Некоторые проблемы нужно решать только по-гинтамовски

— Управляющий! — раздраженная Тоука влетела в кабинет Ёшимуры, как всегда, прямолинейно высказав все свои переживания. — Я не понимаю, о чем вы думаете! — Что случилось, Тоука-тян? — пожилой мужчина с доброй улыбкой и лисьим прищуром аккуратно опустил на письменный стол кружку со свежеприготовленным кофе и повернулся лицом к девушке. — Почему вы позволили остаться тут этому гориллообразному мужику, да еще и разгуливать по нашему кафе, как по своему дому? — Киришима кивнула в сторону дверного проема.       На лестничных перилах с первого на второй этаж беспрерывно терся своей промежностью и ездил вниз-вверх Исао Кондо, изо всех сил выдавливая из себя истинное я. — Это не мужик — это горилла, Тоука-тян, — добродушно ответил управляющий кафе. — Он сидел в коробке с мусором и смотрел на меня жалостливыми глазами. Я не смог его не подобрать. — Горилла горилла горилла, — поддакивал ему из коридора Кондо-сан. — Управляющий, — импульсивная Тоука вконец взбесилась и хлопнула ладонью по столу, — не прикидывайтесь дураком! Это мужчина! Хотя, конечно, он и похож на примата. Но, управляющий, — она подошла поближе к Ёшимуре и проговорила уже шепотом, — что, если этот человек шпион CCG? Наверняка так и есть… Погодите-ка, вы об этом догадались? — Нет, не может такого быть, — собеседник продолжал отрицать ее догадки. — Это стопроцентная горилла. — Да что за цирк вы устраиваете? — Тоука начала сердиться по-новой. — Он же ведь разговаривает! Это-то хотя бы должно навести вас на мысли…       Она отказывалась верить, что ее начальник подхватил от этого пришельца синдром идиота. Но, как бы девушка ни старалась, добиться от управляющего кафе чего-то стоящего не смогла и умчалась к себе в комнату злиться, яростно хлопнув каждой попавшейся ей на пути дверкой. Другие работники Антейку понимали ее и тайно поддерживали, удивляясь заскокам Ёшимуры.       Кондо, между тем, тоже времени зря не терял и, прикидываясь дурачком, разведывал окружающую обстановку. Для всех навсегда останется загадкой, как ему удалось убедить гуля трибл-с класса в своей безобидности, ибо действовал горилла-сталкер по своей секретной методике, но он не собирался пользоваться чужой добротой слишком долго. Кондо — гордый самурай, который должен своими кулаками и мечом прокладывать себе путь. А когда он видел на своем пути страдающих людей, ну, или гулей, то не мог не помочь.       А об сущности этих существ он уже знал. Как и о том, что в подвале этой приветливой кофейни хранится свежемороженое человеческое мясо. Как и о том, что эти люди готовят потрясающую еду, испытывая при этом к ней отвращение. Он жалел их, несмотря на то, что видел, как высокий молодой парнишка-студент с удовольствием катал по рту человеческий глаз, смаковал им, как таявшей на губах плиткой шоколада. Видел он и то, как тосковала Тоука-тян по мальчику, похожему на Шинпачи-куна…       Гули двадцатого района готовились к грядущей буре. Он хотел быть рядом с ними. С людьми, протянувшими горилле спасительный банан. Самурайское сердце Кондо искало справедливости, и командир шинсенгуми чувствовал, что поступает правильно. Чем провинились эти бедняги? Люди ведь тоже едят говядину и свинину, и с точки зрения этих животных являются аморальными безжалостными тварями. Но ведь свиньи и коровы еще не подняли восстание против людей… А все потому, что животные не умеют разговаривать и не способны рассказать о своем страхе перед забоем и смертельной агонии…       С новостями вернулся Ёмо и тихонько проскользнул в кабинет Ёшимуры. Воспользовавшись своим положением гориллы, Кондо близко-близко подкрался и прислушался. — Странные новости… — послышался голос из-за двери. — Голуби уже встрепенулись, и скоро нам придется несладко. Нужно быть осторожными. Говорят, в двадцатом районе появилась новая радикальная группировка гулей, собирающаяся свергнуть правительство…       Кондо, как губка, впитывал каждое