Повествование от лица Саске
Одинокая, пустая камера. Сырой пол. Тяжёлые кандалы и одно маленькое окошко на потолке. Печально, не правда ли? Я тут сижу уже три часа. Я не боюсь смерти. Не боюсь уйти в иной мир, но тогда почему моё сердце нервно колотится, как в день резни клана? Стоит услышать шаги за дверью, слабый ветерок или падающий камешек, волосы седеют на голове. Смешно даже. Я, Учиха Саске, страшусь того часа, когда придёт смерть за мной. Или всё же боюсь другого? — Учиха, через два часа за тобой придёт Гаара-сама! —проосто и кратко. К палачу меня поведёт бывший и достойный противник. — Ты слышал? — Катись! Охранник пнул дверь и удалился вглубь коридора. Чего это он злится? Меня вообще смерть поджидает, я же не крушу все стены подряд. Может, его девушка бросила, что не удивительно, ведь у него голос противный, как у пьяного Орочимару. Мне уже не познать тепла женских рук. Сколько помню себя, отец всегда таял, стоило маме улыбнуться ему в лицо или обнять, когда нас с Итачи «не было поблизости». Отец оставался невозмутим лицом, но крепко прижимал к себе маму. Я ощущал подобное от прикосновений Сакуры. Были ли это случайные касания или намеренные, по телу проходил электрический заряд. Если бы я сказал, что Сакура противная, глупая и раздражающая, то соврал бы, но насчёт раздражающей это правда. Она слегка заносчива. Всегда пыталась быть рядом со мной. Так! Что за сопли?! Учиха, до чего ты докатился? Рисуешь в своём воображении образ розоволосой девицы, которая бесила тебя всё время! — Здравствуй, Саске, — Гаара незаметно проник в камеру и теперь возвышался надо мной. Всё те же красные волосы, то же выражение лица и его тыква, которая стала больше. — Я пришёл забрать тебя. Но напоследок, скажи сейчас свои последние слова, ибо там не позволят, — Гаара внимательно посмотрел мне в глаза. Последние слова? Ха. И что мне сказать? Простите за мои грехи? Или же, что я не хочу умирать? А может промолчать... — Ну, раз не хочешь, пойдём. — Позаботься о Сакуре... Вырвалось само. Зачем я это сказал?! Теперь придётся объясняться перед ним. Но, по-видимому, он не хотел что-либо спрашивать. Он молча снял с меня кандалы и нацепил наручники. Вёл он меня куда-то вглубь коридора. Оттуда дул слабый ветерок, значит, там моя смерть. Гаара смотрел вперёд и не колебался, когда заставляли меня бить. На его лице не было ни единой эмоции до самого эшафота. Страх начал пробираться под кожу. По телу пробежала слабая дрожь, а со лба начал капать холодный пот. Сейчас я готов молить о пощаде, но должен сохранить непоколебимость своего клана. Стража подняла меня на эшафот. Я не пытался убежать, ведь смысла нет. Мой палач уже потирал ладони от нетерпения. Раз. Мою голову закрепили под нужным углом. Два. Палач держит верёвку. Три. Кромешная тьма.Повествование от лица Сакуры
Голова жутко загудела, сердце болезненно кольнуло. Мысли спутались в узел, а потом расплылись в чёрный океан. Невыносимый гул в ушах. — Сакура, что с тобой, малышка? — Мама, голова... — Всё хорошо, хорошо... Сейчас пойдем в больницу... Мама что-то говорила, но я слабо разбирала все слова. Перед глазами стоял образ Саске, который окончательно растаял. Голова с новой силой заболела, и я потеряла сознание.Повествование от лица Саске
Открываю глаза и вижу потолок. Так ожидал, что в Рай никак не попаду, но это точно не Ад. Слабо себя ущипнул. Больно. Значит, я жив!? Принимаю сидячее положение и замечаю Гаару, который смотрел прямо на меня и слабо улыбался. — Без чакры ты даже не понял, что находишься в иллюзии, Саске. — Я не умер. — Нет. Ты жив и здоров. Это было маленькое испытание, о котором меня попросил Наруто. ОН сказал, что ты стал более общителен и попытался вызвать у Сакуры улыбку, а те твои «последние слова» доказали мне это, — я как идиот смотрел на красноволосого Каге. — Ты можешь вернуться в Коноху или предпочтёшь быть кочевником? Гаара изменился. стал более добрым. Даже смог уговорить Каге изменить решение. Создал иллюзию. Даёт мне выбор. И что же мне выбрать?Повествование от лица Сакуры
Цунаде сказала, что мне следует занять себя чем-то. Она любезно предложила мне работу в госпитале. Я согласилась. Мне предоставили одежду и трёх пациентов. Чёрная юбка-карандаш, белая блузка, чёрные лаковые туфли делали меня очень привлекательной. Мужская часть больницы пускала слюни при виде меня. Хорошо, что мои пациенты —дети лет 12, а не взрослые мужчины. Цунаде приходила ко мне каждый час и проверяла мою работу. Бывало, я разговаривала медсёстрами и интернами. Боль и тоска постепенно отступали, и приходило ожидание. Вот только ожидание чего?***
Семь часов вечера. Пора мне идти домой. Разложив все бумаги по папкам и убрав всё оборудование, я взяла сумку и собралась уходить, как вдруг раздался звук закрывающейся двери. Один из интернов закрыл меня и себя внутри. На его лице была пошлая улыбка, которая так и кричала мне об опасности. — Сакура-чан, неужели вы уже уходите? — его голос противно шипел. — Мы же так мало поговорили, — он развернул меня к себе спиной и уткнулся губами мне в шею. — Ты такая нежная, невинная. Идеальная! — его язык скользнул мне в ухо. Противно, скользко, грязно. Попытка вырваться отозвалась укусом в шею. Больно, а он лишь засмеялся. — Ты такая хрупкая и беззащитная сейчас, — его рука скользнула на мою грудь и сильно её сжала. Из глаз беспомощно потекли слёзы. Даже тогда, когда я была пленницей Итачи, такого страха я не испытывала. Треск, и мой обидчик влетел в стену, а я оказалась в кольцах чёрного пламени. Сердце бешено застучало от знакомой чакры.Повествование от лица Саске
Сакура стояла за моей спиной, а этот наглец влетел в стену. Не зря я так быстро передвигался, а то этот парень испытал на себе всё, на что я способен. Такие люди всегда бесили меня. Делают всё, что им в голову взбредёт. Тонкие пальчики коснулись моей ладони. Она хочет, чтобы я обернулся. Не буду её расстраивать. Оборачиваюсь и вижу большие изумрудные глаза, которые не верят в данный момент. Её губы слегка подрагивают, а руки сжимают ткань халата. — С-саске... Ты ждала кого-то другого? —теперь она крепко прижимается ко мне, обнимая своими тонкими ручками. Из глаз льются слёзы, которые впитываются в мой плащ. Всё её тело слабо дрожит. — Не надо плакать. Ты не рада меня видеть? —Ты жив. — Не плачь, а то обижусь, —такое странное и непривычное для меня поведение, но ради улыбки этого розового чуда можно и сделать исключение.