В музыкальном классе

      Лучи заходящего солнца проникали в комнату, озаряя своим золотистым светом всё вокруг — дорогую мебель, бархатные алые шторы, по которым Харухи всегда так хотелось провести рукой, дорогие вазы, большой рояль с блестящей иссиня-чёрной поверхностью… Но, главное, фигуру парня, склонённого над чёрно-белыми клавишами и игравшего печальную, но невероятно красивую мелодию. Лучи солнца переливались в его золотистых волосах, придавая им особое, такое тёплое сияние.       Харухи давно заметила, что Тамаки часто приходит по вечерам в пустующий класс и играет на рояле. Девушка сама не понимала, отчего, но каждый раз ей так хотелось придти и слушать. Не показываясь никому на глаза, забыв обо всём на свете.       Сегодня закат был особенно красивым, от обстановки комнаты, залитой золотисто-багряным светом, аж дух захватывало.       И Тамаки… Он так прекрасно играл на пианино! Хотелось слушать его снова и снова. Фудзиока опустилась на пол, прижавшись спиной к колонне, и закрыла глаза. Прошло некоторое время, и мелодия вдруг прервалась. Но хлопка крышки не послышалось.  — Харухи, — девушка вздрогнула, однако решила не выходить ещё хотя бы пару минут. — Знаешь, я давно заметил тебя…       Девушка ничего не ответила. На щеках её появился слабо уловимый румянец, но из своего укрытия она так и не показалась. — Всё это время, — продолжил Тамаки, смутившись. — Всё это время я играл для тебя. Ещё в тот раз, когда я впервые вечером остался… Я увидел тебя, Харухи, увидел, как ты внимательно слушаешь… Я давно хотел сказать… — Тише, — Харухи подошла к парню, слегка коснувшись кончиками пальцев его губ. — Не надо. — Понимаю, — в голубых глазах Тамаки отразилась печаль. — Я тебе не нужен. Всё время пристаю к тебе со своей излишней заботой. Прости. — Нет-нет-нет, — девушка быстро замотала головой, — ты меня не так понял. Просто…       «Какая же она милая, » — с грустью подумал Тамаки. — «Не хочет меня обидеть.» — Не объясняй, — парень печально улыбнулся и хотел было захлопнуть крышку рояля, как на его руку легла холодная ладошка Фудзиоки.       С непониманием посмотрев на девушку, Тамаки спросил: — Хочешь, сыграю ещё?       Харухи кивнула, вмиг покраснев, когда поняла, что только что сделала. Тамаки сел на мягкий стул и заиграло красивое вступление незнакомой мелодии. Парень выглядел счастливым. Глядя на его светящееся радостью лицо, Харухи сама заулыбалась.       Сердце её забилось чаще, а на глаза почему-то навернулись слёзы. Внешне девушка по-прежнему оставалась спокойной, лишь улыбка блуждала на губах. — Я люблю тебя, — вдруг сказал Тамаки, и на душе его стало так легко и прекрасно. — Я тебя тоже, — не задумываясь ни на секунду, тихо ответила Фудзиока.       Удивление в глазах парня постепенно сменилось таким восторгом, какого девушка никогда раньше не видела.       «Словно ребёнок, » — подумалось тогда кареглазой.       Светловолосый поднялся со стула и, подойдя ней, прижал к своей груди так крепко, что она слышала, как часто бьётся его сердце. Щёки Харухи покраснели ещё сильнее, на никак не могла отойти от своего признания.       Так эти двое стояли долго, им не надо было слов, не надо было ничего и никого, они были одни в своём собственном мире.       Тамаки наклонился, притянув к себе лицо девушки, и поцеловал.       Внезапно послышался скрип открывающейся двери. — Ты что это делаешь, милорд?! — послышалось сразу два удивлённых и возмущённых голоса. — Зачем вы пришли? — Тамаки густо покраснел и отстранился от девушки. — Да забыли кое-что, вот и пришли, — сказал Каору. — Ты… Т-ты поцеловал её! — возмутился Хикару. — Я её поцеловал…       Тамаки покраснел ещё больше, чем прежде. — Но я же папочка, мне можно, — вдруг сказал он, снова подойдя к Харухи, которая стояла и как-то отречёно наблюдала за всем происходящим. — С каких это пор папочки целуют дочерей в губы?! — Хикару был явно взбешён. — Ну… Думаю, это потому, что я… Я люблю её, — вдруг сказал Тамаки. — Кажется, не совсем так… Или совсем не так, как папочка… Но люблю.       «Наконец-то он понял, » — подумал Каору, положив руку на плечо близнеца. — Нам пора. — сказал он.       Солнце уже почти село. Последние отблески его лучей озаряли помещение третьего музыкального зала. Он был пуст, ни единой души не осталось там.       Некоторое время назад, тихо прикрыв дверь, оттуда вышли, держась за руки, невысокая кареглазая девушка в форме парня и светловолосый парень с блестящими от радости голубыми глазами. Они выглядели очень счастливыми.