Голос

Его голос дрожал. Лишь изредка Лидии удавалось уловить едва заметный намёк на страх, который душил Стайлза, цепко обхватив за горло. Бывали моменты, когда он скрывал его, надёжно упрятав за маской гиперактивного парня, от которого всегда сквозил сарказм в качестве единственной самозащиты. Иногда он сам признавался. Это было редчайшим явлением, как думала Лидия, что он сам говорил о том, что его гложет, вечно встряхивая его в момент спокойствия и беззаботности. Но сейчас… Она слышала страх. Чувствовала мельчайшие содрогания в давно въевшемся в голову голосе, ощущала холод, который пронизывал его до самых костей. Ему было страшно, и она прекрасно это осознавала по словам на том конце телефоне: «Лидия, ты мне нужна… Нужна прямо сейчас… Прошу, ты должна приехать». Она сорвалась с места и, схватив лишь ключи от машины, быстро поехала к дому шерифа, понимая, что ему как никогда нужна её помощь и поддержка, только её. Девушку едва выписали из больницы, прошло около недели, как она избавилась от запаха лекарств и приевшихся светлых палат. От раны, оставленной Трейси, почти ничего не осталась, кроме боли, что была сокрыта глубоко внутри. Бок едва покалывал при малейшем воспоминании о том вечере, когда она была ранена, бессильна, бесполезна… Она корила себя за то, что не смогла вовремя среагировать, не смогла защититься, хотя бы спрятавшись от девушки, что не по своей воле стала убийцей, забравшей жизни стольких людей. Иногда Лидия задумывалась о том, чтобы бы было, если бы Врачеватели решили гнусно поэкспериментировать над банши, сокрытой в её теле. Стала бы она такой? Стала бы ручной собачкой? Убийцей? Нервно растирая кожу лба, Лидия всё чаще и сильнее жала на педаль газа, надеясь приехать как можно раньше, успеть. Она крепко сжимала руль, делая медленные глубокие вдохи и последующие выдохи, плотно сжимая пухлые губы. Она нервничала, переживала, волновалась за него, стараясь не думать о том, что ввергло его в страх. Она старалась думать лишь о нём, просто о Стайлзе. О его глазах, что всегда смотрели на неё с заботой, с любовью. Родинках, неуклюже разбросанных на тёплом лице, о руках, что всегда готовы были обнять её, защитить и спасти. О губах. Лидия всё чаще думала о его губах. О горячих сладких губах, от которых в тот день веяло чаем с мятой. Она старалась не вспоминать об этом, чтобы… Чтобы не было больнее? Почему ей было больно? Они же друзья. Люди, дающие поддержку и наполненные непомерной опекой друг о друге. Они были всего лишь парень и девушка, которых не объединяло больше ничего, кроме дружбы. Ничего. А вот и дом. Она ехала непозволительно долго, пусть и торопилась, как будто это решало её судьбу. Спешила, чтобы спасти его, как это обычно делал он. Лидия резко выбежала из машины, даже не думая о том, как она припарковалась. Её подгоняли назойливые мысли о том, что же случилось со Стайлзом. Что же могло случиться со Стайлзом? Пробегая через дорогу в сторону дома парня, Лидия краем глаза посмотрела на потрёпанный синий джип Стилински, а всматриваясь повнимательнее, она увидела буроватую корку на ручке двери машины. Кровь? Похоже на запёкшуюся кровь. Времени на раздумья не было, Стайлз нуждался в ней. Девушка оказалась в доме, не нарочно сильно хлопая входной дверью. Так тихо. Пару светильников горит в гостиной, свет приглушён темнотой наступающей ночи. Его здесь нету. Он бы вышел к ней. Недолго думая, она решительно направилась по лестнице в комнату Стайлза, стараясь усмирить бешено колотящееся сердце. Сказать честно, выходило у неё худо. Мысли