Psyche

1. Не самозванка — я пришла домой, И не служанка — мне не надо хлеба. Я — страсть твоя, воскресный отдых твой, Твой день седьмой, твоё седьмое небо. Там на земле мне подавали грош И жерновов навешали на шею. — Возлюбленный! — Ужель не узнаёшь? Я ласточка твоя — Психея! 2. На́ тебе, ласковый мой, лохмотья, Бывшие некогда нежной плотью. Всю истрепала, изорвала, — Только осталось что два крыла. Одень меня в своё великолепье, Помилуй и спаси. А бедные истлевшие отрепья Ты в ризницу снеси. (М. Цветаева — Психея (цикл))

В большом каминном зале, в котором юноша и девушка провели прошлый вечер, снова был накрыт стол, и Тейт провел гостью к нему, не желая слышать отказа от пищи. Трапеза продолжалась в странном молчании, недавно веселая, девушка была задумчива и отстранённо смотрела куда-то в сторону. Она не знала, можно ли ей задать вопрос, который так волновал её с самого начала, с того момента, как она увидела с балкона огромного черного замка хрупкую белоснежную статую. Обрывки прошлого витали вокруг Вайолет, словно снежинки, осыпая её своим блеском, но так же, как снежинки, они таяли и ускользали от неё, как только девушка подбиралась к ним чуть ближе. Мог ли помощник хозяина замка рассказать ей про эту статую, мог ли он удовлетворить её любопытство и развеять сомнения и бесчисленные вопросы? – Спасибо, – пробормотала смущенно юная леди, вырываясь из своих раздумий, поднимая взгляд и обнаруживая, с каким интересом смотрит на неё юноша. – Не стоит благодарить за это, – заверил её Тейт, лучезарно улыбнувшись. – Если ты готова, то нам пора заняться делом, ради которого я и ждал тебя сегодня с утра. – А я так бесцеремонно нарушила твои планы, – ответила девушка, и уголки её губ поползли вверх, отчего на щеке появилась ямочка. – Поверь, это отклонение от планов понравилось мне больше, чем я мог бы подумать… Юноша говорил размеренно и ласково, со странной темнотой в глазах, но это нисколько не пугало. Вайолет вспомнила, как в первые мгновения их знакомства она слышала только этот голос, его манящие и чарующие нотки. Но теперь она имела возможность видеть того, кто говорит с ней, и он был ещё более манящим и чарующим. Его странная внутренняя темнота была не такой, как девушка привыкла её воспринимать, она была яркой, и как ни странно, излучала свет, противореча своей природе. Как же это могло не завораживать?.. Тейт вдруг встал из-за стола, подавая Вайолет руку. – Это Рождество будет лучшим, – сказал он, наблюдая за тем, как аккуратная бледная ручка коснулась его ладони. – Мы должны подготовиться. Не зная, стоит ли задавать вопросы, Вай промолчала и позволила молодому человеку увести её прочь из огромного зала. Пройдя несколько коридоров, коих в замке было бесчисленное множество, минуя роскошные, но давно заброшенные убранства комнат, поднимаясь выше, в самый центр черного каменного гиганта, девушка с юношей оказались в зале, который по размерам немного превосходил каминный зал. Как только широкие резные двери раскрылись перед путниками, в нос Вайолет ударил свежий, столь притягательный и вызывающий ностальгию запах хвои. Шагнув внутрь, девушка восхищенно ахнула, продолжая оглядываться вокруг. В самом центре на полу стояла огромная живая ель с яркими зелеными веточками. Она была ещё совсем пустой, без украшений, но даже так дерево было прекрасно, а кое-где на ветках всё ещё остались небольшие шапки снега, который медленно таял, капая уже прозрачной водой на мраморный пол. – Это просто чудо, – проговорила девушка, подойдя ближе и чувствуя себя крошечной рядом с этой столетней красавицей. – Я знал, что тебе понравится, – улыбнулся Тейт, пройдя чуть дальше, к стене, где стояли старые деревянные сундуки, и открыл один из них, достав оттуда искусственные сладости и красные ленточки для украшения ели. – С ума сойти, я и подумать не могла, что здесь есть это всё! – сказала девушка, с радостью подскочив к сундуку, желая узнать, что же ещё там хранится. Юноша засмеялся и взялся за этот тайник с "сокровищами", подтащив его ближе к ёлке, чтобы было удобнее вешать украшения на её ветви. – Но как же мы достанем до верхушки? – закусила губу Вайолет, поднимая голову и оценивая высоту дерева. Многозначительно улыбнувшись, Тейт указал в угол помещения, где девушка увидела лесенку для книжных шкафов, которую не заметила до этого. – Принёс из библиотеки, – пояснил молодой человек, подойдя к лестнице и поднеся её к ели, ставя ближе к дереву, чтобы забираться к верхним веткам. – Как предусмотрительно, – усмехнулась девушка, хватая ленты из сундука. С огоньком в глазах она уже стояла возле