Это были мы

Данариус нервничал, и это было видно невооруженным взглядом. С того момента, как они прибыли в особняк прошло всего несколько часов: мужчина успел сменить костюм и привести себя в порядок, Фенрис же провел это время в томительном ожидании. Впрочем, его тоже раздели: унесли толстовку и джинсы и приготовили некое подобие сменного белья, больше походившего на больничную пижаму. Женщина взяла у него кровь, измерила давление, посветила фонариком в глаза. На кладбище что-то вкололи, справиться с Фенрисом иначе не получалось, он вел себя, словно раненный зверь. Сейчас парень испытывал на себе весь спектр последствий той инъекции: сходил с ума от нетерпения, но при этом не мог сделать ни единого движения – мышцы словно атрофировались. Он оказался абсолютно беспомощным. После осмотра посадили в инвалидную коляску, предварительно закрепив руки и ноги в специальных ремнях, а затем привезли в большой кабинет, обшитый панелями из темного дерева. Он был обставлен дорогой старинной мебелью, впитавшей в себя запах сигар и одеколона. Пахло еще чем-то, быть может, алкоголем, но Фенрис не мог сказать наверняка. Ему показалось, что он бывал здесь раньше – расположение предметов выглядело смутно знакомым. Данариус сидел за массивным столом. Он сцепил пальцы в замок и уже по одному этому жесту парню вдруг стало ясно: мужчина нетерпеливо ждал. Что-то пошло не по плану, Данариуса выдавала несвойственная ему тревожная складка меж бровей. Его плечи были напряжены, вся поза словно говорила о том, что он готов сорваться с места сию же минуту. По обоим сторонам стола расположились телохранители, молчаливые и угрюмые, но производящие впечатление людей, очень хорошо знающих свое дело. Они тоже изредка косились в его сторону. ― Как все прошло? ― спросил Данариус, не глядя на Фенриса. Тут же отозвалась медсестра, стоящая позади инвалидной коляски. ― Абсолютно готов, инъекции можно начинать сейчас же. ― Хорошо, ― отстраненно пробормотал мужчина и забарабанил по столу пальцами. Фенрис почувствовал себя чертовски нелепо. В пижаме, надетой на голое тело, не в силах даже руки поднять без чьей-либо помощи, в инвалидном кресле! Беспомощный, словно старик! Тем временем, один из телохранителей наклонился к Данариусу и прошептал что-то одними губами. Мужчина медленно кивнул, переваривая полученную информацию. ― Я делаю последний звонок, дальше поедете проверять в чем дело, ― с этими словами он потянулся к трубке. Фенрис уставился на телефон так пристально, словно готовился испепелить его одним только взглядом. Включилась громкая связь, автоматически набрался номер. Раздались длинные гудки. Данариус снова забарабанил по столу пальцами. Парень молился, чтобы на звонок не ответили, потому что знал, кому тот был адресован... Мариан могла быть в руках карателей прямо сейчас... Фенрис желал им смерти, ежесекундно представляя, как проламывает грудные клетки и добирается до внутренностей, сдавливая их одну за другой. Последовал четвертый гудок. Данариус протянул было руку, чтобы отключиться от громкой связи, но занудный писк вдруг замолк. Кто-то поднял трубку. Фенрис стиснул зубы. Единственное, на что он был способен: стиснуть зубы и зажмурить глаза, в ожидании рокового ответа. Если Мариан действительно мертва, значит, он того заслужил. Пускай делают все, что хотят, ведь теперь ему нет прощения. Она погибла по его вине. Крови достаточно, смерть Мариан вышибет последнее, что в нем осталось. Он выдержит, но собой не будет уже никогда. Молчание затягивалось, атмосфера становилась все невыносимее. Было слышно тиканье часов в углу кабинета. Вдруг раздались щелчки, словно связь оборвалась и вновь появилась. А затем возник голос. Не мужской, тоненький, слегка охрипший и даже как будто бы детский. Фенрис был готов поклясться, что от этих звуков по коже пробежался мороз. Телохранители, за которыми он успел проследить взглядом, одновременно вздрогнули. Один из них переступил с ноги на ногу, другой нервно размял шею. Это была девушка, она напевала какой-то простенький, но веселый мотив. Парень посмотрел на Данариуса. Тот сделался белым, как полотно, словно услышал что-то, чего отчаянно боялся. А затем на его щеках проступили красноватые пятна. Неожиданная перемена удивила Фенриса: мужчину будто пронзила судорога, он замер, половину лица перекосило в странной гримасе. Голос стал громче, различались отдельные слова. В тишине кабинета песня звучала жутко и почти противоестественно. Данариус