больше не сдерживались, обрушивая на девушку все ужасные идеи о том, что произошло. Это было больно, душевно больно бороться с этим, когда она уже почти здесь, почти рядом с ним, со Стайлзом. Рядом с комнатой она остановилась. Дверь была слегка приоткрыта, и оттуда в неосвещённый коридор проникал слабый свет. Он здесь. Она быстро дышала, насыщая лёгкие кислородом и высвобождая их. Не переставая, моргала, держа себя за тонкую шею, словно это могло её успокоить. Больше ждать нечего, она вошла в комнату. Стайлз сидел на кровати, уперев локти в колени, а руками поддерживая опущенную в пол голову. Он был одет в полосатую рубашку приглушенных синих тонов, тёмные штаны и привычные кеды, незаменимые в его гардеробе. Сзади шеи были тёмные пятна, которые Лидия заметила сразу, чем-то похожие на кровь. Но этого же не может быть. -Стайлз? – прерывисто произнесла Лидия его имя. – Что с тобой? Он встрепенулся. Было ощущение, словно всё время пока она ехала, он был погружен в свои мысли и так и просидел, дожидаясь её. Стайлз резко поднял голову, окидывая её взглядом, полным немого отчаянья и безвыходности. Он не говорил. Желваки бегали на его лице, а он всё молчал, всматриваясь в неё и одновременно пряча глаза, которые окутала пелена слёз. Медленно положил голову на скрещённые пальцы, локти по-прежнему опирались о колени. Он дрожал. Трёсся словно ребёнок, тяжело дышал и мучительным молчанием разрывал душащую тишину. Стайлз начал бегать глазами по комнате, словно стараясь найти место, где не будет этого чувства. Чувства безысходности. -Господи, Стайлз, что с тобой произошло? Дистанция. Её уже не было. Не было тех, ради кого можно было бы идти на поводу у этой грёбаной дистанции. Малия? Как же Малия? Стайлз ведь не позвонил ей, в противном случае она была бы сейчас здесь, а не Лидия, она бы сейчас утешала его, переживая, будто за свою жизнь. Дистанция отступила на задний план. Лидия быстро оказалась рядом с ним, садясь прямо на пол напротив него и заботливо всматриваясь в глаза Стилински. Она неуверенно приподняла правую руку, желая коснуться его лица, идеального. -Что случилось? – её голос был мягок, словно она говорила с ребёнком. Но Стайлз давно им не являлся. Он был мужчиной. Храбрым, самоотверженным и мужественным, и Лидия прекрасно понимала это, а также то, что Стайлз сейчас, на её месте, сделал бы всё возможное, чтобы помочь ей. Он смотрел ей прямо в глаза. Её рука, слегка скользя, гладила кожу его лица, и девушка сама покусывала свою нижнюю губу, стараясь не разрыдаться оттого, что он всё ещё молчит. Этот страх заставлял бояться и её. -Донован. – Одно слово, один вдох, одно имя. Внутри Лидии словно всё подорвалось на тысячах мин, идеально спрятанных в каждом закутке её души. Она уже слышала это имя, слухи, ходившее о нём, вплотную касающиеся жизни отца Стайлза и их стаи, были не лучшего качества. Сделать вывод было легко: ничего хорошего случиться однозначно не могло, но и Стайлз просто так не позвонил бы ей, натурально притворяясь в цепях отчаянья и бешеного страха. Последовало продолжительное молчание. Или Стайлзу больше нечего было сказать, что мало вероятно, или он не знает с чего начать. Сказать имя мало, раз он хотел поговорить с девушкой, раз он нуждался в её словах и советах. -Я видел его сегодня, - вся так же угнетенно и подавленно произнёс парень, делая ещё один глубокий вдох, нервно двигая ногами. – Он нашёл меня, - произнёс Стайлз, растирая кожу лица, пока не наткнулся на руку девушки. Ток. Электричество. Слабость. Как бы он хотел забыться в этих