С праздником...

      На небе начали появляться маленькие звездочки. Они вспыхивали то там, то тут, выделяя своим сиянием красавицу Луну. В холодные, нет, даже в морозные дни, такие как сегодня, небо всегда чище, но оно и дальше. В его глубине спрятано многое. Спрятана там и истина.       В доме стоящем на пригорке особняком не было света. Зажжен был только камин. От него отходили большие потоки тепла, поднимающиеся вверх и потихоньку нагревавшие дом. Девушка сидела перед камином и пила, пила что-то холодное, темное, но согревающее намного лучше любого камина. Она пыталась что-то найти, увидеть в камине. А может она просто зачарованно сидела перед огнем, переливающимся таким родным, таким золотым светом.       Девушка плавала в старых воспоминаниях, как плавает лед в ее стакане.       За окном пошел снег. Мягкий, кружащий в воздухе и очерчивающий невидимые рисунки. Как старое кино без звука, перед глазами мелькали немые картинки. Старый дом был украшен к новому году. Гирлянды светились зелеными, красными, синими огоньками, которые то замедлялись, то резко светились так, что казалось снег тоже переставал быть белым и, подыгрывая огням, сам резво переливается. Семья снеговиков стоит у входа. Стойте, нет, это не семья, это маленькие друзья с носами-морковками и старыми шарфами. Они улыбаются своими глазами-пуговками и машут руками-ветками.       Девушка слегка поеживается то ли от прохлады, веющей с окна, то ли от старых воспоминаний. Она говорит тихо, сама себе, и слова сразу затухают, отправляются в камин. — Никто не был одинок, — говорит она.       Правда ведь в то далекое время, разорванное кровавой нитью с нашим, не было одиноких. Даже у дома было свое отражение на соседнем холме. Там тоже стояли снеговики. Снеговички-детки укутанные шарфами, а на одном была даже шапка. Это девушка помнит хорошо — это ее шапка, ярко-розовая с белым помпоном.       Вот трое детей идут с прогулки. Холодные, мокрые, все в снегу. Они знают, что получат сначала взбучку, а потом горячий чай. Сейчас чай так не греет, как тогда, когда снег был белее, а улыбки шире. Тогда, когда кидались снежком и ничего больше улыбки и ответного не получали. Дети трутся на кухне. Этот новый год они будут отмечать вместе. Значит больше вкусного, сладкого. Золотоглазый мальчуган тянется за имбирным печеньем, но получается только легкий удар от матери. Он отходит назад, что-то бубнит, а потом облизывается, представляя как объестся вечером.       Девушка допивает свой стакан и идет за следующим на кухню, и берет сразу бутылку. Остальные воспоминания получаются смятыми, отрывистыми. Они проносятся так быстро в голове, что сложно уследить. Вот они допивают чай, идут в зал и помогают украшать елку. В этот раз самым красивым окажется низ — дальше середины елки они не достают. Девушке хочется оглянутся назад, посмотреть на ее елку, но она знает, что елки нет, как нет и украшений, нет гирлянд. А дети уже убирают за собой разбитый шар. Ничего. Он все равно не был таким красивым. Вот уже накрывают праздничный стол, разгладив аккуратно скатерть. Белую хрустящую, как снег. Дети усаживаются за столом и начинают объедаться и за себя и еще за двоих.       Через пару минут забьют часы, начнется новый год. Только девушка и знает, что он принесет. Но все радуются. Дети устали, но просятся еще посидеть. Они так хотят услышать заветный бой курантов, но все-таки засыпают.       Девушке тоже хочется спать то ли от алкоголя, то ли от убаюкивающего потрескивания камина. Она ложится прямо перед огнем. Его свет, бьющий по закрытым глазам, мешает. Но она лежит и сама не знает почему.       Бьют часы. Один. Два. Три. Она не хотела этого делать, но загадывает желание. Она просит, чтобы Он пришел. Она просит еще один год с тем, с кем хочет сейчас загадывать желание. Девять. Она все еще лежит с закрытыми глазами из которых текут слезы. Сквозняк дует в спину, а глаза уже щипит. Одиннадцать. Она спит. Двенадцать. Эхом отдается двенадцатый удар.       После всего что она натерпелась было бы неправильно не исполнить ее желание. Самое-самое заветное желание. Нам всегда говорили верь и все сбудется. Она верила сильнее любого. В эту ночь она не закрыла главную дверь. Поэтому счастье проходит именно через нее. Он переступает порог и втягивает носом домашний воздух, затухший и пропахший алкоголем. Он идет прямо к девушке, берет одеяло, накрывает ее и сам садится рядом. — С праздником, — говорит он и гладит ее по волосам.