лесенки, приподнимая подол платья и ступая на первую жердочку. – Куда это ты собралась? – поинтересовался Тейт, облокотившись на перекладину лесенки. – Вешать украшения, – невозмутимо ответила девушка. – Она хрупкая, ты можешь упасть, – заметил юноша, качнув лестницу из стороны в сторону, и та жалостливо проскрипела. – Но ты ведь меня поймаешь? – как ни в чём ни бывало произнесла Вай и продолжила подъём. – Твоё дело – не переживать обо мне, а подавать мне украшения, так что хватит разглагольствовать, пора за дело! Молодой человек засмеялся, не переставая восхищаться тем, сколько энергии и смелости в этой хрупкой девушке. А она тем временем уже была на верхней, самой широкой жердочке, её колени были на уровне глаз юноши, и теперь он жалел, что платье столь длинное... Несколько минут, и верхние ветви, такие пушистые и колючие, уже были подвязаны лентами и украшены сладостями, а на самых устойчивых и упругих веточках расположились подставки с восковыми свечами, которые в свой час должны будут зажечься и освещать зал своим ярким и праздничным свечением. Юноша переставлял лесенку от места к месту, чтобы все верхние веточки были украшены. Обогнув всё дерево вокруг, Тейт с Вайолет оставили лестницу в стороне, а сами принялись за нижние ветви, желая и им придать торжественный вид. – Эта свеча слишком наклонена, неужели ты хочешь, чтобы ёлка сгорела прямо на Рождество? – шутливо возмутилась девушка, отодвигая Тейта в сторону и исправляя его оплошность. – Ох, простите меня, леди, в последний раз я наряжал ель на Рождество лет сто назад, – с напускной виной в голосе ответил юноша, но тут же громко засмеялся, когда свечка, которую Вайолет поправила, чтобы та стояла ровно, просто-напросто свалилась на пол. Вздохнув, юная леди подняла свечу и попыталась вернуть её на место, пока Тейт продолжал веселиться и смеяться над её попытками. – Неужели ты такой старый? – небрежно поинтересовалась Вай, справившись с задачей, берясь за новую свечку. – А с виду и не скажешь. – Просто я убиваю молодых девственниц и купаюсь в их крови, – ответил юноша вдруг совсем тихо и со зловещей улыбкой, но это никак не испугало Вайолет. – Так вот зачем я здесь… – протянула она, продолжая устанавливать на ветку ещё одну свечу. – Именно, – закивал Тейт, сложив руки в замок за спиной, и вышагивал вдоль широких веток ели, следуя за Вай, пока та продолжала устанавливать свечи. – Уверен, твоя кровь слаще виноградного вина... – проговорил он, оказавшись за спиной девушки, так что она почувствовала его дыхание над своим ухом. Юноша уже хотел было продолжить свои шутки, но вдруг получил по голове веткой остролиста и тут же возмущенно ойкнул. – И не мечтай! – сказала Вайолет, ткнув в молодого человека веточкой, которую держала в руках. – Ничего ты от меня не получишь, ясно? – изображала девушка строгость, но в глубине души чувствовала странный трепет и не знала, страх ли это или блаженство. – А теперь, хватит бездельничать, вешай остролист на стены. Тейт снова тихонько засмеялся, наблюдая за тем, как быстро девушка освоилась и стала чувствовать себя главной в деле, которое им нужно было выполнить. Юноша мог в два счёта сделать так, чтобы все украшения и ветви, и венки были на своих местах, и не нужно было бы тратить на это время, бояться упасть с лесенки или колоть руки о ветви ели. Но он не хотел портить такое важное и веселое занятие, ведь именно в этом и заключался дух Рождества, одно из его предназначений: собрать вместе людей, чтобы те, занятые общим приятным делом, стали ещё ближе друг другу, почувствовали, как прекрасен приближающийся праздник, который делает жизнь ярче и счастливее. И Тейт был счастлив провести этот праздник с Вайолет, с девушкой, которая так манила его к себе своей внутренней силой и светом, умело сосуществовавшим с влечением к чему-то тёмному. Она притягивала своим бесстрашием и искренностью, была такой настоящей и необыкновенной, что Тейт не знал, можно ли верить тому, что она здесь, рядом с ним, смеётся и улыбается, с радостью и воодушевлением наводя красоту в некогда пустом и безликом зале. Силой её стараний всё здесь оживало, становилось теплым и уютным, как и она сама. Столько жизни, столько звуков и ярких цветов не было в замке долгое время, и казалось, вот-вот, и он стряхнёт с себя вековую пыль, просыпаясь от вечного сна благодаря любви, что принесла сюда эта хрупкая девушка, сама не подозревая об этом. И вот остролист уже украшал подсвечники на стенах, а венки с Рождественскими атрибутами висели на створках дверей. Тейт сел на колени перед сундуком, достав из него то, что оставалось