руках. Ему было бы просто достаточно касаться её тонких пальчиков, продвигаться по тонкой кисти к аккуратно очерченному локтю, подниматься к острым плечам, за которыми следовали виднеющиеся ключицы, следовать за тонкой шеей, что вела вверх, а там было то, что являлось непозволительной роскошью для его рук. Губы. Стайлз медленно, не спеша, взял руку девушки в свою, удивлённо ощущая насколько она мала по сравнению с его, и преподнёс к губам, всего на секунду, чтобы коснуться обжигающим поцелуем и отпустить, словно это был призрачный момент, который не существовал вовсе. -Я убил его, Лидия. Я убил Донована, - последние слова он произнёс громко. Скорее не для того, чтобы услышала Лидия, а чтобы поверил он. Резко встал, его каменное лицо было отречённым, презирающим самого себя. Лидия не двинулась с места, лишь рука, словно каменная, упала на её ноги, касаясь ткани джинсов. Стайлз прошёл мимо девушки, видимо, направляясь к столу, чтобы дать минуту Лидии всё обдумать. Она была оглушена последними словами, слетевшими слишком быстро. В голове было много мыслей, кричащих о том, что они были правы, они не ошиблись. Но она не была готова к такому. Возможно, девушка предполагала нечто ужасное, но, чтобы убийство… Смерть всегда была рядом, Лидия осознавала это, но мириться не хотела. Она не хотела верить, что Стайлз замарал руки, убив человека, жаждущего отмщения. Кроме того, девушка думала, что раз он сделал это, были самые веские причины. Но размышлять об этом – значит, смириться. А делать это Мартин не хотела. Она, расправив плечи, начала подниматься, стараясь обдумать с чего начнёт. Чтобы она сейчас не говорила, для начала во всём следовало разобраться. Стайлзу это было нужно больше, чем ей самой. -Расскажи, как всё было, Стайлз, - голос предательски дрожал, но лицо девушки не подавало вида, когда она поворачивалась в его сторону. Парень стоял к ней спиной с приподнятыми, заведёнными за спину руками, пальцы которого были скрещены на макушке и лихорадочно растирали её. Выше спины, почти на шее, виднелась рваная рана странной формы, рядом с которой была кровь. Вот с этого и стоило начать. -Что с твоей шеей? Её нужно обработать. Стайлз прекратил всякое движение. Остановился, будто замер, а лунный свет, смешанный со слабым светильником, озарял силуэт его спины. Неторопливо, одной рукой он прошёлся вниз по волосам, слишком резко задевая свою рану. Лидия готова была поклясться, что почувствовала, как его пронзила горящая, ноющая боль, которой наградил его, как несложно было догадаться, Донован, грозившийся убить шерифа Стилински, отца Стайлза. Лидия ощущала всю безвыходность, но сначала нужно было всё понять, а для этого – поговорить. -Он напал на меня, когда я стоял на школьной парковке. Резко, слишком неожиданно, чтобы я успел всё обдумать. Я успел лишь ударить его, оглушить на пару секунд, - он показал пальцами, как мало значили эти пару секунд, - а потом просто побежал в школу. Стайлз повернулся, смотря Лидии в глаза. Он будто хотел там увидеть, что она ему верит, что она доверяет ему, а не просто слушает. Это было бы важно для него сейчас. -Библиотека была на ремонте, и я… Решил, что он не сможет меня там найти. Не знаю, откуда у него был ключ… - как будто обращаясь сам к себе, произнёс Стайлз последнюю фразу. – Всё произошло так быстро: миг – и он захлёбывается своей кровью, пронзённый балкой, слетевшей с лестницы. Я видел его взгляд, Лидия, - сказал он, смотря то на неё, то на пол, придерживая кулак возле губ, - я видел его взгляд… Я не хотел! Он злился. Стайлз