Останься со мной

      Киллиан просыпается на рассвете. Солнце встает и находит свой путь в комнату сквозь тонкий прозрачный тюль, мимо штор, которые Эмма забыла закрыть прошлой ночью, и спальня постепенно заполняется золотым светом. Девушка крепко спит, уткнувшись носом в его шею, и Киллиан неимоверно рад, что у него есть немного времени, чтобы подумать обо всем и понять, что он намерен делать дальше.       Кривая улыбка касается его губ. Если бы это было кино, все было бы так просто: он понял бы, что на свете еще есть множество вещей, ради которых стоит жить — что нашел любовь, за которую стоит цепляться, особенно после той великолепной ночи, которую они провели вдвоем.       Но правда в том, что этого не достаточно. Не Эммы не достаточно для него, а его недостаточно для Эммы. Несмотря на все, что она пережила, она до сих пор так надеется и никогда не позволяет отрицательной стороне этой любви породить в ней хоть немного сомнений.       Если бы у него были хоть какие-то гарантии того, что он останется таким, как сейчас, а состояние здоровья не ухудшится, он наплевал бы на свое стремление к покою ради Эммы — самой красивой девушки в мире, которая отдала ему все, что у нее было, всю себя. Но таких гарантий нет.       Его обвивают ее руки, теплое дыхание согревает его кожу с каждым вдохом. Она цепляется за него даже во сне, и Киллиан, закрывая глаза, желает, чтобы они могли остаться здесь навсегда, желает, чтобы Вселенная отвела ему больше времени рядом с ней…       Он не хочет, чтобы она проснулась и увидела правду в его глазах, услышала, как он скажет, что не может дать ей «долго и счастливо», потому что должен покинуть этот мир, пока еще может, пока еще в состоянии вершить свою судьбу.       Если бы он не любил ее так сильно — смог бы держать ее рядом до самого конца, но он не может поступить так с ней. Поэтому когда Эмма проснется, Киллиан попросит ее забыть все и оставить его; он бы предпочел, чтобы она ненавидела его, чем разбить ей сердце, заставляя смотреть, как из него уходит жизнь.

***

      «Ну разве вы двое не мило смотритесь?», с усмешкой говорит Лерой, выглядывая из дверного проема, и Эмма просыпается в растерянности, чуть не падая с кровати Киллиана, в спешке дотягиваясь до смятых простыней. Рука Киллиана по-прежнему вокруг ее талии, и Эмма игнорирует Лероя, натягивая одеяло на их головы, лучезарно улыбаясь Киллиану.       «Доброе утро», говорит она, целуя его с широко открытыми глазами, потому что не хочет пропустить ни одной секунды этого.       «Доброе утро», он отвечает на поцелуй, не в силах сдержать улыбку, глядя на нее, но в его глазах полно печали.       «Эй, все хорошо. Я понимаю, что вам все еще нужно... делать то, что нужно делать», говорит девушка, и ее голос лишь слегка подрагивает, хотя она чувствует себя так, будто рассыпается на кусочки изнутри.       Эмма слишком хорошо знает его, чтобы думать, будто одна ночь с ней повлияет на его мнение, но она верит в то, что сказала вчера днем. Она действительно предпочла бы месяц с ним в обмен на вечность без него. Дверь спальни тихо защелкивается за Лероем, который вышел, давая Киллиану и Эмме немного личного пространства, ведь он понимает — этот разговор не будет легким.       Девушка хочет верить, что не так болезненно очевидно то, что она не сдается в попытках изменить его мнение. Но Эмма собирается только попробовать другой подход, и, если он не сработает, и Киллиан все равно решит оставить ее… Она надеется, что будет хотя бы немного легче принять эту боль, зная, что он провел свой последний месяц на Земле любимым.       «Эмма, я… Я не могу», начинает Киллиан, но она прикрывает ему рот рукой и улыбается одними уголками губ.       «Я знаю, что ты любишь меня. И я знаю, ты думаешь, что должен защитить меня, но уже слишком поздно. Я не могу покинуть этот дом и не возвращаться, я думаю о тебе все время, я до сих пор чувствую тебя, и я буду любить тебя даже после того, как ты уйдешь», выпаливает Эмма на одном дыхании; слезы льются из глаз, ведь это так больно — думать, что когда-то она сможет жить без него.       «Ты принимаешь то, что я не собираюсь менять свое мнение, и по-прежнему хочешь остаться со мной?», спрашивает он с надеждой в голосе, и девушка улыбается, потому что так боялась, что он собирается оттолкнуть ее независимо от сказанных ею слов.       «Я говорила раньше и собираюсь сказать еще раз: я не променяю время с тобой ни на что», просто отвечает Эмма и целует его, вкладывая все свои чувства в поцелуй, заключая его лицо в ладони, давая ему понять, что никуда не уйдет.       Когда девушка, наконец, отстраняется и смотрит на него, голубые глаза Киллиана уверяют: она одержала еще одну победу. Эмма вытирает слезы, зная, что может отдохнуть. Пока что.       «Обещай мне, что ты не станешь убеждать меня остаться», произносит он тихо, пристально смотря на ее лицо, и Эмма остро осознает серьезность этого момента, так что колеблется, но лишь мгновение, а затем говорит Киллиану то, что он хочет услышать.       «Обещаю».       Он кивает и ослепительно улыбается, и она прижимается к нему всем телом, стараясь быть как можно ближе, сжимая его тонкими пальцами и, закрыв глаза, молится за их «навсегда».

