И вот, я стою у окна и смотрю на панораму прекрасного города. Вид, открывающийся с двадцать пятого этажа, невозможно передать словами: маленькие домики со своими разными крышами, узкие улочки и редкие машины первыми бросаются в глаза. Но сердце Парижа, Эйфелева башня, величественно возвышается над всеми домами и крышами.
И словно первый раз я увидела этот город. Я вспомнила свой восторг, когда первый раз вдохнула воздух любимого города. В голове пронеслось воспоминание о первой прогулке по парижским улицам. Перед глазами возник образ Артура. Я почувствовала, что глаза начинают слезиться, поэтому быстро надела солнцезащитные очки, взяла чемодан и вышла из номера. Выйдя из лифта, я направилась к стойке ресепшена. Девушка за ней приняла от меня ключ и пожелала всего доброго. Я буду скучать по этому отелю. Было решено доехать до аэропорта на автобусе, который отходит от близлежащей остановки. Спустя час я стояла в очереди у стойки регистрации и безучастно смотрела по сторонам. Мне было очень трудно даже осознать свои чувства — словно меня посадили в банку и поставили эксперимент: сколько я смогу прожить, если не буду понимать, что происходит вокруг? Я тряхнула головой и зажмурила глаза. Появилось ощущение, словно меня накурили травкой, но я об этом не знала. Люди вокруг смотрели на меня, но я ничего не могла понять. Когда подошла моя очередь, я протянула регистратору паспорт и билет, поставила чемодан на весы и принялась ждать. -Простите, вы Амелия Стэтфур? — девушка-регистратор подозрительно смотрела на меня, от чего мне стало не очень комфортно. -А с чем проблема? В документе четко написано мое имя, — я раздражительно посмотрела на нее, но она быстро протянула мне паспорт и посадочный талон. В недоумении я пропустила вперед человека, а сама пошла в зал ожидания. Через двадцать минут объявили начало досмотра на мой рейс. Без замедлений я направилась к нужному отделу аэропорта. Люди проходили на досмотр, и очень скоро очередь дошла и до меня. Я протянула документы мужчине за столом, и тот начал вбивать мои данные в компьютер. Внезапно он остановился и поднял на меня глаза. Опять посмотрел в мой паспорт, закрыл его и положил его на стойку передо мной. Я сделала большие глаза, совершенно не понимая, что происходит. -Простите, мисс, но сегодня вы не сможете никуда улететь, — мужчина что-то начал набирать на клавиатуре, абсолютно не обращая внимание на мои большие недоуменные глаза. -Я прошу прощения, но по какой это причине? Я что, не выплатила алименты? Не погасила налоговую задолженность? Нет? Так почему я не могу вернуться домой, почему мне не дают уехать из этого чертового города?! -Сейчас придет наш сотрудник и проводит вас в комнату досмотра. Отойдите пожалуйста вправо, он уже вышел. Не задерживайте очередь, — он протянул руку к пассажиру, стоящему за моей спиной. Я просто задохнулась от такой наглости. И я опять почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. -Мисс Стэтфур, пройдемте, — ко мне подошел мужчина в черном костюме с белой рубашкой. Я безвольно повернулась, и он сочувственно улыбнулся мне. — Амелия, не плачьте. -Не плакать? Я хочу улететь домой, но меня задерживают и говорят, что я не могу вообще покинуть этот город. Что происходит? Меня обвиняют в убийстве? В краже? Я подожгла отель? Но он лишь вел меня по маршруту, который случайно и не придумаешь. Мы шли вглубь аэропорта, и в моей голове не осталось ни одной мысли. Я просто шла за этим черным костюмом и хотела лишь умереть. Внезапно он остановился у одной двери и открыл ее, пропуская меня вперед. Я оказалась в просторном кабинете, окна которого выходили на взлетно-посадочную полосу. Около самого большого окна стоял письменный стол, за которым был офисный кожаный стул. Кабинет выглядел очень дорого, словно это рабочее место директора, который очень редко здесь бывает — на столе практически не было бумаг. Я непонимающе уставилась на своего сопровождающего, но он лишь убрал свой телефон в карман. -Можете сесть в это кресло, — и он указал на кожаный стул. — Сейчас вы все сами узнаете. Я сделала так, как он сказал, и развернулась лицом к окну, спиной к двери. На полосе один за другим то садились, то взлетали самолеты. Я выбрала один самолет, который скоро должен улететь, и