злился, злился, что не может контролировать это. Он не мог контролировать этот страх, бушующий внутри него, сражающийся с отчаянностью, невидящий выхода и всего этого. -Его тело исчезло. Я хотел позвонить в полицию, чтобы кто-нибудь проверил школу. Но там ничего не было. Когда я сидел и ждал в машине, кто-то украл тело Доновано, - Стайлз слегка подошёл к Лидии, которая всё это время слушала, затаив дыхание. – Его тело пропало, но он был мёртв. Я убил его, Лидия. Так тихо. Комната погрузилась в тишину. Лидия никогда не замечала часы, висящие на стене в комнате Стайлза около двери. Их стук, тик-так, гулким эхом, проносившемся через сито мыслей и чувств, пронзал её колотящееся сердце. Она никогда раньше не видела, после случая с Ногицунэ, чтобы Стайлз увлекался игрой Го, но она была уверенна, что это именно она лежит у него на подоконнике в лёгком беспорядке разбросанных шашек. Так много всяких бумажек, фотографий, чистых листов было разбросано по письменному столу. Для Стайлза всё это, всё, что окружало их судьбы каждый день, больше не были просто событиями, которые случались. Он жил этим. Разве она могла винить его? Разве Лидия могла считать, что Стайлз, готовый жизнь отдать за неё, всегда рискующий собой, решился бы убить человека просто так? Даже мысли такой допустить не могла, не то, чтобы даже предполагать. Это казалось абсурдом, граничащим с безумием. Ведь, когда мы знаем человека, сумели изучить его до мельчайших черт характера, нам кажется, будто мы сами – они, и Лидии было судить так легче. Она же знала его, знала хорошо, словно они всю жизнь прожили бок о бок, никогда не расставаясь. И Стайлз, которого она знала, не убил бы человека, просто из прихоти своих желаний, например, позабавиться. Она смотрела на него. На его трясущиеся руки, безумный взгляд и подрагивающее тело. Лидия видела, как венка, слегка виднеющаяся на его шее, пропадала и возникала вновь, когда он делал непомерные вдохи и обыкновенные выдохи. Ему просто нужна её поддержка, и она готова дать её ему, даже если бы она шла против всего мира. -Стайлз, - произнесла она с лёгкой хрипотцой, смотря в упор на него, - я знаю, что ты не хотел убивать его. Ты бы не смог убить человека просто так, как бы сильно сам этого не захотел. Ты не такой, я знаю… Она сделала шаг в его направлении, слегка протягиваю руку. Было чувство, словно эти слова Стайлза задели за живое. Лидии показалось, что она услышала, как крепко он сжал челюсть, скрипя зубами. -Я всё ещё чувствую его, Лидия. Иногда мне кажется, будто он смеётся надо мной, запертый внутри моей головы, через дверь. Слышу его гнусный смех, и схожу с ума. Каждый раз. Всегда! Он нуждался в её отрицании. Он был подавлен, ведь Ногицунэ давно ушёл. Скрылся. Он мёртв. А Стайлз просто не знает, что ему делать, вот и старается найти логичный вариант событий, произошедших с ним несколько часов назад. К чёрту логику. Лидии надоело. Плевать, как она ему поможет, но она сделает это. -Не смей сомневаться в себе, Стайлз. В ад и обратно, верно? Ты прошёл через то, что мне даже не снилось, и ты всё ещё здесь, стоишь напротив меня. Ты всегда сражался за нас, боролся… Она запнулась, всматриваясь в его лицо, которое было в расстоянии вытянутой руки. Надо ещё ближе. Это критически далеко. -За тебя, Лидия, - тихо произнёс он, делая ещё один шаг к ней. Он слегка успокоился, наконец, думая о другом. – Я сражался за тебя. Всегда. Везде. Ты всегда видела красоту в этой тьме, что была рождена во мне. Но я не герой, Лидия. Я просто влюблён в тебя с третьего класса, и в этом