не шевелился. Сцепленные в замок пальцы рук онемели и стали почти белыми, он сжимал их изо всей силы. В глазах на миг отразился страх, отчасти передавшийся и Фенрису. Женский голос на громкой связи перемежался с треском помех и действительно звучал будто по ту сторону. Мужчина не выдержал и схватил трубку, его лицо окончательно перекосилось. ― Кто это? Отвечайте немедленно! Джек! Уоллес! ― Данариус закричал, будто в приступе. Он звал карателей по именам, но Фенрис почему-то был уверен, что те не ответят. Он понял: что-то пошло не так. Данариус слишком долго ждал, его оцепенение было необъяснимо, но очевидно. Безупречный план провалился, сценарий нарушился. На том конце провода тихо рассмеялись. Фенрис не определил голос из-за помех, но смех вдруг узнал. Волна облегчения перемешалась с удивлением и шоком. Он не поверил своим ушам, неужели почудилось? ― С кем я говорю?! ― взревел в конец взбешенный Данариус. Он пытался скрыть страх, повышая голос, но его бледное лицо покрылось испариной. ― А разве это имеет значение? ― помехи придавали звучанию колорит. Мариан говорила спокойно и тихо, приходилось вслушиваться, что Данариус и делал, склонившись над динамиком телефона в неудобной позе. ― Где Мариан Хоук?! ― рявкнул он. ― Ты думаешь, тебя должны бояться? ― начала девушка. ― А сам сейчас дрожишь от страха, ведь так? Я знаю почему. Ты прячешь страх, закапываешь его в самые отдаленные уголки души, разрываешь на кусочки, закидываешь каждый по отдельности так далеко, что и сам веришь в их отсутствие, ― раздался треск, голос исчез на мгновение, Фенрис заметил, что телохранители неприятно поморщились. ― У тебя есть человек, который тебе не принадлежит. Более того, Джеймс, люди имеют право принадлежать только тому, кому сами желают, и ты прекрасно это знаешь, не правда ли? ― Проклятая сука! ― закричал Данариус. ― Ты! Я тебя сразу узнал! ― на его лице отразилась печать довольства. ― Какого дьявола ты еще жива!? ― Ты прикрываешься благими намерениями, но все, кто тебя окружают, все, кто тебе предан, черны изнутри. ― Где ты находишься, проклятая мерзавка?! Думаешь от меня скрыться? ― прервал он. ― Напротив, Джеймс, я вовсе так не думаю, ― Мариан усмехнулась. ― Мы идем за тобой. ― Можешь тащить сюда хоть полицию, этим ты ничего не добьешься! ― Зачем мне полиция, нас ведь всего двое, ― заметила Хоук. ― О ком ты говоришь?! ― Данариус продолжал злиться, Фенрис понял, что Мариан каким-то образом удалось ввести его в замешательство. Он стал задавать вопросы и окончательно потерял контроль над ситуацией. Хоук снова напела строчку из песни. На этот раз слова не прозвучали так жутковато, Фенрису даже показалось, что он знает, о чем речь. ― Мы заберем то, что тебе не принадлежит, ― заметила она немного погодя. ― Я найду и прихлопну твою жалкую душонку! Ты осмелилась ввязаться туда, куда не следовало! Только сунься сюда и назад не выйдешь! ВЫ ОБА НЕ ВЫЙДЕТЕ НИКОГДА! Данариус в ярости схватил телефонный аппарат со стола и с размаху швырнул его в стену. Связь прервалась и все погрузилось в абсолютную тишину. Никто, разумеется, не осмелился произнести и слова. Фенрис переводил взгляд с мужчины на телохранителей и обратно, словно одержимый. Мысль о том, что Хоук жива, в одночасье наполнила его дикой, необузданной энергией. Хотелось вскочить, броситься на Данариуса, не взирая на его вооруженную охрану, и душить, душить до тех пор, пока глаза не вылезут из орбит. А затем убить всех, кто так или иначе мог представлять угрозу, вырваться из особняка, разыскать Мариан. Живую и невредимую, его Мариан. По телу прошелся жар. Действие парализующего препарата заканчивалось. Мгновения Данариус стоял напряженный и недвижимый, словно обдумывал что-то. Фенрис понимал, что мужчина давно не был в подобном замешательстве. Слишком привык, что его приказы исполнялись беспрекословно и лишь с тем результатом, которого он ожидал. Но не теперь. Затем его взгляд снова вспыхнул, он, кажется, что-то задумал. Поднял голову, посмотрел на Фенриса и ядовито улыбнулся. Парень все еще не мог двигаться, но теперь имел ощутимый стимул для борьбы. Ему захотелось улыбнуться в ответ. Осознание того, что Хоук где-то там, отчаянно борется за жизнь, дало толчок к действию. Все вокруг будто ожило, мир снова заиграл прежними красками. Он не имел понятия, что произошло, но молился, чтобы удача сопровождала Мариан и дальше. Фенрис тоже был намерен бороться. Данариус прочел это в его глазах. Губы тронула