Останься со мной

      Эмма узнает, что даже разбитые сердца продолжают биться, когда едет в задней части машины скорой помощи с Киллианом, держа его за руку и молясь о том, чтобы зеленая линия на мониторе не стала прямой.       Когда они достигают больницы, доктора забирают Киллиана. Миссис Джонс встречает Эмму в зале ожидания рядом с операционной; Эмма льнет к ней осторожно, чтобы не оставить кровь на одежде женщины. Мысленно она пытается убедить себя, что любовь всей ее жизни не оставит ее с их еще не родившимся ребенком и Генри.       Ее сотовый телефон до сих пор в машине Мэри Маргарет в Перл-Сити, потому Эмма спешит в палату Дэвида - проверить, находятся ли родители и Генри в больнице. По пути девушка забегает в уборную, чтобы вымыть руки. Чтобы сын не видел кровь Киллиана на ее ладонях.       «Эмма!» восклицают родители в унисон, когда она врывается в палату; изумрудные глаза наполняются слезами, как только Эмма видит их. Мэри Маргарет вскакивает на ноги и притягивает дочь к себе в крепкие объятия, беспрестанно повторяя, как она сожалеет о Киллиане.       «Он не умер», Эмма дрожит, отпрянув от матери, и успокаивающе улыбается Генри, потому что, должно быть, малыш напуган. «Нил нашел меня. Выстрелил в Киллиана, но он не умер. Доктора с ним в операционной прямо сейчас, так что я должна вернуться, я просто хотела, чтобы вы знали».       Генри сползает с постели Дэвида, и Эмма берет мальчика на руки, говоря ему, что все будет хорошо, ведь он смотрит на нее широко открытыми глазами и в замешательстве вытирает ее мокрые щеки; сын Эммы никогда раньше не видел мать плачущей.       «Мы будем рядом с тобой», твердо говорит Мэри Маргарет и оглядывается на Дэвида – тот пересаживается в инвалидное кресло.       Они идут обратно в зал ожидания, где стоит миссис Джонс, обхватив себя руками, чтобы успокоиться. Ее бледное лицо немного оживает, когда она видит Генри, и Эмма позволяет женщине взять его, потому что миссис Джонс нуждается в нежности ребенка больше, чем сама Эмма сейчас. В конце концов, у Эммы рядом оба родителя, которые ни на секунду не отпускали ее руки́, а миссис Джонс одна, ее муж за сотни миль отсюда, ее сын борется за свою жизнь.       «Вы звонили мистеру Джонсу?» спрашивает девушка, до сих пор находясь в недоумении, какой же он отец, если, по крайней мере, не приедет попрощаться с единственным сыном.       «Он был на пути сюда прошлой ночью, но начался шторм, и теперь он застрял на материке. Но он собирается вылететь, как только сможет», отвечает миссис Джонс; в ее голосе звучит такое облегчение, что Эмма не может даже спросить, почему тот ждал до последнего момента, чтобы навестить Киллиана.

***

      Время тянется медленно, и Генри засыпает, расположившись на двух стульях и положив голову на кофту миссис Джонс, в то время как Эмма вышагивает по залу ожидания круг за кругом.       Лерой присоединяется к ним после того, как дает заявление в полицию. Он сообщает, что Нилу грозит как минимум двадцать лет в тюрьме за попытку убийства, но Эмма едва слышит это, потому что беспокойство за жизнь Киллиана заслоняет в ее голове все прочие мысли.       …Врач заходит в зал ожидания, когда на улице становится уже совсем темно, и Эмма смотрит на него, чувствуя невероятное облегчение, ведь доктор широко улыбается, и это может означать только то, что Киллиан в порядке.       «Я залатал рану от пули - ничего серьезного, но во время операции я заметил, что остался фрагмент позвонков, который до сих пор давит на его спинной мозг, так что я позаботился об этом тоже. Я не хочу обнадеживать вас, но есть девяносто процентов вероятности того, что полностью вернется чувствительность рук, а так же некоторые ощущения ниже линии его травмы. Он по-прежнему не сможет ходить, но, тем не менее, я думаю, что он оценит мою работу», рассказывает доктор. При любых других обстоятельствах Эмма бы разозлилась на такую самоуверенность этого человека, но сейчас она не может перестать улыбаться и благодарить его за то, что он сделал.       В нехарактерном проявлении эмоций миссис Джонс обнимает врача, Мэри Маргарет начинает плакать, во всей этой суматохе просыпается Генри, который удивленно осматривается вокруг и сонно спрашивает Эмму, в порядке ли Килли.       «Он в порядке, малыш, он невероятный», отвечает Эмма, поднимая ребенка на руки и кружа, потому что не может вспомнить, была ли когда-либо в своей жизни настолько счастлива. «Когда мы сможем увидеть его?»       «Пойдемте со мной», говорит доктор, отступая от объятий миссис Джонс, и провожает ее, Эмму и Генри по коридору в комнату со стеклянным окном, через которое они могут посмотреть на Киллиана.       «Я люблю тебя, Килли», произносит Генри, прижав нос и руки к стеклу, и Эмма улыбается, наблюдая за спящим Киллианом и надеясь, что он видит сон о ней и ребенке, растущем в ее животе.