лежать на самом дне. Услышав позади себя восхищенный вздох, помощник хозяина замка поднялся на ноги и протянул Вайолет большую хрустальную звезду, которую нужно было установить на макушке ели. – Она прекрасна, – тихо сказала девушка, не решаясь взять в руки такую хрупкую и красивую вещь. – Давай, мы должны закончить нашу ель, – так же тихо ответил Тейт, взяв Вай за руку и подвёл её к лесенке, чтобы девушка снова взобралась наверх. Вайолет поднялась по жердочкам и нагнулась ниже, осторожно приняв звезду из рук юноши. Даже с лестницей девушке было сложно достать до макушки ели, но она постаралась дотянуться до неё, встав на цыпочки. Вдруг лесенка покачнулась, и юная леди потеряла равновесие, с испугом понимая, что сейчас упадёт, но что-то удержало её на месте, бережно поддерживая под локти. Осторожно взявшись за ветки, Вай всё же сумела достать до верхушки и надела на неё чудесную хрустальную звезду, всё ещё чувствуя странное необъяснимое тепло на своих руках. Выдохнув с облегчением, девушка взглянула вниз и улыбнулась Тейту, а затем поторопилась спуститься, ведь даже несмотря на то, что она не боялась высоты, ей вовсе не хотелось упасть и что-нибудь повредить. У самого подножия лесенки Вайолет спрыгнула на пол и тут же оказалась лицом к лицу с Тейтом, который подхватил её за талию, чтобы та вдруг снова не оступилась. – Ты меня напугала, – усмехнулся молодой человек, чувствуя, как нерешительно хрупкие ладони легли на его предплечья. – Будь аккуратнее в следующий раз. – Это ведь ты… – сказала Вайолет, не обращая внимания на предупреждения. – Ты удержал меня… Тейт ничего не ответил, лишь его улыбка в который раз всё говорила за него. – Но как? Там ведь так высоко… – Ты ведь давно поняла, что я могу многое… К чему задавать вопросы, на которые и сама знаешь ответ? Вайолет взглянула в черные глаза и ничего не могла ответить. Всё это было так немыслимо, но в то же время волшебно. Ей всегда хотелось верить в волшебство, в то, что однажды можно загадать желание, и оно непременно сбудется, даже если будет совершенно невероятным и несбыточным. Был ли этот белокурый юноша подобной несбыточной мечтой? До сих пор девушка встречала лишь неприятных молодых людей. Одни были напыщенными и самоуверенными индюками, которых не интересовало ничего, кроме престижа и положения в обществе, другие – совершенными невежами и деревенщинами, которых сама жизнь вынуждала быть такими, так как на остальное, великое и возвышенное, не было времени. Кем же был Тейт, помощник хозяина замка? Кем он был до того, как попал сюда, была ли у него семья, родные, свой собственный дом, своя обитель? Что, если где-то далеко по нему тоскует возлюбленная, о которой он не помнит из-за своего проклятья? И главное, в чём же его вина? За что его прокляли? В мыслях у Вайолет было так много вопросов, но темные блестящие глаза не давали ни одного ответа, и если глаза – это зеркало души, то точно не у этого юноши. Ну разве можно поверить, что его душа так же черна, как его взгляд? Никогда бы Вай так не подумала, она видела сквозь темноту, искала свет там, где его, на первый взгляд, не было. Но она знала, что он есть. Иначе она не испытывала бы рядом с этим юношей столько прекрасных чувств. Вайолет вдруг поняла, что даже в кругу семьи её смех давно перестали слышать, и в последнее время она была немногословна и тиха. Но Тейт возродил в её душе маленькую девочку, готовую снова верить в чудеса. И как бы девушка не скучала по родным, ей приходилось признать, что в гостях в черном замке ей не так уж и плохо живется... – Похоже, нам пора отдохнуть, – предложил молодой человек и увлек за собой Вайолет, покидая украшенный ими зал, который теперь обрел новую жизнь благодаря теплу и радости их сердец. *** За ужином Вайолет уже не чувствовала прежней неловкости и задумчивости, всё ей вокруг теперь казалось не таким темным и безжизненным. И даже если сам замок и его стены поражали девушку своей необычной тёмной красотой и завораживали мрачностью, его начавшееся преображение только радовало её сердце. И не потому, что ей самой так было уютнее. Просто юноша с обаятельной улыбкой теперь тоже становился веселее, чувствуя приближение Рождества, до которого осталось несколько дней. Рождества, которое он наконец-то проведёт не один. Постепенно Вай ощущала, как крепнет её уверенность в своей безопасности, ведь страшный и грозный хозяин замка ни разу не появлялся рядом, не попадался ей на глаза, а значит, скорее всего, не желал причинять ей вред. Да и Тейт был рядом. Он обещал защищать её... Только сможет ли он защитить от собственного хозяина? Об