***

      Время неумолимо бежит, измеряясь стуками ее сердца, разговорами шепотом поздно ночью после занятий любовью и проведенными днями на острове вместе с Генри.       Эмма чувствует себя самой счастливой и самой несчастной одновременно, но она прячет грусть — не хочет, чтобы Киллиан знал, как тяжело смотреть на календарь каждое утро и понимать, что его смерть все ближе и ближе.       Мэри Маргарет приходит, чтобы проведать ее и Генри, два раза в неделю и забирает их в Гонолулу, чтобы навестить Дэвида. Но Эмма ненавидит это, потому что оба ее родителя считают Киллиана худшим человеком для нее. Независимо от того, сколько раз Эмма говорила, что она взрослая женщина и может сделать свой собственный выбор, они, кажется, не понимают. Тем не менее, она ценит то, что родители не пытаются указывать ей или что-то в этом роде.       Она цепляется за надежду, Киллиан — за своё решение, и каждое воспоминание, которое они делят, надежно хранится в сердце Эммы.       А потом она просыпается за три дня до того, как он должен умереть, и понимает, что вся надежда ушла, как и ее стойкость. Рука Киллиана привычно обнимает ее за талию, но Эмма чувствует себя невообразимо одинокой и преданной, а хуже всего, что ей некого винить, кроме себя.       Киллиан просыпается спустя несколько минут, сонно моргает и улыбается, глядя на нее, пока пелена сна не отходит. Взгляд цепляется за лицо Эммы, и в его глаза закрадывается паника.       «Мне жаль», говорит девушка, судорожно выпутываясь из его объятий, вылезая из постели. Его рука падает с ее талии, Киллиан по-прежнему тянется к ней в тщетной попытке поймать, удержать ее, но Эмма уже слишком далеко. Она стоит рядом с кроватью, натягивая одежду. Полметра расстояния между ними — километры для Киллиана, и хотя Эмма сейчас ненавидит себя за это, она не видит иного пути.       «Нет, Эмма, пожалуйста, подожди», слова вырываются в диком отчаянии, ведь они — все, что парень может сделать, чтобы остановить ее. Она поступает жестоко и знает это, но не может больше находится в этой комнате, не может провести эти последние дни с ним, не умоляя его остаться.       «Я не могу поверить, что была так глупа», выдавливает Эмма, ее пальцы дрожат, когда она пытается застегнуть джинсы, чтобы выйти наконец отсюда и дать волю чувствам, но не на его глазах.       «Эмма, пожалуйста. Ты обещала», он практически умоляет, и она пронзительно смотрит на Киллиана, чувствуя гнев, струящийся по венам.       Ее боль безмерно огромна, и в тот момент она хочет, чтобы он чувствовал эту боль так же, как она.       «Я думала, что ты перестал быть так чертовски упрям и изменил свое глупое, дурацкое мнение!», кричит Эмма, не в силах больше терпеть. «Я думала, что хоть что-то значу для тебя, что, может быть, я и Генри — достаточная причина, чтобы остаться в живых, но, видимо, нет».       «Посмотри на меня, Свон», просит Киллиан, его голос звучит так спокойно по сравнению с ее. Эмма знает, он скажет ей то, что она совершенно не хочет слышать. Все, что он делает, разбивает ее сердце на мелкие осколки, и все же девушка не сомневается: он любит ее так же, как любит его она.       «Я смотрю на тебя!», она буквально взрывается, а он качает головой, глядя так разочарованно, что Эмма едва сдерживает гнев.       «Но ты не видишь меня, ты видишь то, что хочешь видеть, и полностью игнорируешь тот факт, что я слишком сломлен, чтобы двигаться дальше».       Его слова как удар в живот. Эмма возвращается в пределы его досягаемости, наплевав на себя, склонившись над Киллианом и теперь только осознав, что слезы льются по ее щекам.       «Я всегда видела тебя, тебя, помимо кресла и медицинских проблем, и я люблю тебя, и меня убивает, что ты не можешь отделить себя от этого всего, чтобы увидеть — жизнь не закончена».       Его рука находит ее и переплетает пальцы так, будто держится за свою жизнь. На секунду в Эмме снова теплится надежда — она почти видит их вместе в следующем году, и дальше, и дальше, наблюдая, как растет Генри, не прекращая любить друг друга, не смотря ни на что…       «Мне очень жаль», шепчет Киллиан, и Эмма отдаляется, поворачивается и поднимает свою обувь на пути к двери. Часть ее знает, что это последний раз, когда она видит его, и внутри все вопит, приказывая вернуться и поцеловать его в последний раз. Но она просто не может. Если им суждено иметь последний поцелуй, то пусть это будет страсть и любовь, а не отчаяние и прощание.       «Я буду у родителей, если ты изменишь свое мнение», тихо говорит Эмма, протягивая руку к дверной ручке, не оборачиваясь на него. Она пожалеет об этом, как только выйдет из комнаты, но сейчас она не может ничего сделать.       «Эмма, пожалуйста, не уходи так. Пожалуйста, дай мне попрощаться с Генри, пожалуйста... Позволь мне поцеловать тебя на прощание», беспрестанно просит Киллиан; его спокойствие, наконец, рушится, голос срывается на отчаянные мольбы, потому что у него нет возможности догнать ее.       Эмма давится всхлипом и заставляет себя взглянуть на него, чтобы признать — она сделала ему так больно, как он сделает ей через три дня. Она смотрит на Киллиана в какой-то безумной надежде, что, может быть — просто, может быть, — он поставит ее желания и потребности выше своих собственных, когда придет время.       «Я люблю тебя», на эти слова, произнесенные так тихо, уходят последние капли сил. Эмма выскальзывает из комнаты, поспешно закрыв за собой дверь, и безвольно сползает по стене, прижав руку ко рту, чтобы он не слышал, что она все еще здесь.       Ее уловка не работает. Киллиан, вероятно, может чувствовать ее так же, как она чувствует его, ведь он продолжает звать ее по имени, но вскоре его голос становится слишком хриплым, и он, наконец, вынужден замолчать.       Молчание убивает девушку даже больше, чем отчаянные крики любимого, умоляющие ее вернуться. Она не может сдерживать себя и, скользнув в ванную, плачет, пока слезы не заканчиваются, оставляя после себя лишь только сырую, всепоглощающую боль.       Эмма знает, что должна скрыть весь этот кошмар от Генри, так что умывается прохладной водой, собирает жалкие остатки сил, а затем идет сказать своему сыну, что они уходят и что попрощаться с Киллианом времени нет.