Город-призрак

      Парни притащили меня в ту квартиру, блондин зашел следом и еще раз оглянувшись, сказал:        — Удачи, — засмеялся, и они ушли, заперев дверь.       Я собрала всю волю в кулак и начала осматриваться с комнаты. У стены стоял небольшой бардовый диван, слева от него стеллаж и большой во всю стену шкаф, у окна полка с маленьким телевизором, а у последней стены кресло и журнальный столик. Я подошла к шкафу. В отделах со стеклянными прозрачными дверками стояла посуда. Осмотрев книги, стоявшие в шкафу слева, я решила открыть непрозрачные дверки, чтобы посмотреть, что там лежит. За первыми, самыми нижними дверками оказалась куча тарелок и другой посуды, которая, наверняка, не поместилась на кухне, а в прозрачном шкафу смотрелась бы ужасно. Открыв дверцу шкафа выше, я нашла еще стопку книг и фотоальбомы. Я достала один, было очень любопытно, кто здесь жил. Присев на кресло, я открыла его, обычный старинный альбом с черно-белыми фотографиями. Фотографии среднестатистической счастливой семьи. Пролистывая и внимательно рассматривая фото, я старалась анализировать и поняла одну вещь: семья состоит из двух родителей и двух детей, но в конце альбома, когда одна из дочерей уже подросла, другой ни разу не было. Есть три фотографии двух девочек вместе, одна старше другой на год. Но после трех этих фотографий и нескольких фотографий с родителями, фотографий девочки, которая старше на год больше нет. Это было странно, хотя там еще целая куча альбомов, может у нее есть другой? На стене я заметила часы, висевшие над диваном, было примерно три часа. Я начала просматривать остальные альбомы, дабы понять, что да как.       Решив прерваться из-за головной боли, я положила альбом на столик и невольно посмотрела на часы, было уже семь. Странно, что часы работают. Я решила сходить на кухню. На самом деле очень хотелось кушать и выпить чаю, и даже на минуту я позволила себе думать, что я дома. Увы, это не так.       Кухня вполне обычная, обеденный стол и четыре табуретки около окна. Справа плита, кухонные тумбы и раковина, а рядом холодильник. Вряд ли я нашла бы, что необычного здесь, но мой взор упал на дверь холодильника. На ней висели различные рисунки и «напоминалки» вроде: «Купить молока» и т.д., которые прикреплялись магнитиками. Я решила открыть холодильник, надеясь, что там ничего нет, но не тут то было. В холодильнике лежали огурцы, помидоры, яблоки, упаковка молока, масло и еще много чего. Самое интересное, что все это в отличном состоянии, будто вчера купили. Я взяла пакет с молоком и посмотрела дату изготовления. Но как интересно, что изготовили его 1 июня 1985 года и, открыв его, оттуда даже ужасного запаха не было. Все это очень и очень странно. Я поставила молоко обратно и прошла в последнюю комнату. Это оказалось спальней, скорее всего сестер, две кровати, полочки, стол. На тумбочке рядом с одной из кроватей стояла фотография девушки, что старше на год с черной лентой в углу.        — Бог мой, — я прикрыла рот рукой.       Так вот почему так мало фотографий этой девочки. Интересно, из-за чего она погибла? Над кроватью висел календарь, на котором было обведено число «1 июня 1985».       Я присела за письменный стол и начала осматривать его. На нем лежали тетради и учебники. Стояла фотография двух сестер в рамке. Я открыла первый ящик стола, в котором обнаружила еще учебники и тетрадки. В следующем ящике не было ничего, кроме ручки и наполовину исписанной тетради. Именно она и привлекла мое внимание. Я достала их из ящика и задвинула его. Тетрадь была неподписанная, но, уже держа ее в руке, можно было ощутить, что писали там довольно долго. Открыв тетрадь, я с первой же страницы поняла, что это личный дневник одной из девочек. Наверху было написана дата и время, а дальше шел большой текст, разбавленный рисунками цветочков, сердечек и человечков.       Раздался такой звук, будто кто-то открывает дверь. Скорее всего, блондин и его шайка решили выпустить меня раньше срока. Я свернула тетрадь и положила ее в сумку. Так как я еще и не поняла, что же не так с этой квартирой, а тетрадь, как я думала, может мне помочь. Я подошла к дверному проему спальни и увидела не блондина или кого-нибудь из его дружков. На пороге стояла девочка лет пятнадцати, ее мама и папа. Это люди с фотографий! Я сразу же среагировала и спряталась в спальне. Неужели они живут здесь?        — Сашенька, милая, — услышала я женский голос, — поставь подогревать чайник, пожалуйста.        — Да, мама, — раздался голос девочки.       Я стояла в углу за шкафом, думая, что это самое наилучшее место, чтобы спрятаться. В комнату кто-то зашел. Я слышала, как открылась дверь. Шаги ближе. Сердце билось, казалось так громко, что даже девочка с кухни бы услышала. Я старалась дышать как можно ровнее, но тщетно. Я увидела мужчину — отец девочки. Он повесил пиджак в шкаф и подошел к письменному столу. Посмотрев на фотографию дочерей, он взял тетрадки, что лежали рядом и произнес:        — Солнце, а ты уроки сделала?        — Да, папочка, — рыженькая девочка с милыми двумя хвостиками на голове зашла в комнату. — Мы делали их вместе с Соней. — По лицу ее отца проскользнула улыбка.       