этом девушка старалась не думать. Вайолет беспрерывно разговаривала с помощником загадочного хозяина, забывая о том, как летит время. Они говорили о красоте природы, о свежести снега, о чистоте неба, о мрачности лесной чащи, об уютности домашнего камина, о смешных белках, иногда подкрадывающимся к замку, о мудрости книг и глупости людей. Разговор лился легко и стремительно, как ручей в горах, и, казалось, ничто вокруг, ни холодные камни замка, ни морозный воздух, окружающий его, ни пустота, ни тишина, ни темнота не в силах испортить этот покой и радость в глазах и сердцах юноши и девушки. Волчья шкура по-прежнему лежала возле камина, и дрова всё так же потрескивали, поедаемые огнём. Это место было теплым и уютным, Тейт подвёл девушку к камину, приглашая её снова оказаться в объятиях теплой шерсти. Как только Вайолет присела на пушистую шкуру, молодой человек сел рядом, а потом вдруг опустился и уложил голову на бедра девушки, блаженно закрывая глаза. Пламя вспыхнуло в теле юной леди, она на миг застыла, беспрерывно смотря на Тейта, радуясь тому, что он закрыл глаза и не может видеть, сколько чувств борется внутри неё. Облизывая губы вишневого цвета, Вайолет нерешительно подняла руку, не зная, стоит ли давать себе волю, но всё же отбросила сомнения, позволив себе запустить пальцы в светлые кудри, аккуратно, почти невесомо играя ими. Юноша слабо улыбнулся, наслаждаясь легкими касаниями. Вай вспомнился прошлый вечер, невинные или почти невинные прикосновения, огонь в глазах и множество загадок, о которых девушке хотелось знать, но она не решалась спрашивать, да и не могла, так как разум был затуманен из-за переполняющих душу чувств. Боясь, что это снова повторится, и она не успеет узнать о том, что так беспокоит её, Вайолет убрала руку, и Тейт тут же открыл глаза, смотря на юную леди с интересом. – Расскажи мне про статую с фонтаном, – неожиданно даже для себя самой попросила девушка. Удивленно и внимательно посмотрел юноша на юную леди. – Что ты хочешь знать? – спросил он тихо, глядя на неё снизу вверх. – Откуда она здесь? Что это за девушка? Тейт поднялся и сел рядом с Вайолет, склонив голову и смотря в огонь задумчивым взглядом. – В саду замка столько статуй, отчего тебе интересна именно эта? Следуя примеру молодого человека, Вай устремила взгляд на рыжие языки пламени, и перед глазами её предстал образ печальной обнаженной девушки из камня, оставленной на морозе в одиночестве. – Я её уже где-то видела. В моей памяти четкий лик, эти же черты, эта же поза… – ответила девушка, не желая говорить про чудесный сад своей матери, так как знала, что разговор перетечёт в рассказ о том, как она умерла. Вайолет было больно говорить об этом. В сущности, так ли важно, где она видела эту статую? Главное ведь то, что видела. И помнила о ней. – Конечно, ты могла её видеть, – ответил юноша с мягкой улыбкой. – Её или что-то похожее… Все статуи чем-то похожи друг на друга, ведь за их каменной оболочкой нельзя разглядеть истинные черты, нельзя заглянуть в глаза, чтобы познать душу. Когда нет души, все эти гранитные облики сливаются в один. Да и красота в представлении людей зачастую имеет схожие черты… – Она действительно прекрасна… – тихо проговорила девушка, размышляя над тем, что сказал Тейт. – Именно из-за этой красоты она пережила столько бед, – ответил он, взглянув на Вайолет, и стал задумчив, будто размышляя о том, что ему предстоит сказать. – Ты ведь слышала миф об Амуре и Психее? – Я о нём почти ничего не помню, – пожала плечами юная леди, вспомнив смутные отрывки мифа, который слышала в детстве. – Расскажи мне… – Значит, сказки на ночь? – усмехнулся юноша. – Мне нравится слышать твой голос, – тихо и нерешительно произнесла Вай, подняв взгляд на Тейта, и тут же увидела его лучезарную улыбку. – Расскажи. Юноша поднял руку, и силой её взмаха во всем зале мигом погасли свечи, оставляя их почти в полной темноте, и только пламя из камина освещало лица, но и оно немного утихло, создавая вокруг полумрак. – Статуя, что стоит в саду замка, самая прекрасная и самая ценная из всех, – начал Тейт тихим вкрадчивым голосом, словно действительно решил убаюкать Вайолет. – Девушка, что высечена из камня, была дочерью одного царя, младшей их трёх. И звали её Психея. Все дочери царя были прекрасны, словно ясный день, но Психея превосходила по красоте не только своих сестер, но и всех девушек в округе. Молва о её божественных чертах и великолепных формах быстро разлеталась по другим краям и странам, и толпы людей приезжали издалека, чтобы насладиться невероятной красотой девушки. Локоны её были