Василиса
Спустя пару минут к дому подошел друг Лешки — Данила. Парень был довольно высоким, наверное, не меньше метр девяноста, мускулистым и накаченным, да и внешне весьма привлекательным: выразительные губы, сильно выраженные скулы и ярко-зеленые глаза. — Эм, ребят, — на мгновение замешкался Рознев, но потом собрался с мыслями и представил нас с Данилой друг другу. — Приятно познакомиться, Василиса! — Бронников галантно поцеловал мою руку, а потом лучезарно улыбнулся. Такой милый! — Взаимно, — ответила я и пропустила ребят вперед. — идите на кухню, я сейчас приду. — добавила я, а после этого быстро шмыгнула на лестницу и поднялась в свою комнату. Не знаю почему, но мне захотелось выглядеть в глазах парня очень привлекательной девушкой, поэтому я спешно расчесала волосы, подкрасила глаза и губы, и переоделась в обычные джинсы и длинную рубашку, под которую надела белую майку. Покрутившись перед зеркалом, я победно улыбнулась и спустилась вниз. — О, Белка, ты приоделась, — заметив меня, сказал Лешка, а потом, поняв, что сморозил что-то не то, смущенно опустил голову, глазами извиняясь передо мной. — Да, я…вот…э-э-э…запачкала ту одежду, вот и пришлось переодеться, — попыталась выкрутиться я, но ничего стоящего не получилось. В принципе, ничего другого и не надо было ожидать. — Может, посмотрим какой-нибудь фильм? — быстро уйдя от ненужных расспросов, спросила я и внимательно посмотрела на парней. — А, может, сходим погуляем? На улице такая прекрасная погода! — глаза Данилы будто загорелись, а голос восторженно воскликнул. — Ну, я не против, — согласился со своим другом Рознев, а я лишь положительно кивнула. Собираться пришлось не долго. Мы быстро накинули куртки и, переобувшись, вышли на улицу. Погода действительно напоминала сказку: с неба падали первые снежинки, переливающиеся под светом фонарей, трава была усыпана небольшим слоем «белого покрывала», а на щеках появлялся приятный румянец. Я глубоко вдохнула прохладный воздух и прикрыла глаза. Со стороны, наверное, казалось, что я похожа на маленького ребенка, радующегося первому снегу. Хотя, по сути, так и вправду было. Я с детства любила зиму. Любила лепить снеговиков и кидаться снежками, любила кататься по льду и ловить языком снежинки, ложиться на снег и рисовать руками и ногами ангела, любила падать в сугробы. Ребята разговаривала о чем-то своем, а просто шла рядом и наслаждалась приятным вечером. Неожиданно где-то вдалеке вылетело несколько залпов фейерверка, и небо окрасилось разными цветами: красными, зелеными, желтыми, синими, фиолетовыми. С каждой новой секундой на небе появлялись яркие вспышки, оставляя после себя пелену дыма. Салют был похож на цветы, распускающиеся на темном небосклоне и завораживающие взор. Они медленно появлялись или даже рождались, затем расцветали, играя всевозможными красками, и медленно исчезали в дымке. Салют сопровождался красивой музыкой. — Красиво, — восхищенно прошептала я, не отрывая взгляда от неба. А ведь было правда красиво. В конце старой аллеи, по которой мы шли, окружённой со всех сторон маленькими парковыми скамеечками, появилась одинокая фигура. Это был Фэш — высокий голубоглазый брюнет. Утопая «в белом снегу тополиного пуха», он посмотрел на заигрывающие с бликами луны часы, а потом огляделся по сторонам. В мгновение ока к нему подошла невысокая девушка и приподнялась на носочки, обхватывая шею Драгоция руками и целуя его в щеку. Девушка была одета в кружевное платье от «Chanel», поверх которого было не застегнутое пальто. Они сели на ближайшую лавочку, и Фэш нежно обнял девушку за талию, в которой спустя несколько минут я разглядела Маришку. Она прямо-таки светилась от счастья, как миллионы звезд, освещающих небо. Резникова над чем-то заливисто засмеялась, вызывая мимолетную улыбку на губах парня, а после аккуратно припала к алым губам Фэша, желая почувствовать прежний и такой родной вкус клубники. Я даже не заметила, как по моей щеке скатилась слеза, а за ней и вторая, и они обе упали на белоснежную пелену, проникая вглубь земли.Нет страсти выше холода души. Так нелюбовь — и только — возвышает, так тишина пронзительна в тиши, когда её ничто не нарушает. Но в час, как с крупа сбросит чёрный конь одну из звёзд, что вечность освещает, здесь виден отцветающий огонь, и это ночь от смерти отличает.