моя ошибка, и моя сильная сторона, которую Ногицунэ так и не поборол. Он сказал это. Сказал. Произнёс вслух, громко, без перебоев, не шёпотом. Он просто промолвил эти слова, которые сейчас потрошили душу Лидии, все её моральные принципы, которые не позволяли ей прямо сейчас крепко вцепиться в его рубашку и поцеловать так, как когда-то у неё не хватило храбрости, потому что сейчас была Малия. Была она. Слишком долго. Слишком долго, много времени уже прошло. Но она ждала эти слова. Именно эти. -Что ты…? Что ты делаешь. Ты не имеешь право, - с едва виднеющейся пеленой слёз прошептала она. -Донован мёртв, - с бессмысленной улыбкой произнёс он. – Малия больше не моя девушка. Если об убийстве узнает Скотт, я потеряю ещё и друга, но только не тебя. Ты нужна мне, Лидия. Быстро обдумать всё. Быстро все понять, разложить по полочкам. Донован, Малия, Скотт. Три имени абсолютно разных людей, которых объединяют лишь возраст и этот грёбаный город, несущий смерть. Три имени, в жизни которых принимал участие Стайлз, начиная парой встреч и заканчивая всей жизнью вместе. «Малия больше не моя девушка». Что? Она больше не его девушка. Почему Лидия сразу об этом не подумала? Как? Этого не может быть. -Что у вас с Малией? – с легким волнением спросила она, скрещивая руки на груди, стараясь выкинуть мысли о Доноване из головы. -Мы расстались сразу после того, как ты попала в больницу. Малия больше не могла чувствовать это. Она не могла видеть, как я смотрю на тебя, - проговорил он, стараясь сделать всё, чтобы она поверила. Смешно, правда? Столько лет прошло. День за днём, неделя за неделей, год за чёртовым годом она медленно влюблялась в него, привыкала к его привычкам и непостоянному характеру, училась понимать его побуждения, говорящие об огромном сердце, спрятанным за маской сарказма и вечной непринуждённости, слушала его, чувствовала, а вскоре и вовсе разучилась дышать без него. Обязательность его присутствия рядом, отсутствие страха, когда он смеётся, просто чувство жизни… Она любила его всем своим сердцем, не раз разлетавшимся на мелкие кусочки, воссоединить которые сможет не каждый, далеко не каждый. Он был рядом сейчас. На идеальном расстоянии, в том момент, когда может свершиться всё. -Неужели это...? – не договорила Лидия, перебиваемая Стайлзом. -Ты любишь меня, Лидия? Просто ответь. Мы заслужили с тобой минуту, чтобы наконец выяснить всё. Просто скажи. Ты любишь меня? – в его голосе не было ничего, кроме серьёзности и желания получить долгожданные слова. Стайлз никогда не был слепым, никогда, он всё видел и понимал. Молчание. Она думала, рассуждала, что же будет дальше. Все не могло быть так просто. А сейчас он касается своей рукой её лица, мысли разбегаются по своим конурам. Медленно проводит пальцами контур по скулам, заставляя её забываться каждую миллисекунду. Разве нужно вообще думать? Она же любит его. Её жизнь, это линия связующая их в единое целое, не поддающееся времени и свету. Но она должна знать. Должна быть уверена… -Что ты видишь в моих глазах? Что ты видишь во мне? – спросила она, не разрывая контакта глазами с ним. Стайлз даже не замялся, словно он всю жизнь носил в себе ответ на этот вопрос. Ещё ближе. Теперь они дышат друг другу в губы, обжигают горячим дыханием. Глаза бегают от губ до глаз, медленно решаясь сделать что-то. Но вопрос. Лидия задала вопрос, на который желала услышать ответ. -Моё будущее. Всегда рядом. Только ты имеешь власть надо мной. -Тогда, знай, что я люблю тебя. Если бы люди, говорили такие слова чаще, мир был бы добрее. А