нежнее шелка, – медленно проговорил юноша, подняв руку и проводя ладонью по волосам Вайолет. – Кожа мягкая и гладкая, как лепестки роз… – Рука Тейта скользнула к щеке девушки, нежно и невесомо гладя её, словно боясь повредить. – Каждый хотел коснуться её сладких алых губ… – На миг молодой человек замер, смотря на приоткрытые губы Вайолет, и девушка уже теряла возможность спокойно дышать, невольно желая, чтобы Тейт воплотил свои слова в жизнь, и одновременно боялась этого. Юноша приблизился совсем немного, но не касался губ, прекрасно помня, что прежде должен это заслужить, должен был охотиться и поймать добычу, а не ожидать, когда она сама придёт к нему в руки. В этом был его интерес, ему нравилось играть и получать наслаждение, зная, что пойманная им жертва тоже получит свою долю экстаза… Он был совсем близко и только вдыхал головокружительный аромат девушки, дразня себя и её в этом безумном притяжении. Вайолет сжала губы и закрыла глаза, продолжая слушать рассказ юноши, и по мере того, как он говорил, на щеках юной леди чувствовалось его теплое дыхание. – Многие возвышали Психею и её невероятную красоту до такой степени, что её стали считать прекраснее самой богини любви и красоты Венеры. Люди перестали поклоняться богине, забывая о ней, предпочитая отдавать почести смертной девушке. Венера не могла стерпеть унижение и пренебрежение, которому подверглась из-за Психеи, она была так зла и обижена, что решила наказать девушку за то, что та присвоила себе её величие. Все похвалы Психее Венера считала незаслуженными, а поклонение людей простой смертной называла глупостью. И тогда богиня любви позвала к себе своего сумасбродного и испорченного сына Амура, который только и делал, что развлекался на земле со своими луком и стрелами и погрязал в похоти... Юноша замолчал, и Вайолет открыла глаза, встречая пронизывающий и глубокий взгляд темных, как окружающий их замок, глаз. В ушах девушки эхом отдавалось последнее слово, она не знала, почему же Тейт прервался, почему так долго молчит и только смотрит на неё так завораживающе. Тем временем молодой человек еле заметно улыбнулся и продолжил рассказ, медленно гладя рукой мягкую волчью шерсть. – Венера наказала своему сыну Купидону до беспамятства влюбить Психею в самого недостойного и нечестивого мужчину на всём белом свете, чтобы не было у него ни признания, ни богатств, и чтобы в бедности и убогости никто не мог с ним сравниться. – Юноша говорил, и Вай слушала с большим интересом, наслаждаясь звучанием его голоса и проникновенностью повествования. – Психея же в это время горевала и чувствовала себя самой несчастной на свете, ведь обе её сестры уже были замужем, а у неё самой не просил руки и сердца ни один из тех людей, которые приходили посмотреть на её красоту. Все вокруг дивились лишь тому, чтобы было снаружи, словно смотрели на прекрасную картину или статую, совершенно забывая о том, что внутри, за всеми прелестями и превосходством скрывалась простая девушка, желающая счастья. В камине вспыхнул уголек, и искры полетели в стороны, словно подтверждая слова Тейта, изображая терзания в сердце бедной Психеи. – И вот отец Психеи, который и сам был несчастен из-за горестей своей дочери, решил обратиться за помощью к оракулу, надеясь, что он предскажет девушке скорую свадьбу и счастливое замужество. Но когда царь услышал ответ оракула, тут же постарел от горя. – Тейт посмотрел на Вайолет, лицо которой было сосредоточенным и внимательным. – Отцу Психеи было сказано отвести свою дочь на самую высокую скалу, чтобы там она встретила своего жениха и свою погибель, так как суженный её ужаснейший из ужасных людей, жуткий, слово неведомый зверь. С тяжелым сердцем родителям пришлось видеть, как сбывается пророчество, и Психея пошла на скалу, где должен ждать её будущий муж, а все родные и вся округа оплакивали её и провожали с траурными лицами, не зажигая огней. В кромешной ночной тьме девушка осталась одна, и только ветер был рядом, а все провожатые покинули её, разойдясь по домам, проливая горькие слёзы. Но вдруг легкий и теплый Зефир* подхватил Психею, унося её с собой в неведомые ей края. Оказавшись на земле, девушка увидела под ногами мягкую зеленую траву, а вокруг разрастался прекрасный сад, похожего на который никогда и нигде она не видела. Причудливые деревья сада открывали проход к большому и роскошному замку, который приветливо распахнул перед гостьей свои двери. Перепуганная Психея ступила на порог и тут же увидела, сколько вокруг богатств, украшений и драгоценностей, которые никем не охранялись, словно хозяин не боялся