нервная улыбка, лицо вновь исказилось судорогой. Странное впечатление от разговора не покидало, было видно, что мужчина отчаянно борется, стремясь вернуть прежнее самообладание, но страх то и дело проскальзывал, будто хватая за горло. Что за песню напевала Хоук, что за слова? Она говорила, что они идут заберут то, что ему не принадлежит... Кто это – они? Фенрис терзался вопросами также, как и Данариус, однако, не боялся, что Мариан идет. Напротив, он ждал этой минуты и надеялся, что узнает о ее приходе и поможет сбежать. Вместе. Они обязательно что-нибудь придумают. Данариус выпрямился, что-то сказал телохранителям: те мгновенно кивнули и покинули кабинет. ― Уважаемая мадам Боттомс, ― он обратился к медсестре, все еще находящейся позади Фенриса. ― Последуйте моему приказу. Немедленно начните инъекции препарата, в соответствии с тем, что мы обсуждали ранее. ― Но с-сэр, ― она осмелилась перечить. ― У тебя должен быть очень веский повод для подобной дерзости, ― Данариус поджал губы, но, тем не менее, приготовился выслушать. ― Подобная инъекция... Вышибет из него память и... ― Мы сотни раз говорили о побочных эффектах. ― Она... сделает из него монстра, ― дрожащим от страха голосом заметила медсестра. ― На это я и рассчитываю. Кто-то же должен разобраться с этой Хоук!? Так, мой мальчик? ― он подошел к коляске Фенриса вплотную, а затем наклонился. ― Твоя смелая подружка может делать все, что угодно, даже тащить сюда призраков. Разбираться с проблемой придется тебе. Исхода, кроме летального, я не приму. Фенрис не мог пошевелить рукой, но уже чувствовал язык. Он был в состоянии ответить, вот только рот в данный момент заполнился слюной. Поэтому парень сделал первое, что пришло на ум в таком состоянии. Он плюнул. И попал удачно. Данариус отер лицо рукавом пиджака, его лицо исказило брезгливое презрение. Он молча поднялся и прошел мимо. Однако, уже будучи в дверях, замер. Медсестра крепко сжала ручки коляски. Фенрис почувствовал, что женщина дрожит. ― Мадам Боттомс. Приступать сейчас же. Установка на убийство в соответствии со стандартной схемой. Он сделает это, хочет того, или нет. Ему придется убить Хоук. Коляска вздрогнула, медсестра покатила ее вперед, вслед за мужчиной. Фенрис смотрел на его спину, мысли закручивались в водоворот. В коридоре их пути разминулись, Данариус свернул, но парню, на целое мгновение удалось увидеть выражение его лица. Оно выглядело измотанным и... печальным. Медсестра покатила коляску дальше. ― Мадам Боттомс, ― заплетающимся языком выговорил Фенрис спустя минуту. Женщина не отвечала, лишь сильнее толкнула, словно не в силах иначе выразить недовольство его вопросом. ― Мадам Боттомс, ― уже куда увереннее повторил он. ― Вы сказали, что я превращусь в чудовище... Это правда так? Женщина молчала, но наконец, не выдержала и прошептала. ― Ты же знаешь, что здесь всюду камеры. ― Само собой знаю, но не все ли равно? Это скоро закончится. ― Что закончится? ― все также тихо спросила она. ― Вы сами слышали. И видели его лицо. Как вы думаете, что его напугало? ― Призраки, ― задумчиво пробормотала женщина, ввозя его в лифт. Она нажала на кнопку, Фенрис заметил, что ее палец дрожал. ― Вы боитесь призраков? ― поинтересовался он. ― Их здесь множество, мадам Боттомс. ― Ты можешь стать одним из них, ― прошипела она. Лифт зашумел, свет моргнул несколько раз. ― Я был уверен, что меня накачают налконом. Но не предполагал, во что это может вылиться. Фенрис говорил просто так. Ему хотелось говорить. Неизвестно, могла ли помочь эта бедная женщина. Кто она такая? Медсестра, работающая в этом жутком месте. Возможно она видела убийства. Как умирали жертвы экспериментов. А может, знала и его? ― Эта девушка, ― вдруг спросила мадам Боттомс. ― Кто она такая? ― Я пытаюсь запомнить, как она выглядит, ― тут же ответил Фенрис. ― Выжечь образ на подсознании навсегда. Как вы думаете, это возможно? ― Зависит от твоего желания. Лифт скрипнул и остановился, двери медленно расползлись в стороны. В нос ударил запах лекарств и хлорки. ― Я не могу позволить убить её, ― Фенрис огляделся по сторонам. Они оказались в подвале, том самом, куда привезли еще днем. Коридор освещался люминесцентной лампой, кругом не было мебели, вдоль стен тянулись двери, ведущие в разные отделы лаборатории. ― Извини, парень, ― медсестра толкнула коляску вперед. ― Но похоже, у тебя нет выбора? ― Выбор есть всегда, ― мрачно ответил Фенрис. Мадам Боттомс не ответила и вяло усмехнулась.