Девочку, которая умерла, зовут Соней. Хоть какая-то информация, но уже есть. Так почему они здесь? Я вспомнила, что не убрала альбомы в гостиной за собой… Нужно как-то выбираться отсюда, но как? Меня же заметят. Набравшись храбрости, я на цыпочках пошла к двери спальни, смотря на папу с дочкой, чтобы ненароком они не заметили меня, но врезалась в торшер. Откуда он здесь вообще? Торшер, высотой с мой рост, не упал, но грохот издал приличный. Я затаила дыхание в надежде, что никто не услышал. Но девочка вздохнула и пошла в мою сторону. Дыхание участилось, и я прижалась к стене.        — Мамочка, все хорошо, это София! — крикнула девочка и, поправив торшер, оставив меня в недоумении, пошла на кухню. Ее отец покачал головой и последовал за ней.       «Что происходит? Она знает меня? Откуда? И почему она ничего мне сказала? Что за бред происходит?» Я скатилась вниз по стене. Эти вопросы и куча других так волновали меня. Мне кажется, что я схожу с ума. Немного успокоившись, я решила пойти на кухню и сама все разузнать.        — Поэтому Машка и забрала себе Рыжика, — говорила девочка, разливая чай родителям.        — Мне нужно лишь немного ответов. Немного информации. Откуда вы знаете меня? Почему вас совершенно не взволновало, что я нахожусь здесь без вашего ведома? И что происходит в этой злосчастной квартире?! — зайдя на кухню, начала расспрашивать я, но меня будто проигнорировали.        — А как же ее брат? У него аллергия на кошек! — сказала мама девочки, раскладывая пирожные.        — Простите, я слишком много требую, да? — опять вмешалась я.        — Оказалось, что нет. Просто ее мама раньше не хотела заводить кошку, а тут созрела! — семья засмеялась.       Боже мой, да они же просто, будто не видят и не слышат меня. Я взяла с кухонной тумбы ложку и кинула на пол. Семья обернулась на меня и отец девочки сказал:        — Нужно сходить к Соне на могилу, что-то она в последнее время растревожилась.        — Да, Миша, ты прав, Сашенька, завтра в школу не пойдешь. Мало ли что, — произнесла мама и поцеловала девочку в лоб.       Она имела в виду свою сестру! Сестру, а не меня. Я спокойно выдохнула, пока не осознала, что они не видят меня. Совершенно не видят. Не слышат. Это похоже на ужасный, сумасшедший сон! Я побежала к входной двери и долбила по ней, что есть мочи. Я кричала, молила, чтобы меня выпустили. Спустя минут десять этих мучений, я услышала, как дверь открывается. Брюнет протянул мне руку, осторожно оглядываясь.        — Боже мой, спасибо, спасибо, — сколько раз я повторила это, не знаю. Я готова была встать на колени и благодарить его, что спас меня с этого дурдома.        — Тише ты, если он узнает, что я выпустил тебя, никому уже не поздоровится, — я уткнулась в плечо парня и вторила: «Спасибо» как молитву.        — Ты не представляешь, насколько это ужасно, — переведя дух, я, наконец, выговорила.        — Представляю, еще как. Ты еще мало продержалась.        — Так... Что не так в этой квартире, кроме того, что ее жители не замечают тебя, а молоко сроком до седьмого июня восемьдесят шестого года до сих пор нормальное?        — Ты, правда, ничего не поняла? — брюнет удивился, причем так, будто я не смогла решить пример дважды два. Хоть мне и было стыдно, я отрицательно помотала головой.        — Неужели по пейзажу в окне ты ничего не поняла?        — Я не смотрела в окно! Я смотрела семейные альбомы и… — я хотела было сказать про то, что у меня в сумке дневник девочки, но меня что-то остановило, — и комнату сестер, — брюнет вздохнул и, достав ключи, начал открывать дверь.        — Зачем?        — Хоть мне и нельзя, но я должен объяснить тебе все, иначе сегодня на допросе Шмидта тебе не поздоровится, — я кивнула и пошла за брюнетом. Теперь я хотя бы знаю его фамилию.       Мы зашли в квартиру и первое, куда он повел меня — в гостиную. На странность, дома никого не было, так же, как и альбомы больше не лежали на журнальном столике.        — Хоть об этом с первого раза ты не смогла бы узнать, я скажу, — он встал напротив настенных часов. — Когда ты заходишь сюда время всегда три часа дня, число — первое июня восемьдесят шестого года. Сейчас особо не вникай в то, что я говорю тебе. Просто запоминай. Позже осознаешь, — мы пошли в спальню сестер. Брюнет подошел к письменному столу. — Две сестры: Саша и Соня. Соня на год старше Саши, умерла. Как, когда, где и при каких обстоятельствах – для нас загадка. В семь часов приходит семья: девочка Саша и ее родители. Дальше сюжет складывается однообразно: мама просит поставить подогреть чайник свою дочь, отец заходит в спальню, вешает в шкаф пиджак и подходит к столу. Смотрит на фотографию дочерей и берется за тетради Саши, спрашивая, сделала ли она уроки. Девочка заходит в комнату и говорит о том, что делала их вместе с Соней. Дальше мама зовет всех пить чай. Там они обсуждают кота Рыжика, которого ее подруга забрала домой и, допивая чай, родители уходят в гостиную, а девочка под предлогом того, что она хочет порисовать идет в свою комнату.        — Сюжет не однообразный… — прервала я парня.        — В каком смысле? — он недоуменно посмотрел на меня.        — Я нечаянно толкнула тот торшер, — я указала на место около двери, но торшера там не было. Не удивительно, что я не заметила его сразу. — Он был там! Девочка подошла поправить его и сказала, что это София. Потом на кухне я кинула ложку на пол и тогда ее мама сказала, что завтра они пойдут на могилу девочки.        — Вот это да, такого у нас еще не было. Никто и не подумал, что сюжет можно изменить. Последнее и мы уходим. Смотри во двор, — посмотрев в окно, я увидела жилой двор, дети, люди…        — Это что, прошлое?