Папаша

Едва услышав звук открываемой двери, Алиса вышла в коридор. Светлячок с топотом устремилась за ней. — Витя? — осторожно спросила она, но, едва дверь открылась, девушка увидела… — Фархад! — отчаянно вскрикнула она и, преодолев разделяющее их пространство, повисла у него на шее. Фархад со смехом обнял ее в ответ, утыкаясь лицом в спутанные волосы. — Фаль-хат! — радостно воскликнула Светлячок, обхватывая ручонками его ногу чуть повыше колена. Света, конечно, не помнила и не могла помнить Джураева — она всего лишь повторила слова и действия за мамой, как часто делала это в последнее время. — О-ох, какая красавица уже выросла! — обрадовался Фархад, подхватывая на руки Светлячка. — А я тебя совсем крошкой помню, — доверительно поведал он ей. Вслед за Джураевым в квартиру вошел мрачный Пчелкин. — Фар, идите в гостиную, хорошо? Я сейчас чай сделаю, — торопливо проговорила Алиса, глядя, как Виктор разувается. — Ох, Витя, — пробормотала она и, едва мужчина разогнулся, обняла его за плечи, — как же ты узнал? — прошептала она ему на ухо и торопливо и горячо прижалась губами к его щеке. И тут же поспешно отпрянула, даже, кажется, покраснела, будто бы не своего мужа поцеловала, и сбежала на кухню. Пчелкин дотронулся пальцами до места поцелуя, хмыкнул и расплылся в улыбке. Кажется, лед тронулся. Он накинул свой плащ на вешалку и зашел на кухню вслед за Алисой. Девушка, заваривавшая чай, только смущенно улыбнулась ему — и тут же получила ответную улыбку. Дверь на кухню снова слегка приоткрылась — пришла Светлячок. В пальчиках она крутила что-то блестящее. Обеспокоенная Алиса оставила чай на столе и присела перед ней. — Что это у тебя, солнышко? — Заколочка! — радостно продемонстрировала ей обновку Света. Алиса пригляделась: заколочкой оказалась булавка для галстука, тускло поблескивающая, усыпанная мелкими камушками. — Откуда она у тебя? — Фаль-хат подарил! Если это Фархадов подарок, значит, и сама булавка золотая, и камешки – бриллианты. Ну что это такое… — Дороговатая заколочка получилась, — проговорила Алиса, укоризненно глядя на Фара, пока тот отпивал чай из своей чашки. Светлячка удалось оставить с Витей, так что теперь можно обсудить нецелесообразность подарков такой стоимости. — Улыбка ребенка стоит гораздо больше, — пожал плечами Фархад, мягко глядя на подругу. — Приданное начнешь собирать, а лет через пятнадцать найдешь ей хорошего мужа, — рассудил он, машинально поправляя сбившийся галстук. — У нас так не принято, Фархад, — напомнила она ему. — Как дела у твоей супруги? Мужчина вздохнул. — Я отношусь к ней так, — размеренно проговорил он, — как хотел бы, что бы он, — кивок в сторону кухни, — относился к тебе. Фархад Пчелкина так и именовал — не Витей и даже не Пчелой, просто «он». — Он добр к тебе? — тихо спросил Фархад, накрыл запястье подруги своей ладонью и глядя испытующее в ее глаза. — Да, Фар, — честно ответила ему Алиса. — Рад слышать, — серьезно сказал Джураев. — Мы Свету хотим покрестить, — поделилась планами Лиска, — крестной будет Люда, а крестным, может быть, ты? — взглянула она на друга. Фархад негромко рассмеялся. — Я не могу быть крестным, Алиса. — Почему? — поразилась девушка. Она не сомневалась в том, что близкий друг, поддерживающий ее всю ее беременность и даже встретивший из роддома, согласится стать крестным отцом ее дочери. — Я мусульманин, — напомнил он ей с улыбкой. — Да?.. Ой… — растерялась Лиска. А ведь и правда. — Тогда, может быть, Космос? — Уверен, он будет рад. Они немного помолчали. Алиса смотрела в сторону, а Фархад — на Алису. — Ты что-то хочешь мне рассказать, — произнес мужчина: это был не вопрос, а утверждение. Лиска кивнула нехотя. — Хочу, но это прозвучит глупо. — Ты пожалеешь, если не расскажешь, — чуть улыбнулся Фар, слишком уж хорошо он знал ее. И Алиса кивнула снова. — Все, кого я люблю, умирают, — медленно проговорила она. — Это будто бы какое-то проклятие. Мама, папа, потом бабушка… — голос девушки сорвался, она спрятала лицо в ладонях, сделав несколько судорожных вздохов. — И ты боишься, что следующей будет Светлана, — глухо сказал Фархад. Это прозвучало безжалостно и грубо, но сама она не нашла бы в себе сил, чтобы сказать такое о дочери. Фархад пересел к ней и, взяв ее руки в свои, с силой отнял их от ее лица. Алиса запрокинула голову, заглядывая в его глаза. — А теперь послушай меня. Серафиме было почти восемьдесят, она умерла во сне, в собственной постели и, Аллах свидетель, я бы хотел умереть так же. Я не знаю, что произошло с твоим отцом и матерью, но ты не имеешь к этому никакого отношения. Алиса пожала плечами и судорожно вздохнула. — Откуда ты знаешь, — она попыталась улыбнуться. — Знаю, — твердо произнес Фархад, глядя ей в глаза. — И Светлана в безопасности именно потому, что ты — ее мать. Глядя в эти темные, почти черные глаза, Лиска чувствовала, как тревога и подспудная ненависть к себе самой отступает, прячется, словно и не было ее. Не то, чтобы он смог убедить ее, просто… Фархаду нельзя было не поверить в этот момент.