... и горящего князя на скаку из башни вынесет.

После трех месяцев горячего романа норвежский дипломат скоропостижно отчалил на холодную родину к своей снежной бабе... то есть, пардон, к верно ждущей жене. Элеонора расстроилась, поскольку дипломат так и не успел презентовать ей шубку из сибирского соболя. Разумеется, присмотренную шубку она могла купить и сама, но разве станет истинная леди тратиться на подобную мишуру? Элеоноре было чуть-чуть за тридцать... если говорить точнее - тридцать шесть, но выглядела она гораздо, гораздо моложе. Безупречная кожа, стройная фигура, элегантный стиль; количество ее поклонников лишь возрастало с годами, да и сама Элеонора зрелый возраст принимала с достоинством. По крайней мере, пыталась принимать. Она неприкрыто любила деньги и не стеснялась в методах их получения. «Коплю на небольшой домик на побережье», - порой признавалась она очередному состоятельному кавалеру. Мало кто знал, что накопления уже давно позволяли ей застроить небольшими домиками собственный остров где-нибудь в Тихом океане. Завистники обличали ее, называя в кулуарах светских раутов дорогой шлюхой. Но Элеоноре больше нравился термин «куртизанка»: это звучало куда более пикантно, к тому же создавало определенного рода репутацию. Мужчины, подобные тому норвежскому дипломату, превосходно велись на возможность необременительной связи с роскошной леди, а Элеонора легко относилась к неминуемым разрывам бурных романов. В конце концов, деньги своих ухажеров она любила больше, нежели их самих. Той пасмурной октябрьской ночью Элеонора отправилась в бар излечивать горе от тяжелого расставания — не столько с дипломатом, сколько с мечтами о шубке. Два бокала «Кристалла» чуть поправили настроение, а мускулистый красавчик, присевший рядом к стойке, обещал дальнейшую эскалацию удовольствий этой ночи. Парень буквально излучал тестостероновые флюиды, плюс в комплекте к нему прилагался шикарный Харлей: сама атмосфера вокруг темпераментного самца настраивала на безумные выходки, а Элеонора привыкла без колебаний цепляться за своевременно подброшенные судьбой возможности. И вот уже вскоре она мчалась по ночной трассе на Харлее, вжимаясь в мощную мужскую спину, а после был страстный секс в мотеле на берегу океана, а потом... в следующий момент непонятно как она оказалась на сцене. Конечно, ей и раньше предлагали роли в театральных постановках, но Элеонора обычно скромно отказывалась, поскольку амбиции ее лежали в сфере иных свершений... Поначалу происходящее показалось ей пьяным бредом. К несчастью, действо на сцене не являлось репетицией пьесы некой безумной труппы; странная компания, притащившая ее сюда, была настроена крайне серьезно. Довольно быстро до Элеоноры дошли две вещи: теперь она, прости господи, вампир, а в этой самой странной компании вот-вот разразится скандал. Несколько бокалов «Кристалла» сыграли определенную роль в восприятии происходящего. Ну что же — вампир так вампир, хорошо хоть русалкой не сделали: это вызвало бы определенные затруднения в упорядоченной жизни Элеоноры. И, если подумать, в подобном существовании даже есть несомненные плюсы вроде вечной молодости... Однако, похоже, не всем здесь нравилось быть вампирами - подозрительные маргинальные личности в партере открыто выражали недовольство и еще сильнее запутывали женщину, которая пыталась уловить суть происходящего. Элеонора внимательно следила за перемещениями блондина, очаровавшего ее британским акцентом и костюмом из последней коллекции Карла Лагерфельда — блондин, по крайней мере, говорил дельные вещи, и Элеонора даже начала вникать в ситуацию, но... совершенно внезапно симпатичному байкеру из бара кроваво отрубили голову. - Ой, бля... - испуганно воскликнула Элеонора и тут же зажала рот рукой. Как светская леди она никогда не позволяла себе ругаться, к тому же нецензурно, и непроизвольно вырвавшийся возглас смутил женщину. Статный блондин, увлеченный