слово. — Их лидер…       Тем временем в штаб-квартире CCG Хиджиката Тоширо безустанно практиковался в использовании своего нового куинке, хоть ему и дико не нравилось оружие, сделанное из каких-то отростков врага. — Первое, — снова и снова произносил вслух полученную информацию, отчеканивая ее, как правила, созданные для шинсенгуми им собственноручно, — гулей нельзя убить обычным оружием. Второе, — размышляя, он жалел этих тварей за то, что они не смогут смыть свой грех сеппуку, даже если захотят. — Гули не едят человеческую пищу. Для жизни им достаточно есть раз в один-два месяца, но многие из них злоупотребляют своей силой и потакают голоду и обжорству. Третье… — Хиджиката-сан, — протянул капитан Окита, — вы слишком перенапряглись. Выпейте это и расслабьтесь.       От стакана с напитком, который замкомандующему протянул Сого, исходил сильный специфический запах, а жидкость дымила и бурлила. — После этого я окончательно расслаблюсь и больше никогда света белого не увижу! — завопил Хиджиката и нанес вредному мальчишке удар своим куинке Раку, но принц садистов легко увернулся и выплеснул дымящуюся жидкость на свою жертву. Одежда Огуши-куна запылала синим пламенем, и он, запаниковав, начал по-тюленьи ползать по холодному мраморному полу в надежде потушить огонь. — Умри, Хиджиката, — довольно прорычал с лицом темного властелина Окита. — Следующим замкомом буду я!       Спастись от возгорания Хиджиката смог, только раздевшись до трусов, и погнался за садистом, серьезно намереваясь его убить.       Сого ненавидел Хиджикату и одновременно с этим в глубине души уважал его, был к нему привязан, но это не мешало ему ежедневно наводить на замкомандующего прицел своей базуки и подсыпать в баночки с майонезом все известные науке яды. Каждый божий день Окита находил в этом человеке тысячу и одну причину, чтобы раздражаться и совершить очередное покушение. Вот и сейчас было точно также.       Сого прекрасно понимал, что здесь идет безжалостная кровопролитная война не сегуна в эластичных трусах со слегка пришибленным на голову Кацурой, а бой человечества с опасными тварями в человечьей шкуре. Но у шинсенгуми и своих проблем хватало: нужно было каким-то образом вернуться в родную Гинтаму, да еще и Гори-сана где-то потеряли, а этот ублюдок-Хиджиката лезет в самое пекло чужой войны. Но, что бесило капитана первого отряда шинсенгуми больше всего, так это то, что его душа тоже металась и сражалась сама с собой: хоть он и был садистом, но чувствовать чужую боль и сострадать тоже умел. Но все же его хладнокровный рассудок убийцы склонялся к первому варианту — нужно оставить этих людей и идти своей дорогой, в то время, как Хиджиката говорил: «Неважно, где я, в Эдо или Токио, я живу для того, чтобы защищать спокойный сон беспечных прохожих, и готов умереть лишь за две вещи — за их спокойствие и шинсенгуми…» — Что это вы тут делаете? — спросила только что вошедшая Мадо Акира, с непониманием наблюдая за забегом полуголых новоиспеченных следователей по гулям второго ранга. Парни, заметив девушку, сначала с бега перешли на шаг, а затем встали на месте, стараясь как можно незаметнее пинать друг друга по щиколоткам. — Суровые тренировки, — коротко ответил Хиджиката и стал не глядя нащупывать на голом торсе нагрудный карман с сигаретами. — Нам сообщили новую информацию, — девушка старательно пыталась игнорировать всю придурковатость ситуации и оставаться спокойной. — Вас вместе со мной и Котаро Омоном отправляют в двадцатый район. Там появилась новая радикальная группировка гулей-террористов, которые, по слухам, собираются свергнуть правительство. Они называются Джой. А их лидера зовут Котаро… — Кацура!!! — хором завопили офицеры шинсенгуми. — О, вы уже знаете? — немного удивилась Акира. Их глаза загорелись новым огнем преследователей, и Сого, позабыв про свое равнодушие, объединился с Хиджикатой, чтобы в этом мире прихлопнуть их главного антагониста со времен выхода первого тома Гинтамы.