Это были мы

Он вдыхал прохладный утренний воздух, на кожу попадали теплые, но еще не обжигающие лучи солнца. ― Мам, смотри! Сейчас я буду на том берегу речки! ― Осторожнее, дорогой, не купайся долго, вода еще не прогрелась! Несся вдоль берега, в одной руке палка: она чертила на песке неглубокую борозду. Позади него, едва поспевая, бежала и хныкала маленькая девочка. ― Ну разве можно так? Милый, ты обидел сестренку! Почему она плачет? ― Сама напросилась! Я предупреждал не лезть под палку! Это игры для мальчишек! Перепрыгивания через камни! ― Бог ты мой, через те валуны? Там же можно пораниться! Что это у тебя, милая, подойди! ― Она сама! Я не виноват, что она полезла! ― Фенрис, немедленно извинись перед сестрой! ― Не буду! ― Ты должен был следить за ней, почему ты её оставил? Почему ты оставил Варанью? С мокрых волос стекали капли, подул ветер, и тело пробрал озноб. Мальчик смотрел на кровь, на ладонях сестры, на её содранные коленки. Мама счищала с них грязь носовым платком и недовольно ворчала. ― Вы такие разные… Но все же… брат и сестра, ― голос мамы дрожал, она говорила горячо, искренне. ― Люби её, милый. Это семья, несмотря ни на что! Он слышал щелканье ножниц, видел густые пряди волос, падающие на пол. Она упрямо поджимала губы, но из глаз текли слезы. Похоже, у нее больше не было сил сдерживаться. ― Не родные. Слышал? Мы с тобой не родные. Они сказали мне. ― Кто? Что за чушь ты несешь?! ― Ты должен был знать! Ты молчал! Ты ничего не сказал! ― Прекрати! Назови мне имена! Кто сказал тебе такую чушь? ― Все! Я выглядела такой дурой! Они говорят, что у нас разные отцы! Слышал!? Фенрис проснулся от холода. Некоторое время смотрел в потолок и долго не мог понять, где же он находится. Тело было накрыто толстым одеялом, но его все равно била мелкая дрожь. Приснившийся кошмар никак не мог выветриться из головы. Да и… кошмар ли это? Парень повернул голову и сощурился: слева было окно, не до конца завешанное плотной гардиной. Сквозь небольшую щель в комнату пробивалась полоса яркого солнечного света. Рядом с кроватью стояла вешалка… Он разглядел закрепленную на ней капельницу, проследил взглядом за тонкой трубкой, она тянулась к нему и заканчивалась на предплечье. Детоксикация. Фенрис определенно видел это раньше. Жгут, чтобы найти вену, в которую нужно вставить иглу, лента или медицинский клей, чтобы удержать иглу на месте, спиртовые тампоны для стерилизации, наклейки для отслеживания момента введения лекарства… Тот же самый набор лежал на металлическом подносе слева от него. На небольшой тумбочке. Он сосчитал количество капель. Их должно быть двадцать в минуту, около ста миллилитров жидкости в час. Откуда такие знания? Фенрис сглотнул. В горле не чувствовалось никакой сухости, впрочем не болел и желудок. Слегка ныли мышцы… Он помнил все. Каждый звук, запах, хруст костей, стоны умирающих в страшных муках. Парень поморщился, озноб стал разбирать еще сильнее. Кажется, подобное с ним уже случалось. После приходил зверский аппетит и чувство жажды. Фенрис коснулся раны на плече, осторожно отклеил пластырь. На коже остался свежий, полностью затянувшийся шрам. Как такое могло случиться? Ведь этот порез еще вчера давал о себе знать тупой, бесконечно ноющей болью. Где он? Где Хоук? Он помнил, что она довела его до автомобиля. С трудом усадила на заднее сиденье… Когда машина сорвалась с места парень уже был в пустоте. ― Мы открываем глаза новому! С этой силой наши дети станут здоровыми! Мы победим болезни, победим смерть! Больше не будет страданий и боли, будет жизнь! Вечная