***

      Доктора, наконец, позволили Эмме войти к нему только сорок восемь часов спустя. Она садится рядом с Киллианом, нависая над ним, улыбаясь сквозь полные слез глаза, потому что первое, что он спросил: в порядке ли она и ребенок.       «У нас все хорошо», говорит Эмма, прижавшись губами к его лбу и утирая слезу, которая катится по его щеке.       «Я сказал себе, что не буду плакать, но… Боже, я думал, что Генри будет моим единственным ребенком, и я не могу…», он замолкает, и Эмма касается его губ нежнейшим поцелуем из когда-либо случившихся, просто мягкое прикосновение.       Она отрывается от парня, отстраняясь достаточно далеко, чтобы посмотреть на него, и Киллиан поднимает свою руку, касается лица Эммы, его большой палец мягко ласкает ее щеку. Эмма тонет в его глазах, таких голубых и ярких, и сначала даже не замечает, что он делает. Но тут его пораженный взгляд мечется от нее к руке – Киллиан смотрит так, будто не совсем уверен, что это не сон.       «Да, кстати об этом. Твой предыдущий врач был идиотом, он пропустил фрагмент кости, когда оперировал тебя. Он винит во всем себя, пытается извиниться перед миссис Джонс, чтобы она не судилась с ним, но твоя мать непреклонна и делает все, что может, чтобы убедиться, что он никогда не сможет снова работать хирургом», говорит Эмма, наклонив голову так, чтобы упираться щекой в его руку, смаргивая слезы, чтобы продолжать смотреть на него. В глазах Киллиана танцуют от радости огоньки, и его губы растягиваются в самой счастливой улыбке, которую она когда-либо видела, на картинках или в реальности.       «Если все это сон, я никогда не хочу просыпаться», шепчет Киллиан, заправив выбившуюся прядь светлых волос за ухо девушки, и смотрит на нее с такой любовью и преданностью, что это заставляет Эмму почувствовать, как дрожит от трепета ее сердце. Никто и никогда не заставлял ее чувствовать себя такой любимой.       «Это сон, Киллиан, но мы никогда не проснемся», говорит ему Эмма, и, несмотря на то, что она проплакала так много за прошедшую неделю, слезы до сих пор продолжают капать из глаз, потому что она чувствует себя переполненной счастьем.       «Иди сюда», он наклоняет голову в сторону пустого места рядом с ним на кровати, и Эмма осторожно ложится, кладет голову ему на здоровое плечо и немного сжимается, когда он обнимает ее обеими руками, не обращая внимания на боль. «Ты не имеешь ни малейшего представления о том, как долго я хотел обнять тебя, как сейчас».       «Ты обнимал меня, Киллиан. Ты обнимал меня глазами, обнимал своими словами, и мне нужно, чтобы ты знал: этого было достаточно», проговаривает девушка, от чего Киллиан не может сдержать улыбки; Эмма никогда не нуждалась ни в чем кроме того, чтобы он остался с ней.       «Я не знаю, что такого сделал, чтобы заслужить тебя, Свон, но, что бы это ни было, я чертовски рад, что сделал это», он прижимается щекой к ее лбу. Эмма утыкается носом ему в шею, вдыхая такой родной запах и думая, что ему не надо было ничего делать; они всегда были предназначены для того, чтобы найти друг друга и влюбиться.