воров. Неизвестно откуда раздались голоса, приглашающие девушку к столу, и сами по себе сосуды с пищей и напитками поднимались в воздух, наполняя бокалы и золотые блюда. Чьи-то невидимые руки играли на кифарах и арфах, чтобы развеселить Психею. Это были бестелесные слуги, которые готовы были сделать всё для своей новой хозяйки. Интерес Вайолет превращался в тревогу и неверие, что такое возможно. История, которую в таких подробностях рассказывал Тейт, была так похожа на её собственную. Она так же прибыла в замок под страхом смерти, и уже готовилась к погибели, как вдруг её тепло встретил приветливый чарующий голос, обещающий сделать для неё всё… И вот рядом с девушкой сидит его человеческий облик и рассказывает такую пугающе похожую историю… Что же ещё совпадёт в жизни Вайолет и в мифе о Психее? – Утомленная путница нуждалась в отдыхе, и невидимые слуги отвели её в роскошные покои, где девушка уснула. Но посреди тёмной ночи к ней явился тот, кого она так боялась повстречать. Тот, кому она была предначертана судьбой, возлёг с ней в постель, и Психея в непроглядной тьме не могла видеть ни его лица, ни даже очертаний. Страх переполнял сердце девушки, ведь ей было предсказана страшная судьба… – Тейт стал говорить тише, а огонь в камине стал ещё более тусклым, но черные глаза всё так же горели даже в этом полумраке, прожигая Вайолет насквозь. – Но суженый её был так добр и нежен, руки его были ласковыми и мягкими, прикосновения такими соблазняющими, что Психея больше не чувствовала страха. Он забрал её невинность, и прежде чем забрезжил рассвет, исчез, строго настрого запретив девушке пытаться выяснить, кто же он и как выглядит, иначе с ними произойдут страшные беды. В сердце Психеи уже вспыхнула любовь к своему безликому мужу, и она пообещала слушаться его. Сестры же девушки узнали про её участь и поднялись на ту самую высокую скалу, с которой Психею забрал Зефир, чтобы оплакать гибель своей сестры. Все причитания и слезы Психея слышала и видела, и от этого ей было невыносимо больно, ей хотелось скорее успокоить своих родных и заверить их в том, что с ней всё в порядке. На следующую ночь муж Психеи снова явился к ней, и в кромешной тьме она снова не могла рассмотреть ни единой черточки его лица. Но она помнила про запрет и больше не думала об облике суженного, ведь его нежность и горячие прикосновения были для неё важнее всего остального. Когда муж её собрался снова её покинуть, он наказал девушке не видеться с сестрами, не обращать внимания на их причитания, но Психея взмолилась, ласками и нежными словами уговорила его дать разрешение перенести своих сестер в замок с помощью ветра, чтобы те увидели, что она жива и здорова. С тяжелым сердцем согласился муж удовлетворить просьбу жены, но просил её не слушать их, что бы они не говорили, просил не терять своё доверие к нему, иначе несчастье постигнет его и Психею. Заверив любимого, что исполнит то, о чём он просит, на утро девушка уже ждала своих сестер, и как только Зефир принёс их на своих руках в чудный замок, плакала от счастья, что снова могла видеть родных. Но сестры, увидев, как богато и роскошно живёт Психея, стали завидовать и затаили злость на неё, считая, что та недостойна такого счастья. И сколько не расспрашивали они младшую сестру о её муже, она лишь уклончиво говорила, что тот всего лишь молодой охотник, и что не может описать его, потому что не видела его лица. Провожая своих сестер домой, она одарила их золотом и драгоценностями. А те, оказавшись одни, стали жаловаться друг другу на свою судьбу и недостойных мужей, и решили, что если они так несчастны, то и сестра их тоже должна быть несчастна. И вот задумали злые сестры устроить её погибель. Снова наступила ночь, муж Психеи с тревогой просил её одуматься и не встречаться больше с сестрами. Он говорил ей, что их злые козни разрушат их счастье, что они заставят её нарушить обещание и взглянуть на его лицо. А ещё он велел жене беречь себя, ведь теперь она носила под сердцем его божественного ребенка. Психея обещала, что не станет прислушиваться к тому, что говорят ей сестры, и не предаст своего любимого. Но вот прошло несколько месяцев, и сестры девушки снова наведались в её замок, снова стали расспрашивать её о муже, но Психея ничего не могла про него рассказать. Тогда-то коварные женщины и начали пугать девушку. Они рассказали ей, что везде только и говорят о страшном чудище, которое похищает и сжирает людей, и многие видели его собственными глазами. Умоляли они её вспомнить о жутком пророчестве оракула, которое предвещало ей в супруги истинного зверя, и в конце