жизнь, за которую мы заплатим меньшей кровью сейчас! ― Введите подопытных! Проект «Налкон» объявляется открытым! ― Мы собрали здесь самых сильных, физически выносливых представителей школы! Налкон – наш новый путь! Все участники будут получать дозу этого препарата в течение длительного времени под чутким наблюдением докторов. Они не будут помнить об этом, по-прежнему, посещая занятия и общаясь со сверстниками. Последствия проявятся не сразу. Препарат проходит первые испытания, я настоятельно рекомендую вам запастись терпением! Фенрис очнулся под вечер. Он определил время, глядя на то, как сместилась полоса света: оранжево-красные лучи падали на противоположную стену. Капельница, приспособленная на вешалке, тоже изменила свое положение. Кажется, к нему кто-то приходил: на тумбочке стоял стакан с водой, рядом лежали несколько розовых круглых таблеток. На смену необыкновенной силе, которую он получил от препарата, пришло странное состояние. Ощущение собственной ничтожности, отсутствие тела, отсутствие болезненной легкости в мышцах. Отсутствие всего. Налкон. Он помнил его. Голубовато-синяя жидкость, имеющая достаточно резкий запах, чем-то напоминающий уксус. При прямом контакте с окружающей средой она пузырилась и испарялась, поэтому её хранили в ампулах и вводили строго внутривенно. Кажется, это был какой-то эксперимент, и Фенрис принимал в нем участие, он знал всех остальных… Как же их… звали? Голова загудела. Ноздри помнили запах, кровь бурлила в венах: его тело тянулось в сторону налкона, которого не было. Парень попытался отогнать от себя странные и неприятные мысли. Дверь в комнату приоткрылась: в проеме показалась худенькая девушка, невысокого роста. Фенрис хотел окликнуть её, но почему-то не мог. Губы не слушались, он пытался издать хоть какой-нибудь звук, но легкие отзывались сиплым свистом. Веки снова налились свинцом, он закрыл глаза против собственной воли. Девушка подошла ближе, Фенрис почувствовал резкий, исходящий от нее, аромат лаванды. Голова мгновенно откликнулась тупой ноющей болью. ― Пульс в норме, ― она стиснула его запястье. Жест вышел отточенным и профессиональным. ― Давление… ― что-то сомкнулось на предплечье, загудел моторчик. ― Давление чуть ниже нормы, но уже лучше. Он приходит в себя. ― Как долго? ― послышался хриплый голос Мариан. ― Как долго может продолжаться детоксикация? ― Чувствуете запах? Препарат выходит вместе с потом. Сейчас у него озноб, жар уже закончился, можно считать, что кризис миновал. Фенрис не мог говорить, язык во рту был неповоротливым и тяжелым. Тело болезненно реагировало на приказы мозга, оно не слушалось. Все еще слишком много слабости: бодрствуя мгновения, организм отключался, погружаясь в спасительный сон. На этот раз он видел Мариан. Девушка смеялась, задрав голову, искренне, заразительно. От её улыбки веяло теплом, Фенрис тянулся к её голосу, продираясь сквозь густой тягучий туман. Она звала его за собой, тянула руки, но парень не мог дотянуться. Что-то мешало. Липкая вязкая чернота позади медленно поглощала пространство. Она исчезала? Лицо Хоук окутывала дымка, парень больше не видел её. «Побочные эффекты обширны и непредсказуемы. У некоторых пациентов отмечается полная или частичная потеря памяти, головные боли. Возможно развитие опухолей». «Опасность этого препарата превышает возможные положительные эффекты в дальнейшем. Как нам поступать?» «Сокращайте количество испытуемых. Парня оставьте. Он дает результат, хоть и теряет память». Хоук звала его, кричала громко, срывая голос. Туман рассеивался, на