***

      Есть так много доказательств виновности Нила, что судебный процесс длится неделю, и очень скоро судья назначает ему максимальное наказание; его отправляют в тюрьму строгого режима на материке, благодаря миссис Джонс и связям, которые она завела в Правительстве в тот короткий промежуток времени, что провела на Гавайях.       Мистер Джонс переехал к жене и остался на острове, несмотря на то, что Киллиан не хотел его видеть. Эмма нашла Чарльза Джонса немного пугающим, хотя он всегда был вежлив к ней, но независимо от этого Эмма неохотно пытается убедить Киллиана дать отцу шанс извиниться. Она чувствует, что это именно то, чего Джонс-старший заслуживает, но Киллиану нужно время, чтобы простить за отказ от него, когда он нуждался в отце больше всего.       Эмма и Генри проводят большинство дней в больнице, пытаясь разделить свое время между Дэвидом и Киллианом одинаково, даже если оказываются в комнате Киллиана гораздо чаще. Иногда Эмма оставляет Генри в комнате Дэвида и уходит напоить Киллиана чаем, но частенько обнаруживает своего сына в постели Киллиана с книгой или игрушками.       В моменты, как этот, когда она стоит, прислонившись к дверному косяку, и смотрит, как они играют, и Киллиан слишком погружен в Генри, чтобы заметить ее, Эмма в очередной раз понимает, как сильно ей повезло.       Как ни странно признавать, она даже испытывает благодарность к Нилу за всю боль, что он причинил ей, ведь если бы не его поступки, Эмма никогда бы не нашла Киллиана, свою истинную любовь - единственную вещь, которая имеет значение в ее жизни, потому что когда Киллиан поднимает глаза и замечает, что она стоит рядом, его улыбка становится шире, а она видит вечность в его глазах, и это заставляет ее отогнать прочь все страхи.

***

      С тех пор прошло почти два месяца.       Эмма заворачивает за угол и оказывается лицом к лицу с Киллианом, толкающим больничную инвалидную коляску к ней силой своих собственных рук. Что ж, пусть его левая рука протез, но это не главное. Дело в том, что это первый раз, когда Эмма видит, как он это делает, и ей кажется, на ее глазах происходит чудо.       «Посмотри на себя», тихо говорит она, приближаясь и заключая его лицо в свои ладони.       «Ты бы видела меня полчаса назад! Я думаю, что протер каждую стену и угол в палате», хвастается Киллиан, и Эмма усмехается, усаживаясь к нему на колени; его рука обхватывает ее талию.       «Не знаю, стоит ли говорить, но эта коляска действительно некрасивая и неудобная».       «Я чертовски люблю тебя, моя девочка», Киллиан улыбается, а затем его лицо становится серьезным и торжественным, заставляя девушку сосредоточиться.       Эмма, затаив дыхание, смотрит, как он вынимает из кармана своих треников замшевую красную коробочку и открывает большим пальцем, чтобы продемонстрировать ей самое красивое кольцо, которое она когда-либо видела: золотую тонкую полоску и изящный бриллиант точно такого же цвета, как ее глаза.       «Вероятно, следовало подождать, пока они не выпустят меня отсюда, но мне нужно знать сейчас. Что скажешь, Свон? Ты выйдешь за меня?» спрашивает ее Киллиан, и Эмма не может поверить, что он все еще немного волнуется в ожидании ее решения.       «Да, да, конечно, я выйду за тебя», восклицает Эмма, протягивая ему руку, чтобы он мог надеть ей на палец кольцо. Кольцо подходит идеально. Ее голова кружится, когда парень целует ее; язык Киллиана сплетается с ее, посылая теплую волну по всему телу. Эмма чувствует растущее давление на ее бедра и отодвигается, приподнимая бровь, ведь они находятся в общественном месте.       «Что ж... мои ноги могут быть бесполезными, но все остальное остается без изменений», поддразнивает Киллиан и подмигивает Эмме, что заставляет ее звонко рассмеяться; ей нравится, какой он теперь: наконец-то шутливый и задорный, не обремененный своей инвалидностью.       «Я так люблю тебя», шепчет девушка и обвивает руки вокруг него, закрыв глаза и положив подбородок ему на плечо. Она чувствует его улыбку, когда Киллиан целует ее в щеку, руки обнимают ее так крепко, что ей трудно дышать, но Эмма молчит, потому что не хочет, чтобы он отпускал ее.       «Я знаю, милая, я тоже люблю тебя. И тебя, маленький утенок», говорит он, лаская ее живот костяшками пальцев.       Киллиан целует ее, и Эмма тает в его объятиях, чувствуя, как любовь распространяется, подобно волшебству, в мир вокруг них.