концов, убедили её, что именно этот зверь приходит к ней по ночам. Они плакали и сетовали на то, что тот специально ждал, когда её живот вырастет, чтобы сожрать бедняжку вместе с ребенком. Чтобы спастись, сестры сказали Психее спрятать в комнате светильник с маслом и острый нож, и как только чудовище уснёт крепким сном, она откроет светильник, увидит его истинное лицо и перережет ему горло. Смятенная и испуганная, до самой ночи не решалась Психея исполнить то, что посоветовали сестры, но разве они не были правы? За долгое время она ни разу не видела лица своего мужа, и не знала, кто же он. Доверчивость и простодушие девушки заставили её поддаться сомнению и любопытству, и она спрятала светильник и нож, дожидаясь своего возлюбленного. Как только он появился и уснул, Психея встала с постели и со страхом и трепетом раскрыла спрятанный ею масляный светильник и схватила нож, боясь, что взору предстанет страшное чудище. Но что же она увидела? На мягких подушках мирно спал сном младенца бог Амур! – Сделав паузу, Тейт облизнул губы, видя, как распахнулись от удивления глаза Вайолет. – Не веря тому, что видит, Психея выронила острый нож из своих рук. Золотые кудри Амура лежали на подушках, а за спиной были сложены белоснежные крылья. Рядом покоились его лук и стрелы, и потрясенная своим открытием, Психея случайно укололась одной из стрел, и в её сердце с ещё большим жаром вспыхнула любовь к своему мужу. Но снова девушка была неосторожна и, подавшись к любимому, случайно пролила каплю горячего масла на его плечо. Купидон тут же проснулся и, увидев, что натворила Психея, с горечью и болью в глазах обратился к ней со словами укоризны, рассказав о том, что его мать Венера приказала выдать Психею за самого страшного человека на земле, но он ослушался и сам стал её мужем, ранив себя своей же стрелой. Но теперь он видит, что его возлюбленная жена крадется к нему посреди ночи с ножом в руках, думая, что он чудовище. Взмолилась Психея о прощении, но ничего не смогла сделать, и Купидон в наказание за её предательство и непослушание оставил её одну, навсегда улетев прочь, залечивать свои раны. Наступила тишина, только оставшиеся угли в камине тихонько гудели от жара, изредка вспыхивая новыми языками пламени. В глазах Вайолет теперь ясно можно было различить печаль. Неужели всё так ужасно заканчивается? Неужели Психея не имела права на прощение? Словно отвечая на её вопрос, Тейт продолжил. – Любовь Психеи была так сильна, что она не могла справиться со своим горем, желая утопиться в реке, но та не позволила ей, запретив осквернять смертью свои воды. Тогда девушка отправилась к самой Венере, чтобы просить прощения, а по пути зашла к своим сестрам, сказав им, что слышала, будто Купидон желал жениться на одной из них. Поверив этому, злые сестры прыгнули со скал, думая, что бог Амур подхватит их, но этого не произошло, и обе насмерть разбились о камни. На губах Вайолет заиграла еле заметная торжествующая улыбка, и хотя девушка пыталась скрыть её, Тейт всё видел, от него ничего невозможно было утаить. Этот огонёк жажды возмездия, вспыхнувший в карих зрачках, был удовлетворен. Молодой человек встал и подал руку девушке, чтобы та следовала за ним. Они подошли к зарешеченным окошкам зала, и Тейт посмотрел вниз, а затем на Вай, примкнувшую к решеткам, чтобы лучше рассмотреть вид за окном. Обычно непроглядные тучи теперь разошлись в стороны и рассеялись, пропуская свет луны в сад замка. Бледные лучи падали на статую, и в этом серебряном свечении она казалась совсем живой. Но всё такой же несчастной. – А что же Амур? – спросила тихо Вайолет, взглянув на помощника хозяина замка. В его рассказе всё было так подробно и ярко описано, что она представляла всё, как будто видела события сама. И Амур в этих красочных картинках неизменно представал перед ней в образе белокурого юноши, который сейчас стоял рядом. Она смотрела на его светлые кудри, подсвеченные тусклыми лучами луны, на правильные и приятные черты лица и благородный, умный взгляд. Девушка не сомневалась – именно таким она и представляла себе прекрасного Амура. И это пугало и завораживало одновременно. – Как раз в то время, когда Психея явилась во дворец Венеры, он был заперт там в высокой башне и залечивал ожог. Любовь, как и сам бог любви, очень хрупка, и её легко можно ранить даже каплей горячего масла. – Получается, Психея и Амур были под одной крышей, так близко друг от друга, но не могли даже увидеть друг друга… – заключила девушка. – Да… Всё было намного хуже. Венера желала выместить на девушке весь свой гнев. И ругала она её, и била, но этого