пререканиями с маргиналами, на миг замолк и ошарашенно посмотрел на юную вампиршу. Но тут же предпочел сделать вид, будто ничего не слышал. «Какой конфуз», - подумала Элеонора и решила, что как приличной даме ей следовало бы покраснеть. К несчастью, будучи еще неопытным вампиром, краснеть оказалось довольно затруднительно... блондин отвлекся от бурной дискуссии с маргиналом и снова бросил на женщину подозрительный взгляд — уже с тенью пробудившегося испуга. Элеонора в этот миг отчаянно возжелала, чтобы среди ее новых вампирских умений числилась способность элегантно проваливаться сквозь пол. Впрочем, вскоре пререкания между сценой и партером сошли на нет: скандал не разразился, даже толком не успел начаться. Элеонора как в тумане потащилась за блондином в Лагерфельде, поскольку лишь один он внушал ей доверие, даже несмотря на то, что именно он отдал приказ отрубить голову ее новому знакомому. Ну не с этими же буйными панками ей покидать театр, право слово — если ее только увидят в столь сомнительной компании... Элеоноре не хотелось думать о подобном пятне на репутации. К несчастью, блондин не горел желанием продолжать сумбурно начавшееся знакомство - сложно сказать, из-за неведомо откуда вырвавшейся матерщины или неудачного обморокопадения. Напоследок он лишь бросил пару туманных напутствий и скрылся в ночи. И вот спустя десять минут новообращенная вампирша осталась растерянно хлопать глазами на грязных задворках Даунтауна в компании истерично ржущего бомжа. - Ну просто охуительно, - обреченно вымолвила Элеонора, чувствуя себя крайне несчастной. И тут же зажала рот ладошкой, а лохматый бомж почему-то опять заржал. Элеонора на всякий случай отступила подальше, опасаясь, что трясущийся от смеха тип насыплет на нее блох из засаленной бороды. - ЛаКруа наверняка плачет... кровавыми слезами... от такой насмешки судьбы, - хрипло хохотал бомж. - Из тебя получилась бы настоящая вентру, птенчик, как раз в его вкусе. Да только... ухахахаха... - Я вас нихуя не понимаю, - непонимающе помотала головой Элеонора и вновь испуганно замолкла. Потом кое-как сформулировала терзающий вопрос: - То есть я теперь всегда буду пить кровь и материться через слово? Бомж прекратил ржать и почесал растрепанную бороду: - Угу, - значительно кивнул он. - А еще впадать в звериное бешенство от каждого сломанного ногтя и тяготеть к реформаторской литературе. Это в тебе кровь бруха говорит: ну, мама-анархия, все такое. - Пиздец, - тихо вымолвила Элеонора, в полной мере осознав, что вот теперь жизнь превратилась в не-жизнь в полном смысле. Ей очень хотелось заплакать, но Элеонора не решилась — кто знает, как поведет себя вампирский организм в ответ на подобные выкрутасы. В прошлый раз, когда она пыталась покраснеть, князь среагировал противоположно планируемому эффекту. Если от попытки разрыдаться убежит еще и этот вонючий клошар, то новообращенная вампирша останется совсем одна в этой темной и страшной подворотне — среди отбросов и перевернутых мусорных баков, где возятся и попискивают крысы. Крысы... Элеонора облизнулась. Что произошло дальше, она предпочла бы вычеркнуть из своей биографии и не упоминать в приличном обществе. Не долгий, но крайне насыщенный опыт общения с вампирами показал, что в этой не тесной и немаленькой компании каждый второй является опасным психом. Впрочем, даже не каждый второй, а буквально все поголовно. Психами разных мастей - в разной степени поврежденных и в разной стадии буйных - кишела вся ночная Калифорния. Вскоре Элеонору сие положение вещей перестало удивлять: как не повредиться на голову, ведя столь дикую жизнь? Точнее, не-жизнь, но это все казуистика. Вампиры были истеричными, были немотивированно-агрессивными, были полностью свихнувшимися лунатиками, жестокими извращенцами и наивными полудурками. Отклонений в одной лишь Санта-Монике хватило бы с лихвой на несколько докторских диссертаций по психиатрии. Поэтому