мгновение, являя её заплаканное лицо. Он не хотел забывать. ― Довольно игр, Фенрис, ― голос вторгся в сон, иллюзии схлопнулись под неоспоримым перевесом реальности. Парень открыл глаза, посмотрел влево. ― Я знал, что это ты. Чувствовал запах. Вибрации, производимые движениями… ― Не могу сказать, что рада видеть тебя живым, ― Варанья подвинула к кровати табурет. Села, осторожно сложив руки на коленях. ― Где Мариан? ― первым делом спросил Фенрис. ― Я попросила её сходить в магазин. С ней все в порядке, ― устало ответила девушка. Затем заправила за ухо выбившуюся огненно-рыжую прядь. ― Они знают, что ты… здесь? ― осторожно поинтересовался парень. ― Они сами здесь, Фенрис! Они знают обо всем, что с тобой происходит. Уймись, хватит этих игр! Варанья поджала губы, протянула ладонь и коснулась его лба. ― Уже лучше, ― пробормотала она и снова уселась на табурет. ― Как ты нашла нас? ― поинтересовался Фенрис. ― Хоук совершила звонок с телефона одного из наших людей. Мне дали номер, ведь я была совсем рядом… ― Вы все это время знали, где мы? ― парень почувствовал, как его охватило отчаяние. ― Ты же понимаешь, что она страдает? ― не с того ни с сего начала Варанья. ― Разве ты не задумывался над тем, что Ему все равно, что с ней случится! Лидеру наплевать на Хоук, ему нужен ты! Он избавится от Мариан, также легко, как и от нашей мамы. Он ненавидит женщин, да… Видимо, мне не посчастливилось родиться девочкой. Иначе он бы любил меня… Фенрис молчал. Он не знал, что ответить… Сны перепутались с реальностью, какая-то часть воспоминаний не возвращалась: парень знал, что у них одна мама, но разные отцы. ― Почему ты? Ты даже не его сын… ― Варанья словно продолжила его мысли. Её голос дрожал, но девушка не плакала. ― Оставь её… Мариан не должна страдать. Она… хорошая. Мне так жаль, что ты втянул её во все это… Но еще не поздно исправить! У неё есть друзья, мне говорили, они разыскивают её. Отдай Хоук им! Оставь! Уйди! ― Я не брошу ее, ― прошептал Фенрис. Слова дались тяжело. ― Ты глупец, ― Варанья сокрушенно покачала головой. ― И мой отец ищет тебя! Такого глупого, упрямого и нахального идиота… Верит в то, что ты сможешь избавить всех нас от страданий! ― Почему вы не пришли за мной раньше? ― Фенрис попытался подняться, но тело скрутила судорога. ― Не дергайся! ― резко вскрикнула Варанья. ― Налкон отторгается организмом, но слишком медленно, ведь раньше ты получал гораздо большие дозы… ― Вы ведь знали, куда я убежал, не так ли? Знали, где я живу… Зачем вы ждали? ― Нет. Мы знали направление, и ты действительно долго не оставлял никаких следов. Но едва познакомился с Мариан… Фенрис попытался сжать ладони в кулаки. Беспомощность шокировала… Он чувствовал себя парализованным и беззащитным. Разве можно было поверить в то, что у него получится сбежать? Он не помнил и половину из того, что знала Варанья. Что знали все они… Каким наивным он был! ― У тебя есть шанс избежать ненужной смерти, ― тихо прошептала девушка. ― Ты же не хочешь, чтобы она погибла?! Знаешь, что это бессмысленно? Пути назад нет, Фенрис. Пути назад никогда не было! Налкон вернут, и он поможет тебе забыть. Если ты в состоянии принять решение сейчас – отпусти. Я позвоню друзьям, Хоук заберут! Заберут живой, пока есть возможность! ― С чего это ты так милосердна? ― зло спросил Фенрис. Всё, на что он был способен – лежать в кровати и шипеть, словно подстреленный зверь. ― Мне её жаль. Она… не заслуживает того, во что ты втянул её! ― Варанья встала. ― Я даю тебе время до рассвета. Хоук скоро вернется из магазина. Прими эти