***
Карлотта Джудичелли терпеть не могла, когда кто-то мешал ей репетировать, но еще больше она нервничала, когда кто-то мешал ей наносить макияж. Кристина Даэ считала это не макияжем, а боевой раскраской, но старалась молчать: особенно говорливых балерин не любят в театре. Это факт. Сейчас Кристина застыла на пороге комнаты этой жуткой женщины, планируя совершить один из самых безумных поступков в своей жизни. У Карлотты единственной в Опере был рецепт самой вкусной глазури для пряников. Она хранила его в тайне и продавала глазурь за баснословную цену. Но все же Кристине очень хотелось заполучить это лакомство, и она робко постучала, надеясь, что примадонна не убьет ее на месте. В замке повернулся ключ, раздалось итальянское ругательство, и дверь рванули на себя. — Что ты хотеть, глюпая балерина? Ты разве не видеть, что я занята?! — один глаз ее был накрашен, другой же, напротив, оставался невыразительным, и та часть лица, которую не портил макияж, казалось, злилась больше. — Ах, синьора... — Кристина всплеснула руками и сделала лицо как можно более опечаленным. — Мне так стыдно... вы, верно, готовитесь к завтрашней поездке в ресторан вместе с вашим супругом? — Si! И с нами поехать твой жених и синьор Андре! Они хотеть провести хороший вечер! — Мне понятно ваше волнение, синьора, но я бы тоже хотела провести хороший вечер... Видите ли, я испекла пряники, которые очень любит Призрак Оперы... Карлотта перебила ее, громко выругавшись. — Ах! Этот мерзавец невыносим! — Поверьте, он станет более приятным в общении, если вы поможете мне его задобрить... ну кто в нашем театре не любит пряники с вашей глазурью? Женщина с сомнением покачала головой. — А ты взять с него обещание никогда больше не сбрасывать тяжелый предмет? — Да, синьора, — она опустила голову и постаралась при этом как можно милее улыбаться. — Так и быть... я приготовить через два часа, приходи. С этими словами она практически выпихнула девушку из гримерки.***
Между тем, Человек-Лев начал наблюдения за виконтом, оставаясь в тени во всех смыслах этой фразы, но имея прекрасный обзор. Виконт крался, стараясь, чтобы его никто не заметил и не заинтересовался причинами его присутствия на чердаке крыши в столь поздний час. Главный Пожарный мерил шагами чердак и нервно сжимал в руках специальный пожарный топор. Шлем его лежал чуть поодаль — в нем было очень плохо слышно что-либо вообще. Рауль бросил зажженную спичку прямо под ноги мужчине. Главный Пожарный напрягся, решительно замахал руками и поспешил схватить ведро с водой, дабы залить пламя, и в этот опасный момент Рауль незаметно стащил у него шлем и кинулся бежать вниз. Человек-Лев помчался за ним, прежде чем Главный Пожарный успел отвлечься от заливания расположенной под чердаком костюмерной.***
Месье Жиль Андре поднялся из своего кресла и, лениво потянувшись, приказал Мэг Жири, прилежно танцевавшей перед ним свою партию в одной весьма вульгарной постановке, открыть дверь позднему посетителю. Пока месье Фирмен с супругой были в отъезде, всем заправлял месье Андре, и его характер проявился в полной мере. Постоянно порхающий, подобно сумасшедшей бабочке, в праздники он становился особенно ленив и стремился наслаждаться искусством, не выходя из кабинета. Всю женскую половину труппы он вызвал к себе и придирчиво любовался их умениями, впрочем, не позволяя себе никаких неприличностей. Ему доставляло удовольствие видеть, как они краснеют, как от страха у них дрожат колени... это было, безусловно, интересно! Вот он, их образ мыслей... Кристина не особо удивилась присутствию Мэг в кабинете, но ее определенно взволновало то обстоятельство, что подруга была полностью одета. Что-то здесь было неправильно. — Проходите, моя прекрасная мадемуазель Даэ... проходите, не стесняйтесь! — Ох, месье Андре, у меня к вам есть просьба... — она удивленно взглянула на Мэг, не понимая причин такого ласкового обращения, но подруга лишь усмехнулась. — Я с удовольствием ее выполню... — он сощурился, — если вы как-нибудь мне споете — потом, конечно. Мэг столько рассказывала о вашем голосе, что я не могу отказать себе в этом удовольствии. Месье Андре галантно поцеловал ее руку. Кристина вся вспыхнула. — Мне нужно где-то добыть к завтрашнему утру еловые ветки. Разумеется, живые... и омелу. Мэг прыснула, толкнула подругу в бок, но Кристина только прошептала ей на ухо еще одну просьбу. Балерина расхохоталась, но только кивнула. Праздник приближался вопреки всему.***