Элеонора искренне возрадовалась, когда после утомительного общения с уличным отребьем ее деяния все же оказались вознаграждены соответствующе: сам князь ЛаКруа призвал новообращенную на аудиенцию. Это казалось значительным достижением. Огромный небоскреб поразил Элеонору не столько размерами — ах, сколько подобных помпезных офисов она перевидала в своей жизни — сколько стилевым попурри. Внешняя претенциозность на неоготику перетекала за порогом в строгий нью-йоркский хай-тек, в который врезался неоновой бомбой поп-артовый вращающийся блок с надписью «ЛаКруа» - специально для сомневающихся, в чьи именно владения им посчастливилось попасть. Кажется, князь пытался таким способом казаться «современным». В противовес холодной приемной, в пентхаузе Элеонору золотым блеском окутала роскошь Возрождения, уже более соответствующая вкусам вентру. Перед дверью в кабинет князя алым пятном выделялась секретарша, смерившая гостью высокомерным взглядом. Процедив сквозь зубы, что «мистер ЛаКруа ожидает», надменная дама вновь вернулась к медитативному раскладыванию пасьянса. Элеонора наморщила носик: пожалуй, князю не помешал бы приличный дизайнер. И новая секретарша. Вампирша решила, что при первой же возможности постарается исправить оба упущения властителя Лос-Анджелеса. ЛаКруа стоял у окна, сцепив за спиной руки в замок. Посетительница возвестила о своем присутствии звонким цоканием каблуков по узорчатому паркету; князь отвлекся от созерцания ночного города и неспешно вернулся к столу. Сел, с выверенной небрежностью расстегнув нижние пуговицы сюртука. Застывший по правую руку Шериф невозмутимо пялился на украшавшие стены полотна взглядом художественного критика, принявшего перед вернисажем пару лишних бокалов абсента. Элеонору несколько удивило отсутствие лишних предметов на письменном столе — лишь одинокий нож для бумаги сиротливо приютился на самом краешке. Никаких записей, папок, не было даже компьютера. Создавалось ощущение, будто в этом помещении князь не работал, а по большей части любовался панорамными видами своих владений. Позже Элеонора поняла, что первое впечатление оказалось обманчивым — дело обстояло гораздо, гораздо хуже... К превеликому облегчению вампирши князь не стал вдаваться в детали операции на взорванном складе. Элеонора немногое могла доложить о произошедшем, поскольку по совпадению той же ночью состоялась закрытая вечеринка у шефа полицейского управления Лос Анджелеса, которую Элеонора никак не могла пропустить. А тем временем отдел по борьбе с наркопреступлениями, получивший наводку на подозрительный склад в предместьях Санта Моники, не оставил камня на камне от обиталища Шабаша. Самой Элеоноре осталось лишь подчистить кое-какие нарушения Маскарада: в частности убедить своего приятеля, ответственного за штурмовую операцию, что обдолбанные наркоманы едва ли чувствительны даже к серьезным ранениям, а странные телесные трансформации, якобы померещившиеся одному из спецназовцев, вызваны взметнувшейся в воздух наркотической взвесью. Но ЛаКруа не интересовали методы достижения цели — гораздо важнее для него была чисто сделанная работа. И в этом отношении Элеонора произвела на князя впечатление, поскольку, толком не успев похвалить, он уже спустя минуту отяготил неоната новым заданием — как князь подчеркнул, чрезвычайно важным. На мгновение Элеоноре показалось, что блондин даже взирает на нее с восторгом и затаенной надеждой, словно во всем его наверняка многочисленном штате приспешников неонат являлась неким всесильным супергероем, способным решить любую проблему князя. Но ведь наверняка в распоряжении регента Камариллы находилась целая толпа опытных профессионалов, которым можно было доверить важные дела. А задание Элеоноры выглядело крайне посредственным... Вампирше предстояло разведать ситуацию с саркофагом на судне «Элизабет Дейн» и получить грузовую декларацию корабля. Несколько раз ЛаКруа