Стайлз в тот момент не мог поверить своим ушам. Не мог поверить, что услышал это от неё. От той, что с третьего класса занимала главенствующее место в его сердце. Теперь их больше ничего не сдерживает. Больше ничего не может остановить их, оторвать друг от друга, уничтожить их привязанность, рождённую на доверии, опеке, заботе и любви. Мир теперь существуют для них, а луна светит иначе. Воздух теперь пропитан чем-то иным, схожим на счастье, что ли, на умиротворение. Цвета тоже поменялись. Ярче стали глаза Лидии, и уже не из-за пелены слёз, а из-за улыбки, которая смотрела на него с желанием никогда не отпускать губ, которых испытала она лишь однажды. Цвет её рыжих волос, несмотря на мрачную ночь, был ещё насыщенней. Сердца обоих стучали громче. Вдохи были глубже. Выдохи длительнее и сильнее, пропитанные током, исходящим от них. Снова оно. Электричество. Оно подпитывала их, пробуждало. Слишком сладостный вкус у её губ. Клубника, он чувствовал клубнику, и корица. Всегда корица. Она всегда пахла так, будто была для него домом. Слишком пухлые губы для того, чтобы он смог, наконец, окончательно убедиться, что это не сон и она рядом с ним. Стайлз обхватил её тонкую талию, прижимая к себе всё сильнее и сильнее, стараясь напиться этим моментом, насладиться. Он чувствовал, как быстро бьётся её сердце. Он был готов поспорить, что сердце так биться может только у человека, который любит искренне. Лидия слишком неуверенно коснулась его шеи, стараясь не задеть раны, оставленной Донованом, о котором даже мысли допускать не хотелось. Но он мёртв. Он погиб. Его нету больше. И это возвращает её в реальность. Лидия медленно отстранилась. Стайлз не сопротивлялся, понимая в чём дело. Теперь они оба чувствовали это. Ответственность, объединяющая их правда. И Стайлз, и Лидия всё понимали. Человек мёртв. -Он был в плену у Докторов, они что-то сделали с ним. Он был одной из химер, - произнёс Стилински, не отстраняясь от неё до конца. Когда его лицо обволакивало её дыхание, было легче. Лидия подняла на него опущенные глаза, до конца убеждаясь, что Стайлз не способен хладнокровно убить человека, забирая его жизнь в качестве трофея за потраченное время. Не так-то просто желать этого, а уж тем более – реализовать. Возможно, некоторым людям, таким как Девкалион или Дженифер, дарак, это даётся куда проще: прикончить человека – да запросто. Но Стайлз… Никогда бы этот парень не сделал такого. -Может, он… - Лидия не закончила, желая, чтобы Стайлз сделал это за неё. -Ещё жив? – тихо спросил он. – Я не знаю. Возможно. Надеюсь, он… Жив. Лидия прикусила нижнюю губу и опустила голову, стараясь сдержать в себе всю нервозность, приступы истерики и крик. Крик. Она не ощутила его смерти. Ну конечно, она не ощутила. Она не почувствовала гибели Донована. Банши внутри неё не дала знак, она не предвещала чью-то смерть. То, чем она была, её существо, спало, а следовательно - были все предположения думать, что он ещё жив. Но если он жив, значит, он вернётся. Он вернётся, чтобы закончить начатое так или иначе. Рано или поздно стоило ждать ещё одну химеру в гости. Эти мысли вихрем бежали в голове девушки, стараясь осесть и успокоиться. Её сердце начало биться, как сумасшедшее. Она ощутила себя словно в гипнозе, окутанная странной пеленой отречённости. Будто ей куда-то нужно, как обычно бывало, когда банши брала верх. Но она никуда не уходила. Лидия стояла на месте, стараясь понять в чём дело. Дышать стало тяжелее, и лёгкая испарина проступила на идеальной коже лба. Внезапно её начал пронизывать холод, бушующий