Breathe into me

Если случится, что тебя ранят, не бойся позвать меня. Позови меня, где бы ты ни находился, даже с ложа позора. И я приду к твоей двери — пусть все дороги покроются колючими шипами — меня ничто не остановит. Я не хочу, чтобы кто-нибудь другой, будь он сам Господь Бог, поправлял подушку у твоего изголовья. (Габриэла Мистраль)

Когда Маркус приходит в себя, первое, что он чувствует — тепло чужой ладони на его руке. Это ощущение кажется ему невероятно знакомым, но веки словно налились свинцом, а сил не хватает даже на то, чтобы открыть глаза, поэтому пока ему остается лишь глубоко выдохнуть, пытаясь привести мысли в порядок. Проходит еще пара долгих минут, как вдруг его накрывает воспоминанием: заваленный под обломками, Кейн будто через толщу воды слышит, как взволнованный женский голос неистово повторяет его имя, а потом та же рука крепко хватается за его, переплетая пальцы — и его осеняет. — Эбби… — голос еще слабый и хриплый, и это больше похоже на вымученный стон, нежели на что-то разборчивое, однако ладонь сжимается еще крепче, и Маркус с каким-то странным облегчением понимает, что его услышали. — Ты очнулся, — женщина, чувствуя, как на смену тревоге волнами приходит спокойствие, отвечает сразу же, аккуратным движением поправляя упавшую на лицо Маркуса прядь. Кейн, сглатывая и напряженно хмуря брови, делает усилие, немного приоткрывая глаза, но тут же с непривычки щурится от яркого света. Дискомфорт вскоре проходит, и он несколько раз моргает, пытаясь сфокусировать картинку: это удается не сразу, однако Эбби его не торопит, терпеливо ожидая, пока Маркус, наконец, не обращает на нее вполне отчетливый взгляд. Первые секунды проходят в тишине, пока они оба смотрят друг другу прямо в глаза, будто стараясь отыскать какие-то ответы, пока Гриффин вдруг не осознает, что все еще держит ладонь Кейна в своей, хотя тот этому и не сопротивляется. Смущенно кашлянув, она осторожно разнимает пальцы, освобождая чужую руку, а Кейн с некоторым сожалением только молча проводит это неловкое движение взглядом. — Воды, — уже более четко просяще произносит он, и Эбби тут же спохватывается, бросаясь к графину и мысленно порицая себя за то, что не подумала об этом раньше. — Держи, — Маркус пытается взять стакан слегка дрожащими пальцами и чуть не выплескивает содержимое себе на грудь, и ладони опять мягко касается тонкая рука, помогая его придержать. — Давай я помогу, — тихий голос действует успокаивающе, и мужчина немного расслабляется, принимая предлагаемую поддержку. После пары глотков в горле уже не так сухо, и когда стакан становится пустым, Гриффин, на лице которой неосознанно для нее самой появляется легкая полуулыбка, отставляет сосуд в сторону. Откашлявшись и облизнув потрескавшиеся губы, Кейн благодарно смотрит на Эбби, слегка приподнимаясь на подушках, чтобы было удобней разговаривать. — Спасибо, — Маркус, как и обычно, выражает свои мысли довольно кратко и открыто, и Эбби, еле заметно усмехаясь, знает, что сейчас его слова действительно искренни. — Долго я спал? — Всего несколько часов, но тебе еще нужно отдохнуть — ты потерял много крови. Как ты себя чувствуешь? — у женщины на лице резко появляется серьезное выражение, что заставляет Маркуса приподнять уголки губ в тонкой улыбке: если бы ему еще пару месяцев назад кто-то сказал, что Эбигейл Гриффин на самом деле будет за него беспокоиться, тогда Кейн бы неверяще фыркнул, даже не восприняв эти слова. — Я в порядке, — Кейн уже второй раз за день повторяет эту фразу, стараясь вложить в нее как можно больше уверенности, хотя ему и правда гораздо лучше. — Ты тоже была ранена? — Маркус бросает быстрый взгляд, осматривая женщину с ног до головы, но та только отрицательно качает головой. — Всего лишь пара царапин — пустяки, — Эбигейл лишь отмахивается, показывая, что это совершенно неважно. — Главное, что ты пришел в себя. — Многих мы потеряли? — даже будучи раненым, мужчина все равно беспокоится за других, и хотя Эбби не очень хочется сейчас об этом говорить, потому что новости действительно неутешительные. — Как минимум больше сотни убитых и втрое больше раненых, — она лишь качает головой, оживляя в памяти кровавые образы после взрыва, когда перед ней вновь встает потерянная Кларк, которая еще будто не осознала происходящего. — Скорее всего, кто-то еще остался под завалами, но поиски до сих пор продолжаются — нельзя оставлять их там. — Да, я понимаю, — Кейн на мгновение прикрывает глаза, думая о том, сколько людей еще могли