представила, что он отправится в Лион. Я бы заплакала, но за три дня мой запас слез просто кончился. Невозможно столько плакать. Видимо, даже у слез есть предел. Мой резерв опустошен. Я услышала, как дверь открылась и закрылась, но я даже не стала поворачиваться. Скорее всего, это ушел мой надзиратель — убедился, что я не сбегу. Но внезапно мое кресло развернули, и я вскрикнула от неожиданности. -Товарищ капитан, по вашему распоряжению мисс Амелия Стэтфур была снята с рейса 765 Париж — Лион, и в целости и сохранности доставлена в ваш кабинет, — человек в костюме, он же мой сопровождающий, стоял рядом со мной и быстро тараторил. Я же не могла поверить своим глазам. Передо мной стоял Артур в таком же черном костюме и белой рубашке. По его щекам стекали слезы, а губы дрожали. Я дотронулась да своего лица и поняла, что щеки мои тоже залиты слезами. -Спасибо, Эд. Можешь идти, — Артур, не сводя с меня глаз, отпустил моего сопровождающего, и когда тот закрыл за собой дверь, я медленно встала с кресла. -Товарищ капитан? — я тихо прошептала это и сделала шаг вперед. -Я тебя обманул, Мия, — он опустил голову и закрыл глаза. На стол он положил букет белых роз, который я заметила не сразу. Потом, словно магниты, мы подбежали навстречу друг другу, и я обила руками его шею, а он приподнял меня за талию над полом. -За весь обман я прощаю тебя. Только не оставляй меня больше, прошу. Я не знаю, сколько прошло времени, когда я сидела у Артура на коленях и прижималась ухом к его груди. Мы долгое время просто обнимали друг друга, и сейчас Артур сидел на кожаном кресле, обнимая меня. -Когда мне было десять лет, меня отдали в военное лётное училище. Мой отец погиб в авиакатастрофе, когда мне едва исполнилось двенадцать. Мать пыталась забрать меня из училища, потому что очень боялась за меня и мою судьбу, но я был категорически против. Во мне было слишком большое желание стать достойным сыном своего отца. К восемнадцати годам я уже имел опыт управления самолетом в военной и гражданской авиации. В девятнадцать лет я был направлен в горячую точку военным пилотом, и в результате одного неудачного полета произошло падение самолета с небольшой высоты. Тогда наш самолет сбили, но… был спасен наш отряд. Год я был прикован к кровати, и как только начал ходить, хотел вернуться обратно, но мне запретили даже думать о самолете. Тогда меня отправили в запас и представили награде. Вскоре мне предложили должность начальника безопасности полетами в аэропорту Шарля-де-Голля. Но год я живу в Марселе, а сюда приезжаю раз в три месяца. Я сидела и не верила своим ушам. В голове перемешалось все. Я была не просто потрясена и удивлена. Я пребывала в шоке. -Мия… останься со мной, — он поцеловал меня в волосы и крепче прижал к себе. -А как же жена? -А жена она только по той причине, что ее отец был в одном самолете с моим. Я не знаю почему, но спустя десять лет после его смерти было обнаружено, что он составил завещание, в котором пожелал, чтобы я взял ее себе в жены. Она была согласна, а мне было все равно. Но теперь я хочу быть только с тобой, Амелия. Я поцеловала его в шею и блаженно улыбнулась. Теперь я снова хочу жить.Глава 6. День седьмой.
5 января 2016 г. в 14:16
Всю субботу я просидела в номере. Я даже не смотрела в окно и не включала телевизор. Весь день я лежала в ванне и пила белое вино. Вечером я заказала в номер ужин и включила один из дисков DVD, которые стояли в тумбочке небольшой стопочкой.
К ночи я уже ревела не из-за того, что потеряла Артура, даже не потому, что каникулы не удались. Я, конечно, слышала, что история Хатико очень грустная, но я даже не думала, что смогу реветь без остановки два часа. А, может быть, это не только из-за фильма? Может, это все навалилось на меня огромным комом? И я больше не могу это терпеть? Да,наверно, это действительно так. Я просто устала...
Я не хочу оставаться в Париже! И в тоже время не хочу возвращаться домой! Я не хочу ничего, черт возьми!
Воскресным утром я проснулась с единственной мыслью — сбежать! А потом я вспомнила, что и так сбежала из Лиона в Париж. Хотела было рассмеяться из-за своей тупости, но получилось лишь заплакать.
Самолет на Лион в пять часов вечера, поэтому в десять я закончила собираться и последний раз взглянула в окно.