словно голодный зверь. Её окутал озноб и теребил жар, никак не насыщающиеся её состоянием. И страх. Страх всегда был последним. Он подкрадывался, изощрённо прячась, под маской, будто его и вовсе нет, пока не произойдёт нечто ужасное, рушащее мир многих и многих людей. Вот это и был сигнал. Но она могла контролировать себя, впервые она могла что-то предвидеть, наконец, ощутить всю силу своего дара, или проклятья, некогда подаренным Питером. Она быстро дышала. Слишком быстро для того, чтобы всё казалось нормальным, естественным. -Что такое, Лидия? – Стайлз сразу всё заметил, обеспокоенный её переменой. – Что случилось? Ей было тяжело говорить. Будто ей кто-то насильно закрывал рот рукой, стараясь сдержать её, не дать высказаться. -Стайлз, что-то произойдёт… Кто-то умрёт, - в испуге произнесла она, поднимая на него своего остекленевшие глаза. – Здесь, в этой комнате. С минуты на минуту кто-то погиб… Она не договорила. Её глаза были всё такими же стеклянными, но уже пустеющими. Стайлз ощутил, как она медленно начала обмякать в его руках, после странного звука, который он уже слышал, когда Ногицунэ, сидящий в нём, пронзил тело Скотта мечом Киры в ветлечебнице. Её голова начала опускаться, а дыхание стало прерывистом, словно рвущимся. Стайлз одной рукой подхватил её за талию, хватая второй за подбородок, чтобы она не склоняла голову, заставляя её оставаться с ним. -Лидия, что произошло?! – кричал он, потрясывая её. Глаза девушки медленно закатывались, а губы всё больше ловили воздух, который проникал в её лёгкие, словно пробираясь через кочки. – Скажи мне, что!? – пытался узнать он. Лидия всё быстрее начала ускользать у него из рук, из-за чего Стайлз подхватил её выше, касаясь за лопатки. Но, когда он сделал это, его руки ощутили что-то мокрое, а выше – рукоять ножа, торчащую из её тела. Кровь. Она была ранена. Стайлз даже не подумал о том, что произошло. Кто мог сделать это, как это случилось. Девушка умирала у него на глазах. -Чёрт побери, Лидия! – восклицал Стайлз, стараясь сдержать слёзы, которые яро рвались наружу. – Лидия, смотри на меня! Глаза Мартин были полузакрыты, но она старалась бороться с болью, которая душила её всё сильнее и сильнее, словно страх, который всегда была последним сигналом. Она медленно умирала, отпуская всё живое, держащее её здесь. Она чувствовала свою смерть. Она была слишком близко, чтобы отвернуться от неё вновь. -Просто запомни это, Стайлз. Тебе не место в мире, где есть сверхъестественное, - надменным, глумящимся голосом произнёс Донован, стоящий около двери в комнату. Из-за темноты, которая окутала помещение, его силуэт был почти неразличим, он словно был иллюзорным. Но то, что исходило от него, та злоба и злорадствие, были почти физически ощутимы и говорили о том, что он здесь. И он сделал это с Лидией. А после Донован исчез, забирая с собой её жизнь, забирая её у него. Лидия была невесома в его руках, она больше не держалась сама, она была на руках у Стайлза, на полу вместе с ним. Он нежно держал её за волосы, наблюдая, как скатываются её слёзы и смешиваются с его, уже рухнувшими на её лицо. Нож был где-то поблизости, и Стайлз старался сдержать кровь, которая так и лилась, не переставая, медленно капая на пол. Ей было больно говорить, она просто смотрела на него, часто вздрагивая от судорог, пронизывающих её тело. Её кожа медленно леденела. Румянец, некогда игравший на её щеках, сменился бледностью и мраком в зелёных глазах, в которых всегда играли свет и жизнь. Она пыталась поднять руку, но слабость слишком быстро