подчеркнул, что ни один полицейский не должен пострадать при операции. Элеонора лукаво прикусила наманикюренный ноготок и кивнула, изображая послушную девочку. «Чем быстрее, тем лучше», - прибавил князь и отпустил неоната, напоследок пожелав доброго вечера. Воодушевленная его обходительностью, Элеонора вернулась в кабинет ЛаКруа спустя двадцать минут. Кажется, старший вампир посчитал ее поведение проявлением наглости: он вновь метнулся от окна к столу, задыхаясь от негодования мертвыми неработающими легкими. Прервав его угрожающе начинающуюся тираду: «Разве я недостаточно ясно выразился...», Элеонора молча положила перед ним папку и учтиво поклонилась. ЛаКруа недоверчиво вздернул бровь и откинулся в кресле, разглядывая фотографии приоткрытого саркофага. Распечатка отчета с описью грузов «Элизабет Дейн» лежала на самом дне папки. - Что... Откуда ты могла узнать, что мне понадобятся эти данные? Бруха, конечно, быстро перемещаются, но не настолько... - недоуменно пробормотал князь, изучая документы. Затем неожиданно вскинулся и подозрительно уставился на неоната: - Ты следишь за Анкарским саркофагом?! У тебя же целое досье, как ты к этому причастна?! Элеонора разубеждающе качнула головой и мягко пояснила: - Фотографии только что сделаны со спутника, а грузовая декларация — пришлось потревожить начальника порта Сан-Педро, чтобы получить документы. Теперь я должна ему ужин, пфф... мудозвон херов... то есть, простите... эээ... В общем, потом пришлось разбудить шефа полиции ради отчета с места преступления: с этим возникла небольшая заминка - он еще едва пришел в себя после вчерашнего раута. ЛаКруа остановил ее пояснения раздраженным взмахом руки и, подперев голову кулаком, мрачно уставился на папку. Шериф все еще с отстраненной безэмоциональностью любовался работами мастеров эпохи Возрождения. - Как ты сделала эти спутниковые снимки? - наконец, поинтересовался князь. Элеонора пожала плечами: - Интернет-кафе ниже по улице. - Компьютеры? - подозрительно сощурился ЛаКруа, словно неонат упомянула в его присутствии нечто похуже, чем осиновый крест, оплетенный чесноком. Вампирша кивнула. Князь отвернулся к окну и, цедя слова сквозь клыки, приказал Элеоноре проверить особняк некоего Алистера Граута, почему-то переставшего выходить на связь с обществом. Если под «обществом» ЛаКруа подразумевал конкретно собственное общество, то неонат могла и не сходя с места доложить о выполнении поручения и разъяснить князю некоторые очевидные истины. Впрочем, Элеонора считала себя воспитанной леди, даже несмотря на прорывающийся волею крови мат, а в некоторых ситуациях леди надлежит молчать. Несмотря на непродолжительность бытия вампиром, одну вещь Элеонора поняла отчетливо: упыри боготворят своих хозяев. И в огонь, и в воду за них пойдут ради дозы крови. Пожалуй, лет пятнадцать назад Элеонора страстно возжелала бы, чтобы половина высшего света Лос Анджелеса гонялась за ней, подобно упырям, капающим с клыков слюной. Впрочем, на сегодняшний день она прекрасно понимала, что для достижения тех же результатов существуют гораздо менее кровозатратные способы, а все эти безмозглые толстосумы на деле являются еще теми упырями в более обсценно-старомодном смысле. Однако, Элеонора все же не смогла отказать себе в удовольствии заведения стайки личных упырей. Шесть крепких наемников, бывшие «морские котики», существенно снизили цены своих услуг за дозу крови: выгодная сделка, как посчитала Элеонора, отправляясь в особняк Граута. Вывалившийся ей навстречу бруха с перекошенным лицом — тот самый скандалящий в театре маргинал — лишь подкрепил ее убеждения в целесообразности вооруженного эскорта. Словом, упыри быстро зачистили бывшее обиталище малкавиана от свихнувшихся готов и инквизиторов-пироманов; сама Элеонора отделалась легким испугом и стойким запахом дыма на новом платье. Отчет князю не заставил себя долго ждать: ЛаКруа, похоже, был ошарашен случившимся