А поутру...

Горацио сладко потянулся и удивленно посмотрел по сторонам – вспомнить причину, по которой он мог бы заснуть в таком неподходящем месте, не получалось. Дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель скромно всунулась голова мило улыбающегося Арчи. – Так и знал, что найду тебя здесь. – Да? А я вот и не догадывался, что мое место – в офицерском погребе. Арчи состроил рожицу, должно быть означавшую, что он смущен, и вошел, закрыв за собою дверь. – Ты бы всё-таки появился на палубе, а то кок никому не дает. Горацио помолчал, ожидая продолжения фразы, но не дождался. – Чего... эээ... не дает? Арчи задумчиво исследовал полуодетого друга трогательно ясными глазами, казалось, не облюбовывая никакую часть в отдельности, но наслаждаясь ими всеми, вместе взятыми. – Ничего не дает, – наконец откликнулся он. – Ни завтрака, ни утюга. – Зачем тебе утюг? Нам до порта еще 3 дня плавания. Арчи широко улыбнулся, показав ровные мелкие зубы. – Если я прикажу отправить девушек обратно за борт, команда меня пошлет следом. И я даже не найду аргумента против. – Какие еще девушки? Где наш капитан? – Горацио всерьез усомнился в том, что среди них двоих нет сумасшедших. – Во-первых, разные, во-вторых, у себя в каюте. Обещал пристрелить любого, кто к нему сунется. – Челка упала на лоб Арчи, придавая ему вид плутоватого эльфа. Горацио облегченно выдохнул. Он наконец начал понимать происходящее. Кое-кто опять заскучал в долгом походе. – Иди сюда, – похлопал он рукой по соседнему мешку. – И расскажи, чем все так успели досадить сэру Пеллью? Арчи на миг задумался, но все же принял приглашение. И тут же предупредил: – Знаешь, Горацио, рассиживаться нам некогда. Дело не в капитане, а в том, что нам нужен кок. А ты так хорошо умеешь с ним договариваться. И с командой тоже. К тому же, ты вахтенный офицер. Потерев ладонями лицо и пожалев, что рядом нет кувшина с холодной водой, Горацио принял решение наплевать на правила и выйти наверх с легкой щетиной, в мятой рубахе и... без мундира. – Если уж ты знал, где найти меня, может быть, ты знаешь и где мой мундир? Голубые глаза подозрительно заискрились весельем, но Арчи сдержался и обошелся невнятным «там». В момент, когда друзья вышли наверх и вдохнули бодрящий свежий воздух с ароматом мытой палубы, дешевого одеколона и живой рыбы, Горацио едва не споткнулся о мяч из туго сплетенных водорослей. Возмущенным взглядом окинув непонятную мешанину из людей, он поднял голову и тут же забыл все волнения по поводу своего внешнего вида, недостойного королевского офицера на службе. – Немедленно привести корабль к ветру! – закричал он, перекрывая общий гвалт. Пока боцман и боцманматы свистели и, почти целомудренно бранясь, собирали матросов брасопить рей, Арчи успел ответить на поцелуи трех девушек и устроился около четвертой, положив голову ей на колени. Горацио, наблюдавший за ним, всерьез задумался о том, будут ли волосы Арчи после этого пахнуть чешуей. Когда корабль пошел круче, мощный хор на носу внезапно грянул «Горацио Хорнблауэр и его тентакли». Горацио потерял дар речи и не обрел его даже от солнечной улыбки Арчи, небрежно махнувшего рукой в сторону певцов, переделавших одно из любимых баковых шанти: – Слышал бы ты, что они нашему капитану подарили. Бухта пенькового каната оказалась как нельзя кстати. Присев, Горацио подумал, что ему стоит удалиться в свою каюту. По примеру сэра Пеллью, который всегда знает, что делает. Но тут прохладные руки обвились вокруг него и манящий женский голос прошептал: – Какой красивый мичман. – Я... – Горацио откашлялся, мотнул головой, вытряхивая из нее «тентакль большой с большой душой», – я лейтенант, мисс. – Как жаль, – красавица с рыбьим хвостом искренне расстроилась. – Из тебя вышел бы отличный ми-ми-мичман. Она тронула пальцами его темные вьющиеся волосы и печально пошла прочь, неизвестно как переступая. – Ничего не понимаю, – глухо произнес Горацио, заставив встрепенуться Арчи, уже готового раствориться в объятиях своей девушки. – Первую склянку пропустили, потому что все немножко отвлеклись, а так всё в полном порядке. Компасный курс я проверял, – уверенно произнес Арчи. – А она? Горацио кивнул на девушку. – Немертея, – ответила она голосом, которым можно было бы созывать пороховых обезьянок в середине самой шумной битвы. Арчи сел ровно и вытряхнул из разлохмаченных волос пару крупных чешуек. – Это нереиды, ну, ты наверняка помнишь, дочери Нерея, танцующие в серебряных пещерах на морском дне. – Здесь они тоже танцуют? Или где-то стоят их золотые прялки? – Перестань, Евкранта, конечно, немного скандальна, но остальные 99 очень милы. И лучше бы ты всё же поговорил с коком, мне нужен утюг. – Арчи многозначительно покосился на Немертею. Горацио же подумал, что если они продолжат как начали, то от одежды Арчи избавят раньше, чем он ее погладит. Подумал, но промолчал. Хор закончил песню и последняя ее фраза «поверь, поверь, мы знаем точно!» лениво таяла за кормой. Палуба напоминала набережную в день праздничного гуляния, раскатистый мужской смех интимно контрастировал с женскими хихиканьями, жесты у всех матросов и уоррент-офицеров были размашистыми, лица оживленными, соленые шуточки изворачивались в воздухе, придавая себе относительно пристойный вид. – Арчи, так что они спели капитану? – «Кексик мой медовый». – Арчи наклонил голову, будто прислушиваясь к звучанию этих слов. – Казалось бы, при чем здесь сэр Пеллью?.. Немертея ловкой рукой нырнула ему за расстегнутые пуговицы жилета и он потерял нить едва начавшихся философских рассуждений. – Похоже, он вам очень нравится, – обронил Горацио, вставая. Он намеревался подняться на квартердек, не желая смущать себя откровенной сценой. – Язык слаб передать, сколь превеликие чувства разбудил в моем сердце мистер Кеннеди, – ответила девушка и благодарно улыбнулась, поняв, что их вежливо оставляют наедине. Конечно, если можно считать уединением небольшую площадку у самого борта битком набитой людьми палубы. – Счастливо оставаться, – буркнул Горацио, заложил руки за спину и походкой, подобающей вахтенному офицеру, начал продвигаться к трапу, одновременно присматриваясь к любому пятну синего цвета в надежде где-нибудь обнаружить свой мундир. Горацио сладко потянулся и удивленно посмотрел по сторонам – вспомнить причину, по которой он мог бы заснуть в таком неподходящем месте, не получалось. Дверь распахнулась и в помещение влетел Буш, будто внесенный порывом яростного ветра. – Так и знал, что найду вас здесь, лейтенант. – Да? А я вот и не догадывался, что мое место – в офицерском погребе. Буш поморщился, не столько от внутреннего чувства, сколько демонстрируя недовольство такой расхлябанностью. – Вы бы всё-таки появились на палубе, а то кок... Не дослушав, Горацио зажал уши ладонями и отчаянно прошептал: «К тентаклям всякие кексики и хвосты с ними!»