быть там погребены и что если бы не вовремя подоспевшая Эбигейл, то он и сам, не в силах толком пошевелиться, мог истечь кровью под несдвигаемыми каменными плитами. Еще буквально минуту они молчат, вновь поддаваясь воспоминаниям: сложно выкинуть из головы моменты, когда смерть, кажется, с каждым разом подбирается все ближе и ближе, словно наступая своими босыми ногами им на пятки. Маркусу не было страшно за себя: мужчина уже не раз был готов пожертвовать собой ради того, чтобы их народ продолжал бороться за жизнь, чтобы жили все, кто хоть как-то был ему близок, чтобы жила… Эбби. До той минуты, когда Гриффин неожиданно возникла прямо перед ним будто из ниоткуда, Кейн даже не думал, что его жалкие попытки попросить помощи будут кем-то услышаны, однако его спасителем, как ни удивительно, оказалась именно она. Наверное, только после того Маркус вдруг понял, что если сегодня выживет, то сделает все, что в его силах, чтобы эта сильная и духом, и телом женщина выжила. Не ради него самого, конечно, а ради себя и своей дочери, кроме которой у Эбигейл больше никого не осталось. Кейн уже недавно потерял последнего родного человека — свою мать, и другой еще одной потери, даже несмотря на то, что Гриффин вовсе не была его родственницей, он бы не выдержал. Впрочем, размышлять об этом сейчас нет времени, и, лишь на пару секунд прижав ладони к вискам, чтобы отогнать навязчивые мысли, Маркус с приглушенным стоном пытается подняться на ноги — все-таки раненая нога все еще дает о себе знать. — Что ты делаешь? Тебе нужно отдыхать, иначе рана снова начнет кровоточить, — тон Эбби, чьи руки в тот же момент оказываются на плечах Кейна, чтобы усадить нерадивого пациента обратно, звучит довольно твердо. — Ты сама прекрасно знаешь, что мы и так потеряли несколько часов, а лишнего времени у нас нет, — мягко отстраняет ее ладони Маркус, хотя эта забота приятно греет его изнутри. — Мы должны помочь Кларк. От упоминания имени дочери на лице Эбигейл появляется горькая усмешка, а уголки губ опускаются: Кейн правда понимает, что женщина и сама наверняка об этом размышляла, несмотря на то, как поступила с ними всеми Кларк — в конце концов, она не может бросить родную дочь. Пока Гриффин на мгновение отвлекается, мужчине все же удается встать — если сильно не опираться на больную ногу, он вполне даже сможет нормально ходить. — Подожди, я… — она неожиданно хватает Маркуса за руку, пока тот не ушел, и замолкает, будто бы все еще сомневаясь, стоит ли продолжать мысль, но все же решается, — я так боялась, что ты больше не очнешься. Ты даже на несколько секунд, кажется, перестал дышать, и я… — Эбби… — он даже не успевает сказать дальше и слова, как Гриффин жестом руки прерывает его: ей нелегко говорить все это вживую, но слова будто сами просятся наружу. — Пожалуйста, я должна договорить! — ее голос немного срывается, и, опустив глаза в сторону и нервно закусив губу, женщина продолжает. — Кровь все не останавливалась, и тогда я подумала, что пришла слишком поздно и что если бы нашла тебя раньше, все могло бы быть по-другому. Я испугалась, что ты погибнешь, Маркус, — Эбби все-таки поднимает голову, сталкиваясь с пристальным взглядом Кейна, который и не пытается ее перебить. — Все хорошо, я жив, — Кейн подходит ближе настолько, что они почти соприкасаются носами, и протягивает ладонь к щеке женщины, вытирая слезу; женщина и сама замечает предательскую влагу только тогда, когда его пальцы осторожно пробегаются по коже. — Все будет хорошо, — зачем-то повторяет он шепотом, будто пытаясь убедить в этом еще и себя. Окончательно отпустив себя и не задумываясь о последствиях, Эбби просто утыкается Маркусу куда-то в шею и закрывает глаза, чувствуя, как его рука успокаивающе гладит ее по волосам. Они не говорят друг другу ни слова, но так и не двигаются с места: сейчас им не нужны разговоры — слова будут только лишними. Кейн практически ощущает кожей, как быстро бьется сердце Эбигейл, однако постепенно его ритм начинает возвращаться в норму, и она расслабляется. Маркусу и самому становится ощутимо спокойнее и легче, что он даже забывает о ноющей боли в ноге и о том, что, кажется, они стоят слишком близко. Однако в данный момент никого из них это не волнует — сейчас им обоим совсем не до этого. Кейн думает лишь о том, что, может быть, не просто так на его зов о помощи пришла именно Эбигейл, и в этот миг Маркус, наконец, осознает то, что он так долго не мог понять. И теперь он знает: всегда, когда бы Эбби его ни позвала — он придет.