с Граутом, но остался доволен проделанной работой. На фоне предыдущего успеха выполнения мелочных поручений вроде изъятия крови оборотня из больницы и содействия в разгромной рецензии ресторана, Элеонора решила, что настал подходящий момент, дабы осторожно намекнуть князю на первостепенную необходимость смены интерьерного дизайнера и мерзкой секретарши. Но ЛаКруа не дал ей сказать и слова и вместо этого направил в исторический музей за саркофагом. Элеонора вернулась в его кабинет спустя пятнадцать минут мрачнее тучи. Она уже договорилась о выгодной крупногабаритной транспортировке и даже по приятельским каналам смогла настоять на участии саркофага в закрытой частной выставке на эти выходные, но совершенно внезапно выяснилось, что вожделенный гроб кто-то спер прямо из хранилища музея. ЛаКруа сначала впал в ступор, а затем в истерику. Из его негодующих криков Эленора смогла вычленить, что в краже он винит некоего носферату Гэри, до которого не так-то просто добраться, поскольку тот надежно затаился где-то в городских канализациях, по которым гуляют крысы размером с медведя, а то и кто похуже. Элеонора вздернула тонкую бровь и после небольшого скандала с секретаршей все же получила доступ к компьютеру и листу контактов. Гэри нашелся довольно быстро: Элеонора поправила прическу и вызвала носферату по скайпу. Сначала подозрительно барахлила видеосвязь, а Гэри долго и сипло хохотал в микрофон. Потом он, наконец, появился на экране, попытавшись напугать неоната, и Элеонора решила даже поддаться на провокацию, дабы сделать собеседнику приятное. После длительной дискуссии об искусстве и голливудском кинематографе носферату поставил свои условия: потребовал найти пропавшего в Чайнатауне парня, Баррабуса. Когда Элеонора попросила фото для наводки, Гэри вновь расхохотался, но досье предоставил. «Тоже носферату», - вздохнула неонат, отбросив вялую надежду, что придется разыскивать кого-то другого. Прочно угнездившись за столом изгнанной секретарши, Элеонора затеяла долгий спор по телефону с представителями службы по розыску пропавших людей - стоит ли помещать фото потерявшегося фрика на молочные упаковки. Вампирша настаивала, что каждый пропавший придурок имеет право на самовыражение — вот вы видели человека-кота или человека-ящерицу? Так вот, Баррабус куда более мил и привлекателен! Но бюрократ настаивал, что фото этого потеряшки на упаковках может резко снизить продажи молокопродуктов. Элеонора не могла не согласиться: в итоге они сторговались на скидку и оба закончили оформление заявления, почти довольные обоюдными условиями. Положив трубку, вампирша обернулась, чтобы застукать в приоткрытой щели дверей кабинета две любопытные головы: князя и Шерифа, благоговейно подглядывающих за ее работой. Стоило Элеоноре дернуться, как головы тут же исчезли, а дверь захлопнулась. Оставшись в одиночестве, неонат поняла, что это ее шанс подставить ненавистную секретаршу: распахнув ящик тумбочки в поисках компромата, женщина незамедлительно таковой обнаружила. - А еще, князь, она ворует ваш бриолин! - торжествующе провозгласила Элеонора, подняв над головой баночку геля. Из кабинета донесся возмущенный, негодующий вздох. После этого место секретарши стало вакантно. Следующая ночь у Элеоноры выдалась свободной. Впрочем, ей пришло странное письмо из Фонда ЛаКруа: набор бессмысленных букв, которые она так и не смогла расшифровать, даже отослав сведущему в криптографии приятелю. Казалось, кто-то колотил огромной когтистой лапой по клавиатуре и в итоге случайно отправил ей абракадабру. Решив, что письмо является какой-то ошибкой, Элеонора занялась собственными делами. Сначала она отужинала с начальником порта, решительно отвергая устриц и поползновения к продолжению встречи в более интимной обстановке. Затем накормила упырей, накормилась сама, и уже решила сделать питательную маску для омертвевшей кожи, как ее телефон заскакал на столе. Из трубки