cheap drama

      Суа сильно бесится, когда Ким, мать его, Чживон в очередной раз бесцеремонно врывается в её комнату (а затем и в сердце, чтоб его) и валится на кровать, не снимая обуви. Она готова вышвырнуть его в окно вместе с новыми найками, что красуются на его ногах, и смотреть, как мило он будет барахтаться в воздухе, пока будет падать с пятого этажа. И где он только берёт деньги на все эти шмотки? И почему Суа всегда залипает на них и хочет стащить себе? Или всё дело в Чживоне? Пока девушка, тихо ругаясь, пытается столкнуть тяжелую тушку Бобби, тот в свою очередь тихо постанывает и жалуется на жизнь. А Суа плевать, у неё вообще нога затекла, и сейчас не до космических проблем этого ушлёпка. Потерпев поражение, Суа валится обратно на кровать, а сверху неё Чживон. Он хрипло дышит девушке куда-то в шею и молчит. Ей сейчас бы залиться краской от такой близости с таким охеренным Бобби, но она привыкла. Это происходит часто. Почти каждую неделю. Чживон точно также заваливается к ней в комнату и сначала молчит, а потом начинает нести пьяный бред о том, что он выжат, о том, что больше нет сил бороться, о том, что у него этот гребанный творческий кризис и что Ханбин уже заебал постоянно его пилить по поводу новых треков. И Суа его постоянно выслушивает. Выслушивает и успокаивает на протяжении нескольких часов, пока Бобби, как маленький ребенок, не засыпает в обнимку с ней. Сейчас происходит тоже самое. Их отношения вообще довольно странный предмет. Со стороны они похожи на пару, но никто из них этого не признаёт. Просто если признать, то всё изменится: пропадёт та свобода, которая пока ещё есть у обоих. Мун сразу поняла, что втюрилась в этот прокуренный голос, острые скулы, глаза-полумесяцы и характер придурка в тот момент, когда начала залипать на него спящего и засыпать под его демо, которые парень считал редкостным дерьмом. Всё потому что от этих треков не вставляло, хотя по идее должно. Так считал только он. Суа же будто кожей впитывала эти треки, а некоторые строки готова была набить на своём теле, чтобы они всегда были рядом. Чживон стал для неё чем-то, в чём можно было раствориться без остатка. Он как противоположный берег, но только не реки, а целого океана: загадочный, странный и, чёрт возьми, недосягаемый. Но Суа почти до него доплыла, почти добралась до бухты под именем Ким Чживон. А Бобби просто проебал тот момент, когда Суа стала главным объектом его мыслей, сместив даже сигареты и музыку, когда он начал первым делом после своих выступлений и баттлов думать не о том, как растоптал противника и в какой эйфории сейчас находится зал, а о безопасности Суа, которая выглядит слишком не к месту и привлекает много внимания. Но Ким Чживон мудак, поэтому он просто забил на это, надеясь, что малышка постепенно выветрится из его головы, как запах сигарет из маленькой комнаты в общаге, которую Бобби пафосно называет своей студией. Но Суа не выветривалась, а маленькая захламленная студия все больше и больше походила на свалку старой техники для звукозаписи и аранжировки. Мун Суа стала для него маяком, который не даёт пасть в бездну эгоизма, потеряв рассудок от собственной крутости. Чживон - андеграундный репер, который так офигенно читает, что с первых же секунд начинаешь ловить кайф. И Суа ловит его, поддаваясь биту и голосу, задыхаясь от сигаретного дыма в клубах, где выступает парень. Она абстрагируется от лишнего шума, фокусируя всё внимание на том, кто на сцене похож на рычащего зверя, способного сломать каждого, кто станет у него на пути. Его религия — хип-хоп. Он признаёт только своих друзей и тех, кто уже заслужил статус легенды. Бобби насмехается над айдолами, пытающимися строить из себя настоящих реперов и скрипит зубами, когда среди его поклонников появляются девочки-фанючки, писающие кипятком от одного только взгляда. Ему противно. Суа тоже пытается зачитывать свои строки, записанные в перерывах между парами на обрывках тетрадных листов и у неё получается, но не так круто как у свуганутого на всю голову Бобби. Чего-то не хватает. Девушка снова бесится, а Чживон, которому она и зачитывала, по-доброму смеется, про себя отмечая, что лирика Суа слишком откровенная и от неё тянет болью, словно сквозняк по полу, вызывая мурашки. А ещё ему кажется, что он в этом как-то замешан. Им добраться бы до точки невозврата, когда они наконец-то смогут признать чувства друг друга, но они по-прежнему боятся невзаимности и потери лучшего друга. Они продолжают то приближаться, то отдаляться, как два несинхронных маятника.