овладела ей. Он увидел это, он понял, что она хочет. Любя он взял её тонкую руку и преподнёс к своему лицу. Она слегка улыбнулась, начиная кашлять, а затем просто касаться его. Это было слишком больно. Сердце разрывалось вместе с ней, Стайлз не мог так, он не был так силён. Всё, что было с ним до этого, все ужасы и потери, через которые он проходил, всё то, что волной накрывало его и отбрасывало назад, словно слилось, смешалось и давило на него, заставляя терять веру и голову, заставляя его опустеть. -Я… Люблю… - старалась выговорить Лидия, всё реже делая вдохи. – Люблю… Тебя… Всегда, - её кашель бил по ушам, а слёзы резали руки, которые накрывали её лицо, изнеженно касаясь каждого миллиметра кожи. Она подрагивала, теряя контроль над своим телом, всё больше и больше отдаляясь от него. Возможно, если бы был выбор, хоть какой-нибудь малейший шанс спасти её, отдать свою жизнь за неё, умереть ради Лидии, он бы сделал всё. Без раздумий. Он бы канул в бездну, чтобы она дышала. Чтобы Лидия, которую он знал всё это время, жила. -Будь со мной, - как мантру повторял он, - просто будь со мной, - голос Стайлз до боли был уничтоженным, раздавленным, сгоревшим. Его глаза смотрели в её, стараясь увидеть там шанс. Наивность. Глупая детская наивность в жестоком взрослом мире. – Всего лишь будь со мной. Она улыбалась. Почти не заметно, не двигая кончиками рта, но глаза улыбались. Она любила его, тлея рядом с ним, забывая, как нужно дышать. Так быстро. Совсем недавно он уже испытывал это. Чувствовал это. Когда она была ранена, когда она лежала, истекая кровью. Но ведь он оставил её тогда, пошёл со Скоттом, решать важные дела, когда она, чёрт побери, была ранена! А сейчас она умирает. У него на руках лежит, не отрывая глаз, заглядывает в его разрушающийся внутренний мир, понимает. И ничего не может сделать, она всё понимает. -Только… Не… Перес… тавай жить… Нормально. Будь сильнее… этого, - она старалась предать своему голосу убеждение, силу. Но она ели говорила. Ей было больно. -Ты уходишь, когда больше всего нужна мне. Больно, Лидия. Я слишком слаб, - говорил он. Она ослабленно поворачивала головой, показывая, что он не прав, что он ошибается, раз думает так, когда просто сомневается в себе и в своей силе. а слёзы не переставали идти, словно так было всегда. У обоих. -Я рядом… Буду рядом… Я… - она опустила глаза на тело, стараясь сделать ещё один глоток воздуха, всего один. Её грудь начала подниматься и опускаться в надежде вздохнуть ещё раз, насладиться им. Она хотела договорить. Должна была. – Я… Люблю… Люблю… Холод. Пустота. Обездвиженность. Она не успела. Глаза Лидии были открыты, так же, как и губы, застывшие в надежде заполучить ещё клочок воздуха. Лицо было бледным, кожа – холодной. Одиночно, слишком трагично для такой длинной ночи, скатилась последняя, едва не замерзшая слезинка. Одна рука Стайлза по-прежнему держала Лидию у себя на коленях, а вторая – вместе с её рукой, которая ласково касалась его лица, упала камнем. Казалось, будто запах крови вплоть до самых укромных уголков пропитал всю комнату, наряжая её, делая новое воспоминание, рождая смерть. Она смотрела на него. В самый последний миг смотрела на него, запечатляя навсегда холодный взгляд. А он больше не мог этого видеть. Он умирал вместе с ней. Уничтожал все чувства, выкидывая и выбрасывая их, вычищая всё подчистую. Она просила жить его. Существовать. Нормально. Но он умерла всего несколько минут назад… Умерла… Лидия мертва. Лидия Мартина была мертва. Как и Стайлз. -Я тоже, Лидия. Я тоже люблю тебя.