слышалось невнятное бурчание и хрипы, затем отдаленный возглас: «Ну, наконец-то! Дай сюда, а то раздавишь!», и на другом конце провода нарисовался ЛаКруа с претензиями, почему она не ответила на письмо, а затем с требованием лицезреть неоната в своем кабинете. Элеонора поняла, что ночь только казалась ей свободной. Князь вновь стоял возле окна. Начал разговор он издалека, ссылаясь на чрезмерную нагруженность и тяжкое бремя правления. Элеонора сочувственно кивала, дивясь эпитетам про проблемы-песчинки и еженощное разгребание князем целой пустыни. Очень хотелось ввернуть совет нанять экскаватор, но вампирша решила, что вентру обидится. Закончив пылкую тираду о собственной смертельной измученности, князь исподлобья посмотрел на бруху и стыдливо попросил: - Я вижу в тебе множество талантов, неонат; среди них — умение пользоваться телефоном. Не будешь ли ты так любезна обучить меня... Элеонора остолбенела. Нечто подобное она подозревала изначально, не найдя офисной техники на столе кабинета. С увольнением секретарши дела у князя пошли совсем плохо. ЛаКруа пытался приспособить Шерифа на замену делопроизводителя, но полученное Элеонорой электронное письмо свидетельствовало, что тому предстояло еще многому учиться — в частности, искусству попадать по клавишам. Теперь Шериф уныло сидел за секретарским столом в позолоченном пенсне и разбирал метровые стопки бумаг, что-то недовольно урча под нос и проклиная эту не-жизнь. ЛаКруа нервно разминал тонкие пальцы, с испугом поглядывая на доставленный Элеонорой телефонный аппарат. - Это не так сложно, - убеждала она, осторожно направляя руку князя к кнопочной панели. - Вы сможете позвонить кому угодно, не выходя из кабинета на солнечный свет, в дождь и в канализацию. ЛаКруа с надеждой поднял на нее взгляд: - А давай позвоним Грюнфельду Баху и... и... бросим трубку!!! - Обязательно позвоним, - пообещала вампирша. Ухоженный палец вентру нацелился в телефон и тыкнул в единицу. Элеонора одобрительно закивала, и князь возликовал, с восторгом глядя на свою учительницу. Неонат поняла, что решение изгнать секретаршу было несколько поспешным... Похищение людей в китайском квартале оказалось поставленным на поток действом: возможно, часть из них отправлялась прямиком на рисовые плантации Китая в рабство, а вторая часть не уезжала далеко и подавалась на столах ближайших закусочных в качестве пельменной начинки. Вероятно, этими каналами пользовались не только китайские группировки, но и желающие избавиться от нежелательных лиц локальные банды. Но знакомой с местными порядками службе розыска пропавших весьма хорошо заплатили, поэтому им понадобилось всего два дня на освобождение Баррабуса. После Гэри Голден не медлил с исполнением договора и предоставил всю необходимую информацию о местоположении саркофага. А затем внештатная проверка налоговых служб при осмотре имущества семейства Джованни смогла выявить незаконность хранения исторической ценности. И вот уже князь в щенячьем восторге обнимал и лобызал саркофаг, а Элеонора и Беккет скромно топтались в сторонке, ожидая, пока вентру натешится в долгожданном воссоединении с вожделенным ящиком. Движимый познавательским духом гангрел заинтересовано наблюдал за колошматящим деревянные счеты Шерифом, на которого за неимением кадров было возложено ведение бухгалтерской отчетности. Судя по тому, что с применения к счетам когтей Шериф перешел на зубы, в бумагах у него что-то не сходилось. Наконец, князь отлип от саркофага. Следующие два часа Беккет ползал вокруг древнего гроба с лупой, фонариком и шумерско-английским словарем. За это время Элеонора успела научить князя раскладывать «косынку» и пририсовывать в пейнте на фото Найнса Родригеза бороду, усы, клыки и нахмуренные брови — впрочем, всеми этими чертами анарх уже обладал, но ЛаКруа настаивал на их акцентировании и злорадно хихикал в процессе. Тем временем после подробнейшего изучения саркофага