— Семь. Больше не дам. — Десять. Вы не представляете, чего мне это стоило, месье! Это было опасное предприятие! Человек-Лев наблюдал из тени за говорящими, старательно конспектируя встречу. Аукционист потирал руки, предвкушая свою прибыль — на сей раз явно личную. Рауль, напротив, был очень нервным и дерганным. Он явно хотел добиться своей цели, но что конкретно он просил — Человек-Лев не видел. — Ну вы должны понять и меня. Поймите, молодой человек, я не терплю лентяев и скряг. Не больше восьми. Это, конечно, особенный товар... его оставил отец месье Лефевра... такого больше нигде не найдете, поэтому всю коллекцию я не отдам. — Какой вам смысл в трех оставшихся? Отдайте все сразу. — Но это же память! О жизни, смерти и любви... о том, как это было в наши дни! Рауль закатил глаза. — Я заплачу дополнительно, хотите? Человек-Лев сгорал от нетерпения. О чем это они?! — Продайте мне душу? Приму по дешевке. Рауль вздрогнул. Аукционист зловеще расхохотался. — Н-н-нет, спасибо, душами не торгую... хорошо, пусть девять... и я п-п-пойду? — Идите, — он вручил взволнованному юноше тщательно запакованную коробку и принял то-то завернутое в бумагу. Из-под обертки блеснул металл. Человек-Лев узнал шлем Главного Пожарного.***
На следующий день Кристина приняла из рук Рауля эту загадочную коробочку с хитрой улыбкой. Человек-Лев напрягся. Этот наглый вор должен был быть разоблачен. Вот сейчас... вот сейчас! Он выпрыгнет и восстановит справедливость! — Спасибо за помощь... — Кристина нежно улыбнулась. — Я бы не смогла выторговать эти шарики у Аукциониста... они очень красивые... вторая часть коллекции есть у самого Призрака. Шарики?! Новогодние шарики?! Ради такой ерунды она напрягла этого милого юношу? Человек-Лев не верил своим ушам. Хотя, быть может, оно и к лучшему? И это означает, что в Опере нет предателей? Человек-Лев улыбнулся в усы. Он обязательно вернет Главному Пожарному его шлем. Перед Рождеством никто не должен быть несчастен.***
— Итак, что я должен сделать? Просто петь на берегу озера, пока вы относите все это внутрь? Кристина кивнула. Убальдо Пьянджи одернул костюм Пер Ноэля и громко запел рождественский гимн. Девушка, вся увешанная свертками, нырнула в потайной ход. Убальдо не пришлось ждать слишком долго: вскоре появился разозленный Призрак. — Я! Не! Праздную! Этот! Чертов! Праздник! — объявил он, выделяя каждое слово голосом. — И никаких чудес, особенно от вас, я не жду! Идите к вашей женушке, порадуйте ее! Убальдо был внутренне готов к подобной реакции. Он по-дружески похлопал Призрака по плечу, протянул ему леденец в виде тросточки и исчез в темном коридоре. А Призрак только печально вздохнул. Это будет очень одинокое Рождество, как и обычно... Он никогда не будет счастлив. И никакие леденцы не поднимут ему настроение, потому что нельзя поднять то, чего нет. Призрак печально вошел в лодку и быстрыми гребками направил ее в сторону дома.***
— Ну что? Выпьем за нас и Оперу? — Рауль де Шаньи поднял свой бокал. Дорогой ресторан ему нравился куда больше мрачных подземелий и чердаков театра. Мэг Жири захлопала. Она была чрезмерно польщена вниманием этого молодого человека, пригласившего ее в такую компанию. Мадам Жири сухо улыбнулась, но месье Андре, рассмеявшись, приобнял ее, и женщина не выдержала и расплылась в улыбке — впервые за несколько лет. — Да-да! За нас! — Карлотта подняла бокал, и Убальдо подмигнул ей. Это был только их праздник.***
Призрак вошел в гостиную и обомлел. По комнате были развешаны еловые ветки, и на них висели старенькие, но не утратившие великолепия шары. На столе красовалась тарелка с фигурными пряниками, украшенными глазурью, а подле стола стояла Кристина в шикарном платье. Призрак поморгал. Видение не исчезало. — Ангел, это вам... — она кивнула на пряники. — Мне? — он ахнул. — Вы делаете подарок... мне? Она рассмеялась. Только сейчас Призрак заметил, что она стоит прямо под омелой. Кристина не могла не знать о значении этого растения. Мужчина осторожно приблизился. — Кристина... С Рождеством... Она улыбнулась, прошептала что-то в ответ, и в этот момент Призрак понял, что было бы неправильно не поцеловать ее. Именно это он и сделал. Кристина прильнула к нему, и он был уверен, что в эту ночь она не испугается и не уйдет.***
В это время Человек-Лев раскладывал по тарелкам лимонный пирог, столь любимый им. Это Рождество они отмечали вместе — он, Главный Пожарный, которому все-таки был возвращен шлем, и Аукционист. Последний коварно улыбался, но Человек-Лев совсем не боялся этой улыбки. В конце концов, Аукционист мог быть неплохим парнем — особенно когда хотел что-то выгодно продать.