Stay with me

Древний вампир, гибрид оказался способен любить. Способен сожалеть о содеяном. Способен ощущать пустоту. Глядя на огонь в камине Майколсон опустошал очередной стакан виски. Время, проведенное, с ней было лучшим. И как она только могла принять его? Как она могла впустить его к себе и ступить в темноту? Как она могла позволить привязать себя не только ремнями, но и кровью? Это всегда будет загадкой. Его белый цветок, хрупкий, доверчивый, но сильный, прочно стоящий на земле. И как только он мог ей солгать? Да, вы представляете Клаус Майколсон готов раскаяться, готов уйти из ее жизни. Чего он боялся? Да, он может боятся. Любовь делает нас слабыми, причиняет боль, он знал это. И он боялся потерять Керолайн. Боль от любви бывает разная. Сладкая- когда есть доверие, это когда ничто не угрожает любимому или любимой. И горькая — со вкусом крови и виски, с темнотой и опасностью, такая любовь самая сильная и самая сумасшедшая, она граничит со страстью и подчиняет всех. Подчиняющая и причиняющая страдания, чертова любовь. Он хотел оградить ее от этого, он признавался в убийствах, он открылся ей, таким как есть. Он заключил сделку с тьмой и магией не добившись ничего кроме смерти и потери последней всяких надежд. Майколсон не добился ничего кроме очередного врага в и так уже огромном списке, враг в лице учителя истории, в лице темной магии и ведьм, враги в лице братьев Сальваторе или …одного из них. За любую сделку нужно платить и если сейчас он об этом не думает, он заплатит. Первый шаг сделан, на крыльце Гилбертов. Впустит ли она его к себе снова? Примет ли? Лучше было бы сказать ей тогда правду, о том чья кровь была на рубашке в ту ночь, и чья жизнь была на его совести. Гилберт он же родная кровь двойника, Елена — двойник, чушь какая-то, бред. Нет хватит, он не одинок, пора выбросить все это из головы, давно нужно было это сделать. У него есть та, которую невозможно забыть, так которая ворвалась в его жизнь в ярком красном платье. Было глупо, непросветно глупо, позволить ей отпустить его. Но, так нужно. Теперь он должен стать еще более недоверчивым, но как…Как это возможно? Идиот! Клаус Майколсон швырнул стакан в камин. Этот дом опустел, так же как дом в Новом Орлеане и он наверно больше услышит ее смеха и громкой музыки. Шагая по пустым коридорам, проходя мимо картин поддернутых пылью, Майколсон снова превращал себя в Чудовище. А что? Замок есть, картины есть, роза в стеклянном колпаке оцвела. Белль отпустила, потеряла подругу и ей больно. Даже охотник Гастон есть. Вот какая сказка получается. И неизвестно будет ли у этой жестокой неправильной сказки счастливый конец. Спальня. Ее чемоданы в углу. Керолайн так и не успела их распаковать, сразу счастливая, побежала к подруге утянув его за собой. Ее портрет напротив кровати, как и обещал. Ее фото на прикроватном столике. Взяв фото в руки Майколсон стиснув зубы швырнул его об стену, стекло сдерживающее бумагу раскололось и мелкие осколки усыпали пол. Шелковые простыни, ее запах, сдернув покрывало он жадно втянул воздух вместе с запахом, скомкал ткань и отшвырнул в сторону.  — Керолайн — хрипя ее имя, он ходил по комнате, расшвыривая книги и фотографии, задыхаясь от злости. Подойдя к картине, он резко сорвал ее со стены, еще пара секунд и он бы порвал холст в клочья, но … - Нет! Крича в пустоту комнаты, он со всей силы кинул картину на пол, пострадала только рама. Ему казалось, он сходил с ума, опустив руки, он бессильно упал на кровать, глотая слезы, шепча ее имя. Он вспомнил тот вечер, после его ухода. Дождь. Он видел, как Донованн нес ее на руках под ливнем, к себе домой. Подойдя к дому он взглянул в окно. Он запомнит этот взгляд — ее взгляд пустой, погасший. Она сидела на диване и тряслась, толи от дождя толи от слез… Зашторенные окна. Дождь. Камин остывший в гостиной. Тишина. *** Утро Серое, бесцветное, пустое… Дождь. Дождь не сильный, моросящий. Темно. Темно и страшно. Пусто. Ложь, боль. Без него. Словно тупой деревяшкой по сердцу. » — Вот из моего дома!» »- Прощай…» Ушел. Отпустила. Елена в слезах, Деймон готовый в любую минуту забыть, что нужно сейчас быть с ней, готовый свернуть кому-нибудь шею. Осуждение. Но она не виновата, в том что полюбила. Метт. Обеспокоенный. Словно забыл, что девугка которую он нес вчера на руках под дожем — вампир. Он единственный в этом городе, нормальный человек, он вчера укрыл ее пледом ни говоря ни слова. Жажда. Браслет на руке, тот самый. Зажмурить глаза и не открывать…Иначе наступит день, серый, пустой. Света нет, значит все еще дождь. Или просто окна зашторены. Жажда. Керолайн открыла глаза: маленькая комнатка, светлые обои, да шторы плотно закрыты, запах пыли. Типичное жилье парня потерявшего сестру и прогнавшего мать.  — Метт! — шепотом пробормотала Керолайн — Метт, ты дома? Девушка встала, обхватив себя руками, закутавшись в плед, словно боясь рассыпаться. На кухне слышался шум, и доносился запах кофе.  — Керолайн, ты как? Прости, глупый вопрос, выглядишь не важно. Донованн посмотрел на блондинку, закутанная в плед, со спутанными волосами, прислонившаяся к стене, бледная.  — Ничего. — Она слабо улыбнулась. — Все нормально Метт — вены начали проступать под глазами, вампирша зажмурилась, мысленно считая до пяти, как учил ее Стефан.  — О черт, я и забыл. Чем я могу помочь? Керолайн слабо кивнула, Донованн закатал рукав, взял в руки нож, но Керолайн перехватила его руку и прижав парня к стене укусила за запястье.  — Прости Метт.  — Да что уж там…- Донован зажмурился. Металлический запах ударил в нос, в памяти на мгновение всплыла картинка. Тогда Локвуд задел ее плечо, ей было страшно, но его руки и теплая кровь успокаивали, разливаясь по венам. Это было почти блаженство, граничащее с болью.  — Керри, может хватит? — Простонал Метт  — Прости, прости, прости. Девушка отстранилась… — Где бинты?  — Я сам, не беспокойся. Садись, вот кофе. И расскажи мне, что ты делала ночью под ливнем? — зажимая окровавленную руку, спросил парень. Метт — надежда, ему можно рассказать все, не бояться осуждения и не бояться вспомнить. Девушка села за небольшой кухонный стол, перевязав руку, Донованн поставил перед ней чашку кофе, аромат бодрил… Ясные голубые глаза парня и правда вселяли надежду, он неотрывно смотрел на нее, девушка вздохнула.  — Зря я приехала, вернулась. Я не знала о Джереми, мне не позвонили. Почему мне не позвонили? Метт погрустнел, опустил голову: — Елена не позволила, когда Стефан привез Джереми домой, она долго не могла придти в себя, теребмла его кольцо, звонила Рику, просила Бонни воскресить его… Тут был кошмар. Деймон сразу догадался в чем дело и кто может за всем этим стоять.  — Я идиотка.- Керолайн крепче обхватила чашку, Метт продолжил:  — Аларик пообещал Елене отомстить. Кер, ты пойми, ты мой друг, я знаю тебя с песочницы и всегда на твоей стороне, но и Елену я предать не могу. Я всего лишь человек, а все это кругом как в параллельном мире, как в страшном фильме.  — Мрне уйти? - Нет, кнечно. Оставайся сколько хочешь. Я хочу сказать что не держу на тебя зла, мне по большему счету все равно кто этот Майколсон, но из-за него погиб мой друг. Это не должно оставаться безнаказанным. Если ты и правда любишь его отпусти, или соверши какую-нибудь глупость. — Донованн улыбнулся.  — Метт, почему же ты не совершил глупость ради Елены? Почему ты ушел в сторону.  — Наверно потому что понял: кому она нужна и кто нужен ей больше меня. И это оказался даже не Стефан, хоть я и ставил на него. Деймон…Это Деймон, значит так надо. И если тебе нужно быть с Майколсоном то, соверши эту глупость.  — Мне нужно забрать свои вещи и позвонить. А телефон я кажется, потеряла. Меньше всего ей сейчас хотелось слышать его голос, а уж тем более видеть его, после того как послала его к черту, после того как не удержала, позволила уйти. Стоит только на секунду вспомнить его лицо…  — Нет ты не потеряла свой телефон, он выпал у тебя из плаща и немного поцарапан экран, но работает. Ты оставайся здесь, а я в «Мистик Гриль»  — Метт. Спасибо.  — Не за что.  — Я не на долго, я мгу сеять номер, или приехать к маме. Или…Над » Мистик Грилем» можно снять комнату. — на глаза навернулись слезы. Хватит плакать Форбс.  — Керолайн, не нужно плакать. Живи у меня, сколько хочешь. Парень улыбнулся снова, своей теплой доброй улыбкой. Развернулся и ушел. Тишина. За окном серое низкое небо. И совсем не весна, а так жалкое подобие, хоть бы на минуту показалось солнце. Стало бы легче. Взяв телефон, первое что она увидела было фото, заставка. Клаус улыбался ей стоя на фоне кирпичной стены увитой каким-то растением, плющом или диким виноградом. Италия. Открыв меню, она пролистала сообщения: теплые слова, обещания, входящие звонки: от Ребекки, Стефана, снова от него, даже пара звонков от Елены. Смски рука не поднимется удалить, звонки не хотелось стирать. Нажав на коавишу быстрого набора, она стала ждать. Одна минута, две, три…Тишина и автооветчик отключен. Снова набрала его номер, замерла. Секунда. Голос, родной голос. - Да, Керолайн? Конечно он знал что это она, вспомнила как фотографировала себя на фотоопределитель, и как после этого фото была сброшена в фонтан на площади. К этому фонтану было запрещено подходить ближе чем на полметра, а им было плевать…Было весело.  — Здравствуй Клаус. — Ты наверно хочешь забрать свои вещи? Я могу привезти. - Нет, я хочу приехать сама.  — Ты уверена, что это нужно? Этот голос, родной, то бесцветный, отстраненный. А ведь прошло так мало времени, только вчера она смотрела ему в след. - Да. Мне это нужно. Отбросив мысли, о том что это не правильно, решительно ответила Керолайн.  — Хорошо. — вздох. — Приезжай.  — Клаус. Я…  — Не нужно. Я буду ждать. Сброс вызова. Гудки. Слезы по щекам. Хватит уже! Хватит реветь. Зайдя в маленькую ванну, вампирша привела себя в порядок. Грустный взгляд, усталый и очень грустный. Выйдя в коридор, она набрала номер Метта.  — Метт, где взять ключи?  — Они в шкатулке на тумбочке, когда закроешь дверь, положи в цветочный горшок. Захлопнув дверь, она швырнула ключи в горшок с бегонией. Серое утро сменилось ясным днем. Серое небо сменилось ясным голубым, сырой весенний воздух наполнял все вокруг, распускающаяся листва окрашивала парк в нежные оттенки. Все было как всегда, как нужно, только без него. Стало легче, но не на много. Особенно когда Керолайн проходила мимо городского кладбища. Заверну в арку с надписью, Форбс прошла мимо рядов кельтских крестов, белых надгробий и статуй печальных красивых ангелов. Завернув в третьем ряду она нашла надгробия Гилбертов, Миранды и Грейсона, Джона и Дженны…Стало трудно дышать. Ее подруга потеряла всех, осталась одна. Рядом белое мраморное надгробие Джереми Гилберта, надпись » Любимому, брату, другу» Бонни…Сидящая за кухонным столом в доме Елены. Никто не сможет заменить Елене брата, никто не сможет так улыбаться доброй и немного печальной улыбкой.  — Прости меня Джереми. Форбс положила букетик синих крокусов рядом со свежими алыми розами. Постояв несколько минут, она ушла. Ушла чтобы прийти к нему. Чтобы понять.