WOAS

«Когда ты умрешь, все закончится. Когда ты умрешь, я буду свободна.» У Джессики губы пересохли, а сердце превратилось в полусгнившую черную опухоль, раздирающую ей грудь. Если она и способна на какие-то чувства, кроме ненависти, то лишь на гнев. Гнев и ненависть — это ее самые верные, самые неутомимые спутники по жизни с тех самых пор, как Килгрейв сломил ее волю и впервые изнасиловал, назвав это взаимной любовью. Он мертв уже много месяцев — Джессика сама видела, как его сбил грузовик, видела, как его внутренности вывалились на мостовую из распоротого искореженным металлом брюха. Он мертв, но и Джессика не живет.

***

Беременность обнаружилась далеко не сразу — прошло почти четыре месяца, когда она наконец поняла, что с ней что-то не так. Почему ей понадобилось столько времени? Да потому что когда ты постоянно находишься в алкогольном опьянении, то можешь не заметить даже отросшую у тебя вторую голову, а не то, что задержку менструации. Ничего, кроме алкоголя, не помогало перестать дрожать по ночам и ждать, что вот-вот жадная, ищущая рука ее насильника вновь заскользит по ее телу. Килгрейв умер, Джессика понимала это умом, но подсознание все еще принадлежало ему. Триш пришла к ней с очередным визитом, нацеленным на то, чтобы вырвать ее из пучины пьянства, и увидела, как Джессику нещадно рвет. Она вызвала скорую, опасаясь отравления, и вот тогда-то и обнаружилась беременность. Аборт ей в больнице делать отказались — срок оказался слишком большим. Кажется, речь шла о том, чтобы вызвать искусственные роды, и Триш обещала, что все это быстро пройдет, забудется, как страшный сон… Джессика сбежала из больницы и сбежала из города. Джессика скиталась и воровала. Джессика даже не помнила, черт побери, как она оказалась в конце-концов в больнице в Миннесоте со схватками в предродовом состоянии — после того, как медсестра сообщила ей, что она беременна, ей на голову кто-то будто набросил плотный мешок. Она не видела и не слышала ничего вокруг, затерявшись в глубинах своего искалеченного подсознания, скорчившись там и мечтая умереть, а гнев и ненависть взяли управление ее телом на себя. Они сохранили жизнь и ей, и ребенку. Ребенку Килгрейва.

***

Джессика облизывает сухие губы. Кружится голова и ноги, словно ватные. Она смутно ощущает, как по внутренней стороне бедер ползут вниз горячие капельки. Чтобы посмотреть вниз, приходится сделать неимоверное усилие. Кровь. У нее кровотечение. Малыш в кувезе безмятежно спит. Кажется, он идеален — Джессика отстраненно думает, что впервые видит нечто столь прекрасное и ужасное одновременно. Это крошечное чудо, выбравшееся из ее отравленной утробы несколько часов назад — продолжение самого мерзкого монстра, которого только знал мир. Она так устала, и нет сил, чтобы говорить вслух. «Когда ты умрешь, все закончится. Когда ты умрешь, я буду свободна.» Джессика дрожащей рукой накрывает взятой со своей койки подушкой младенца в кувезе. Она не знает, как долго младенцу нужно времени, чтобы умереть. Но она точно знает, что должна убить выродка Килгрейва собственными руками. Убедиться, что с Кевином Томпсоном покончено навсегда. Знать, что он не продолжится. Освободиться по-настоящему. Она стоит на подоконнике, готовая спрыгнуть вниз, с шестого этажа, когда дверь палаты за ее спиной открывается. — Когда ты умрешь — умру и я, — ласково шепчет Джессика синему крошечному мертвецу на своих руках. — Джессика! — громко, требовательно окликает ее знакомый до боли голос. Она оборачивается, и крик застревает в ее горле. Уже падая вниз и судорожно прижимая к себе младенца, Джессика Джонс понимает, что поторопилась умереть. Килгрейв жив. Что, если он последует за ней даже в ад?..