таблетки. Завтра ты будешь в состоянии самостоятельно передвигаться. Если мы уедем завтра, Хоук останется в живых. В противном случае… ― голос девушки осёкся. ― В противном случае за нами приедут. И ты станешь свидетелем смерти. Она не дала шанса задать вопросы, быстро прошла к двери, захлопнула её, даже не оглянувшись. Фенрис отвернулся к стене. Боль раздирала его изнутри: на смену пустоте, царившей в разуме, резкими толчками накатывало отчаяние. Вспомнился его последний сон. Разве он может забыть? Все, что было с ними? Забыть Хоук? «Память уходит. Все, что тебя окружало становится неважным на пути к совершенству. Ты проходишь через очищение». Сквозь туман слышался женский смех. Такой задорный и заливистый. Красивая девушка тянула к нему свои руки, но он не мог ответить ей тем же. Потому что не знал, кто она такая. Не помнил. Фенрис резко втянул в себя воздух, едва не крикнул. Спина и лицо покрылись холодным потом, он сел на кровати. Сфокусировал взгляд. Ладонь почувствовала тепло прикосновения, парень обернулся и увидел Мариан. Она сидела рядом, поверх одеяла, и смотрела на него испуганными глазами. Чувство облегчения перемешалось с радостью, страх ото сна сходил на нет, Фенрис нащупал её ладонь и сжал чуть крепче. Насколько то позволили ослабевшие от налкона мышцы. ― Сколько времени? ― тихо спросил он, с опаской оглядываясь на окно. Сквозь раздвинутые шторы был виден куст шиповника, все остальное утопало во тьме. ― Тише, ― Хоук поморщилась, но улыбнулась. ― Почти час ночи. Я увидела, что ты спал, и легла рядом… Варанья просила не будить… Эта девушка так добра ко мне… Фенрису вдруг захотелось обнять Мариан. Глядя в обеспокоенные глаза девушки, он подался вперед, схватил её за плечи. ― Как ты себя чувствуешь? ― Хоук уткнулась носом ему в шею. Глубоко вдохнула и поцеловала. ― Я так боялась за тебя… ― Уже хорошо, Мариан. Все хорошо, ― он неосознанно перебирал её волосы, дотрагивался до спины, неуверенно гладил по голове. Запах, ставший почти родным, окружал его, заставляя забыться. Чувствовать ее… Видеть перед собой, было также важно, как и дышать. Пока её не было рядом, внутри него будто бы отсутствовала какая-то важная часть. Часть души? Разве у него есть душа? ― Что это с тобой? ― Хоук тихонько засмеялась и погладила его. ― Что случилось? Фенрис отстранился, посмотрел пристально. Сказать правду хотелось, но он боялся. Он до безумия боялся за неё. За то, что она скажет, когда узнает… Мариан прикоснулась к его губам. Жар от поцелуя разнесся по всему телу, словно охватывая пламенем. Парень повалил её на кровать, начал целовать шею, спускаясь ниже, шаря по телу руками, которые все еще плохо слушались. Он хотел быть ближе. Чувствовать её кожу, вдыхать в себя. Мариан не сопротивлялась, напротив, помогала ему справиться с одеждой. Ей хотелось того же, что и ему. Близость словно срывала с них маски. Он слышал, что она думала… Каждое слово, стоном срывающееся с губ. Хоук любила его. И от этой мысли неистово звенело в ушах. Это ощущение передавалось в покалывании на кончиках пальцев, в дрожи, распространяющейся по всему телу, в сумасшедшем вихре мыслей в голове. В фейерверке эмоций, о которых он не подозревал. Неужели это правда? Мариан уснула у него на плече, крепко прижавшись к телу, словно боялась, что он уйдет. Фенрис смотрел в потолок и думал. О том, что ему предстоит сделать… и о том, что придется забыть. Отчаяние ушло, больше не было больно… Только тоска и опустошение гнали сон прочь. Он разрывался на части, хотя знал, что выберет. Хоук не должна больше страдать.