не давали ей подняться навстречу полупрозрачному образу Мариана Кросса. – Он ведь убил тебя… - боясь отвести взгляд, девочка любовалась им, не обращая ни на что внимания. Вайзли, Тики и Джасдеро не видели генерала Кросса, и потому не понимали, почему девушка лишь обороняется, и рыдает, и кричит в пустоту. Ведь акумы не остановились. - В другой раз постараюсь все объяснить. Сейчас важнее ты. Что, к черту, ты творишь? Чего ты добиваешься? Против кого сражаешься? Сидишь и думаешь, где взять силы, чтобы победить? – Мариан говорил быстро, но тихо, стараясь не повышать голос. – Я вижу, что Нои тебе не враги, правда, с точки зрения Церкви, ты уже изменница, хотя Чистая сила думает иначе. Впрочем, скажу так – Сердце, коим ты сейчас являешься, управляет Чистой силой всего мира. Раньше Апокриф пытался справиться с этой ролью, но он не преуспел. Если вспомнить, то Чистая сила вела себя самостоятельно, осознанно эволюционировала, спасала жизни экзорцистов. А теперь ей управляешь ты. И тебе нужна помощь. Найди мой Приговор! – тяжело вздохнув, будто сбросив с себя нелегкую ношу, он добавил. – Не глупи, ты же моя дочь. Оружие всех экзорцистов – это часть тебя. Используй его по своему усмотрению. И не смей умирать! – последние слова слились с ветром, что коснулся ее лба, как поцелуй отца. Кросс исчез. *** «Папа задал правильный вопрос. Зачем я здесь и зачем пытаюсь сражаться? У меня опускаются руки. За один день жизнь перевернулась, но, пожалуй, с моего рождения отец знал о том, что меня ждет. Или же догадывался. А что в итоге я? А я не понимаю свою роль в войне. Иногда ощущаю себя человеком, знакомым с семьей Ноя более семи тысяч лет, а порой вновь становлюсь шестнадцатилетней девочкой. Ради чего я еще живу? Ради чего возродилась Сердцем? Экзорцисты тому причина или Нои? Люди, чьи души и тела пожирает Граф и использует для создания акум? Нет, не они. Покой, семью, друзей – вот чего я хочу. Наверное, все мы этого желаем. И отец был прав, утверждая, что Нои мне не враги. Ведь они тоже люди…» Из раздумий Сайрин вывел третий уровень, попытавшийся взорвать непутевого экзорциста, сидящего перед дюжиной акум, которых Лансу никак не удавалось одолеть. И все равно копье успело отразить атаку. Придя в себя, девушка больше не медлила. Вдох, выдох. Вдох, выдох. - Приговор! Ничего не произошло. Ее выкрик вызвал насмешки акум и недоумение у Ноев. «Очисть сознание, представь себе Приговор и как Ланс меняет свою форму», - уговаривала себя Рин, как вдруг ее осенило: - Ланс, спасибо, друг! Тебе нужно помочь, для этого мне нужен Приговор. Хевласка, отдай его! *** - Комуи, кто-то пытается отобрать Чистую силу! И он сильнее меня! Не думаю, что долго смогу ее удерживать. - Держись, Хевласка! Это кто-то из семьи Ноя? Ты видишь его? - Нет, не Ной, это обладатель другой Чистой силы, и его нет в Главном управлении. - Что? Не может быть. А какую Чистую силу пытаются отнять? – Комуи пытался оставаться спокойным. - Генерала Кросса. Я больше не могу! Она уходит. Мимо бежавшего к Хевласке Комуи Ли пролетела частица, напомнившая ярким светящимся хвостом комету. Добравшись до хранителя Куба, смотритель увидел на ее лице умиротворение: - Это было Сердце. *** Купол, непроницаемый для Графа, не стал преградой на пути частицы Чистой силы. Поместившись на ладони Сайрин, она растаяла, став жидкостью. И Нои, и оставшиеся в живых акумы жадно наблюдали за таинством, совершаемым Сердцем. Желание помешать ей боролось в них с желанием узнать, чем закончится кровавый ритуал, ведь девушка вновь приносит свое тело в жертву Чистой силе. Кровь хлынула из стигмата на левой руке, через мгновение она превратилась в изящный, испещренный витиеватым узором браслет, а секунду спустя Сайрин сжимала в ладони огромный серебряный пистолет, в котором легко можно было признать Приговор генерала Мариана Кросса. Тело Тики отозвалось болью при одном взгляде на новое оружие Рин. Ненависть всколыхнулась внутри него и вырвалась бы наружу, но лицо девушки остановило его порыв. Микк не мог желать ей смерти. Она будет принадлежать ему. Гибель же означает вечную разлуку с ней. Через минуту под куполом стояло пять человек, а за его пределами их ждал Тысячелетний Граф. Победа Сайрин Томпсон не оспаривалась, Вайзли признал в ней равную себе. Она неспешно подошла к Тики и взяла его за руку. - Вы готовы закончить войну и стать обычными людьми? - А ты? Девушка кивнула: - Это мое желание. *** Я так и не смогла вспомнить, какой дала ответ отцу, и чем закончился наш разговор девять лет назад. Вечером того дня, войдя в свою спальню, я обнаружила на кровати букет тюльпанов: желтых, розовых, алых, белоснежных. Рядом лежала записка: «Весна пришла, и цвет увидела она». Мы еще встретимся с тобой, папа. И я обязательно скажу тебе спасибо за цветы, подаренные взамен погибшего тюльпана.