Беккет возвестил, что это, как ни странно, в самом деле саркофаг! И надписи на нем говорят, что там покоится мумия. Насчет принадлежности ее к древним вампирам в насечках ничего сказано не было. На этом Беккет самодовольно улыбнулся, гордый проделанным кропотливым исследованием. ЛаКруа нерешительно смотрел на гангрела, не зная, что делать дальше. Тот предложил созвать научный исторический консилиум. На этом моменте Элеонора предпочла вмешаться в разговор: - А вам не кажется, что если саркофаг однажды уже открывался на «Элизабет Дейн», то самое ценное, что там было, уже к черту съебалось... извините, исчезло. Будь то мумия, перебившая всю команду, или тот, кто перебил всю команду и вынес мумию со всеми ее сокровищами... ЛаКруа долго смотрел в упор на неоната, а затем высокомерно провозгласил: - Нет. - Что «нет»? - отупело повторила Элеонора. Князь махнул на нее рукой: - Я так не думаю. Нам нужно вскрыть саркофаг! - Почему? - непонимающе взмолилась вампирша. Князь посмотрел на нее с неудовольствием, предвещавшим истерику: - Потому что, - весомо постановил он, применил на всякий случай доминирование к пререкающейся вампирше и обернулся к Беккету. - Итак, нам нужен ключ! Гангрел согласно закивал, опасаясь, что и его задоминируют за компанию. И предложил обратиться к археологу, которого совершенно случайно похитил Грюнфельд Бах. Элеоноре показалось странным подобное совпадение: кто-то явно сливал инквизитору информацию, если только у охотника не было хобби периодически похищать престарелых археологов. - Ну охеренно просто, - прошептала Элеонора, уже предчувствуя перспективу по поручению князя лезть к инквизиторам в гости. На мгновение задумалась, не пора ли по зову крови бруха переходить в команду анархов. Впрочем, вспомнив кишащую блохами бороду Джека, она переосмыслила поспешное решение. - Хотите вскрыть? Ну зачем нам этот ключ и археолог? - не выдержав, возмутилась Элеонора, потрясая руками. - Ломик, циркулярная пила с алмазными насечками, лазерный резчик... вы что, в прошлом веке родились? Хотя да, прошу пардона... Беккет и князь недоуменно переглянулись. Элеонора решительно прошагала к телефону. Через два дня князь получил полную материаловедческую экспертизу саркофага с химическим составом, ультразвуковым и рентгеновским сканированием, а также прайсом потенциальных вариантов обезвредить заложенную внутрь взрывчатку, дабы не повредить историческую ценность. Узнав, что ожидало его при вскрытии вожделенного ящика, ЛаКруа всю ночь отпаивался кровью с валерьянкой. Затем призвал к себе Элеонору — думать. Неонат лишь вздохнула, укоризненно качая головой. Следующим вечером бар «Последний раунд» взлетел на воздух. Все, что смогла установить полиция — непосредственно перед террактом к заведению был доставлен большой ящик с надписью «Бесплатное пиво». Никаких данных об отправителе установить не удалось. С уходом группировки анархов в посмертие политическая обстановка в Лос Анджелесе выправилась. Постепенно недруги князя либо переходили на его сторону, либо исчезали... Абрамс быстро понял, что дело пахнет керосином, и признал власть ЛаКруа над Голливудом. Минг Жао и квей-джин занялась служба по незаконной эмиграции, и вскоре в Чайнатауне стало тихо. Баха так достали анонимные телефонные звонки с глупым хихиканьем в трубке, что он предпочел вернуться обратно в Европу. Камарилла надежно укрепилась в Лос Анджелесе при помощи спланированного мудрого руководства князя Себастьена ЛаКруа. Вентру даже начал всерьез задумываться о вступлении во Внутренний Круг, и у него были все шансы получить туда прямой билет. Правда, злые языки поговаривали, что свой взлет к вершинам власти ЛаКруа начал после нахождения в Анкарском саркофаге загадочной всесильной мумии, приведшей его к истинному могуществу, но Элеоноре не нравились эти домыслы. В конце концов, хоть до обращения ей и исполнилось тридцать шесть, выглядела она значительно моложе...