Nobody cares

Может быть, это причина всех наших проблем. Может, мы несчастны лишь потому, что не можем сдерживать наши обещания. Не важно, кому они были даны: нашим родителям, нашим лучшим друзьям, нам самим... Мы все равно не способны выполнять их. И это в большинстве случаев даже не наша вина, но мы все равно не можем быть счастливы, если потерпим неудачу. Джейден под кайфом. Снова. Он был чист более четырех месяцев, а теперь нет. Не то чтобы Блейку не все равно... Не то чтобы он наблюдал за ним большую часть вечера, распознав хорошо знакомые симптомы. Не то чтобы он всматривался в него так усиленно, что разглядел небольшие пятна крови на рукавах и галстуке. Он все еще не мог поверить, что никто больше не заметил этот затуманенный взгляд и необычайную бледность. Теперь он стоит напротив отдела полиции с четвертой по счету сигаретой, прилипшей к сухим губам. Сейчас он остается снаружи больше чем на час, не намереваясь возвращаться. Так или иначе, никого это не волнует. Ливень вокруг него все никак не собирался заканчиваться, падая с тяжелого неба. Никто не заметил, как день стал ночью, наполняющей воздух октябрьским холодом и пронизывающей темнотой. Он пытался думать о чем-то другом, но не мог. Даже самому себе было сложно признаться в том, что ему не все равно. Ему определенно не все равно. И эта ситуация расстраивала его. Разочаровывала... Пугала. "Ты слишком много повидал, чтобы тебя это трогало", — говорил он сам себе. "Ты слишком стар". Возможно, он и вправду видел все: боль, беспомощность, смерть; но это — это нечто совершенно иное. Оно не было чем-то новым для него. Все это он уже видел больше года назад, когда они только встретились. Та же кровь, тот же взгляд, только чувства тогда были другие. Он был взбешен, зол и непоколебим. Он кричал, заталкивал полностью одетого Джейдена под душ, а затем проводил бессонные ночи на холодном деревянном полу возле кровати мужчины, находившегося без сознания. Он был единственным, кто знал о "проблеме" Нормана. Тогда он приходил в ярость. А сейчас ему страшно. И признаться в этом он может только себе, потому что Картеру Блейку не может быть страшно или грустно. Он всегда остается саркастичной сволочью, не собирающейся никому помогать. Еще очень давно он пообещал самому себе, что никогда никого не полюбит, слишком уж много людей он потерял в этой жизни. Но теперь он понял, что нарушил свое обещание. Когда это случилось? Где-то между делом убийцы оригами, днями и моментами, полными дождя, когда Джейден спасал его жизнь. День, когда никто из них не повысил голоса. Момент, когда они стали покупать кофе друг другу. Тот день, когда они в первый раз смеялись вместе. Или возможно, когда они наконец стали партнерами, а не соперниками. Где-то между всем этим Норман прекратил принимать триптокаин, и Блейк верил, что это решение хотя бы на малую долю было принято благодаря ему. И он стал думать, что сможет сделать хоть что-то правильно, что сможет сделать кого-нибудь счастливым. Но теперь он стоит в холодной ночи и не может даже злиться. Он не понимает, что случилось, почему Норман сделал это. Но так или иначе, он провалился. Провалился как полицейский, как партнер... Как друг. Когда он выкинул окурок сигареты и тяжело вздохнул, Норман встал рядом с ним. Он был в одном лишь своем хорошо сшитом костюме и выглядел так, словно на плечи ему взвалили непосильную ношу. Картер был не в силах помочь ему или сказать что-нибудь, потому он просто прочистил горло. — Надень чертову куртку. Простуду подхватишь, — сказал он в итоге, слыша, как дрогнул его голос. В тот момент Норман Джейден впервые услышал печальный голос Блейка.