Часть 1
30 декабря 2015 г. в 20:16
Просто однажды Марта понимает, что большая часть её зарплаты уходит не на одежду, еду и развлечения, а на горько-ядовитый алкоголь.
Марта осознаёт это случайно.
Где-то между третьей и четвёртой стопкой коньяка.
Её начинает пошатывать; в голове разбиваются аэропланы, кружась в воздухе; тянет смеяться и плакать одновременно.
И Марта хохочет до слёз, разбивая губы об чью-то шею.
И Марта совершенно не может вспомнить момент, когда она не находилась в этом блядском плавающем состоянии. Марта просто не может.
Она помнит лишь жжение в горле и чувство выкинутой в море полудохлой рыбы после часа под палящим светилом.
Марта пьёт. Иногда каждый день. Иногда не каждый. Но часто и много. Марта пьёт.
Она не может выговорить это вслух.
Буквы застревают в зубах, перемешиваются на выдохе в глотке дроблёным стеклом.
я-пь-ю (стоп)
— Я не алкоголичка.
Это легко. Самой себе плюнуть в зеркало.
Это просто.
Ложь никогда не болит так, как.
Просто однажды Марта понимает, что не способна остановиться.
Её зовут в клуб, на день рождения, свадьбу, куда угодно, когда угодно. Повод не важен. Важна компания (чаще всего). Например, Марта позовёт друзей к себе или.
Возьмёт бутылку полусухого после работы и разопьёт за фильмом с каким-нибудь Ди Каприо в главной роли, чтобы не так скучно,
чтобы не так одиноко.
Марта смотрит на свои руки—
не красные.
Хорошо.
я-не-алко-го-лич-ка — вместо доброго утра.
Марта пьёт не каждый день.
Или каждый.
Но всякую секунду она знает, что алкоголь не помогает. Что жизнь не становится проще, а дышать легче. Алкоголь не спасает, это не оранжевый круг, брошенный утопающему.
(утопающей рыбе,
полу зажаренной и
с подранными плавниками)
Марта пьёт, смеётся искусственно, проглатывая свои осколки, жмётся кому-нибудь под бок.
А потом плачет.
Она уверена, что это чёртова форма мазохизма — зарываться поглубже в дерьмо, которым умываешься каждый день, не пытаясь спрятаться. Марта не уверена, что вообще есть возможность спрятаться.
Хотя убеждает себя, что сможет отнестись ко всему с юмором, а.
Проблема в том, что от спиртного дерьмо смешным не становится. Смешным по-настоящему.
Оно, спиртное, любовно обтачивает боль со всех сторон, выкапывает её из недр кишок и тащит наружу. Даёт разрастись. Взорваться.
И Марта плачет. Говорит-говорит-говорит.
Ещё кричит. Много и до хрипоты. Зовёт на помощь как дельфин, попавший в сети охотников. У этих дельфинов так устроено — если кто-то отбился от стаи, то остальные без него никуда, но.
Никто к ней не приходит
на помощь.
Марта не дельфин.
Она тонет.