было недостаточно. Обещая ей воссоединение с возлюбленным Амуром, Венера заставила девушку пройти через тяжкие испытания и невыполнимую работу, зная, что та непременно опустит руки и никогда не свершит то, что предстояло сделать, а значит, её сын больше никогда не увидит эту смертную. Сначала богиня перемешала множество разных круп вместе, и к ночи Психее нужно было отделить их все друг от друга. Девушка отчаялась, понимая, что в одиночку ей этого не выполнить, но маленький муравей заметил это и созвал своих собратьев, чтобы те помогли бедняжке. Вернувшись с пира, Венера увидела, что работа выполнена, и, озлобленная, дала задание труднее и опаснее. Психее нужно было взобраться на высокую гору, где проистекал священный источник, и набрать воды из самого центра водоворота, принеся его в кувшине. На этот раз девушка снова не знала, как справиться с заданием, и хотела сброситься со скалы, но к ней явился орел, который забрал кувшин и пролетел над бурлящим источником на своих огромных крыльях, набрав воду из священного источника. Узнав, что и эта работа оказалась Психее по силам, потому что всем вокруг она нравилась, и каждый желал ей помочь, Венера решила возложить на плечи несчастной девушки самое страшное и непосильное испытание. Она отправила Психею в царство мертвых, чтобы та попросила у Прозерпины, богини подземного царства, немного её красоты и принесла этот дар в закрытом сосуде. Горько плакала Психея, зная, что если войдёт в царство мертвых, то уже не сможет оттуда вернуться и никогда больше не увидит своего любимого. Но снова доброй девушке помогли, и высокая башня, увидев слёзы бедняжки, подсказала ей, как попасть в мир теней и вернуться оттуда живой… Девушка всё сделала, как ей было сказано, но один запрет она всё-таки нарушила, снова поддавшись своему любопытству. Ей было строго настрого запрещено открывать сосуд с красотой, но ей хотелось на неё посмотреть. Как только сосуд был вскрыт, из него вырвался мертвый сон, и Психея мигом уснула. – Но… – Вай закусила губу, смотря на статую, словно это и была та самая Психея, которая теперь спала вечным сном. Тейт улыбнулся, убрав с лица сбившийся локон девушки, и коснулся нежной кожи её щеки. – Амур вырвался из своей башни и на ослабевших крыльях всё же сумел добраться до возлюбленной, чтобы спасти её от мертвого сна. Как только она проснулась, она поняла, наконец, цену своего любопытства. Амур простил любимую, и они отправились к Юпитеру, ища у него справедливости и защиты. Он, простив Купидону все проказы и проступки, связал его и Психею божественным браком. Психее преподнесли кубок со священным напитком, что сделало её бессмертной, чтобы они с Амуром вечно были вместе. Вскоре у них родилась дочь, которую назвали Наслаждением. Вайолет слабо улыбнулась такому счастливому концу этой истории, но продолжала смотреть на одинокую статую внизу, словно её облик опровергал всё хорошее, что произошло с Психеей, и на самом деле она так и продолжала спать вечным холодным сном. – Мне кажется, эта статуя связана лишь с самым началом мифа, когда одинокая и несчастная, Психея была нужна людям только для того, чтобы те ею любовались. Они видели лишь то, что было снаружи, не обращая внимания на душу. Но, в конце концов, именно она, Психея, и стала олицетворением человеческой души в греческой мифологии. Вайолет вдруг раскрыла рот и удивленно взглянула на юношу. – Я поняла… – сказала она. – Психея всегда и везде изображалась крылатой! Но... у статуи нет крыльев… Это и есть самое печальное и самое глубокое в этой скульптуре. Душа без крыльев – вот что она символизирует! Улыбнувшись, Тейт закивал, соглашаясь с девушкой. – Только я никак не могу вспомнить… – задумчиво проговорила Вай, снова возвращаясь взглядом к белоснежной фигуре за окном. – Та статуя, которую я однажды уже видела… Была ли она крылатой? – Может быть, когда-нибудь, ты об этом вспомнишь, – предположил Тейт и взял юную леди за руку, гладя тыльную сторону её ладони. – Уже за полночь, нам пора на покой. Кивнув, девушка последовала за молодым человеком к выходу их каминного зала, всё ещё под впечатлением от услышанной заново истории, воспоминания о которой были такими размытыми и неясными. Но теперь она запомнила все детали, ведь миф рассказывал ей Тейт, баюкая и завораживая своим приятным голосом, своим взглядом и касанием рук. Тейт, так напоминающий ей об облике бога любви, который она придумала ещё в детстве. И, кажется, тот облик был именно таким, как этот загадочный юноша… ____________________________________________ *Зефир - в греческой мифологии бог западного ветра.