Это были мы

Хоук смотрела на его профиль: в полумраке комнаты он казался словно выточенным из мрамора. Еще она заметила, что Фенрис сильно хмурился. Он делал это почти всегда, с того момента, как они познакомились, но сегодня это выглядело иначе… Парень подложил руки под голову и молча разглядывал потолок. Казалось, его мысли были в этот момент слишком далеко. Заново переносили в прошлое, пробуждали давно забытые чувства, звуки, слова. Девушка ничего не говорила, потому что сама пыталась освоиться в полученной информации. История обрастала подробностями, приводя её в замешательство. Находились детали, которым Мариан не могла найти объяснения раньше, но узнавала причину сейчас. Фенрис был откровенным, и это ободряло её. Но появлялись вопросы, на которые требовалось получить ответы, а парень не мог их дать. По разным причинам. В истории побега из этой… общины или секты, было много пробелов, в частности касавшихся обучения Фенриса. Об этом он, покамест, умалчивал, впрочем, как и о пытках и шрамах, полученных в наказание за провинности. ― Почему ты молчишь? ― спросил вдруг он. Хоук не заметила, как парень перевернулся на бок и внимательно на нее уставился. Был уже вечер воскресенья… Мариан тяжело вздохнула. Она бы с удовольствием осталась у него на ночь, но… ей требовалось время, чтобы осмыслить происходящее. А еще лучше – всё записать. Во время беседы на набережной, её рука то и дело тянулась к сумочке, в которой лежали блокнот и ручка. Хоук считала себя несколько консервативной в отношении записывания информации на электронные носители, предпочитая им более простые и доступные. В истории, рассказанной Фенрисом, было столько неточностей и недомолвок, что ей хотелось немедленно восстановить ход событий на бумаге. Понять, где заканчиваются факты и начинаются белые пятна. Но делать это при нём было неловко. ― Я… не знаю, что тебе сказать, Фенрис, ― Хоук потянулась и придвинулась к нему поближе. ― По крайней мере, теперь я знаю, откуда ты. И больше не буду задавать глупых вопросов. ― Вроде того, с какой я планеты? ― парень заметно повеселел. Мариан казалось, когда он делился с ней воспоминаниями, словно скидывал с себя часть тяжкого груза, который по очевидной причине был не в силах нести в одиночку. ― Ты не рассказал об одной существенной детали, ― начала вдруг девушка. ― Ты упомянул, что тебя учили убивать… людей. ― Знаешь, я… ― Фенрис на мгновение осекся, подбирая нужные слова. ― Во всем, что я говорю, имеется изъян. Ты, наверное, уже заметила. ― Какой изъян? ― Я многое не помню. Картинка всплывает перед глазами, а потом, словно туман. Сколько не стараюсь, ничего не могу увидеть. ― Парень потёр переносицу. ― Я описал почти все, до того самого момента, как появился в городе и познакомился с тобой. ― В таком случае, почему ты сказал, что умеешь убивать? ― Мариан почувствовала, как её схватил легкий озноб. ― Я вспомнил об этом, когда по-настоящему разозлился. С момента побега, мною двигал только страх и желание спрятаться. ― Ты разозлился, когда подрался с Андерсом? ― догадалась Хоук, и Фенрис кивнул. ― Да, и в тот же момент вспомнил, как это делается. Мариан закусила губу. ― Тебе интересно, почему я не убил? Или почему набросился на него? Хоук осторожно кивнула на оба варианта. ― Я не хотел, чтобы он находился рядом с тобой, ― честно ответил Фенрис. ― А когда он попытался до тебя дотронуться, во мне будто что-то надломилось. Дальше – пятна перед глазами, мой кулак, летящий со скоростью, которой я сам от себя не ожидал… Знание, куда нанести удар, как уклоняться. ― Больше не буду брать тебя на шумные вечеринки, ― попыталась пошутить Мариан. Фенрис грустно улыбнулся в ответ и взял её за руку. ― Мне надо домой, ― тихонько прошептала она, чувствуя, как губы парня легонько коснулись её носа. ― Ты уверена? ― шепотом переспросил он. Его ладонь медленно опускалась по плечу, к талии. Хоук глубоко вдохнула его запах. Спальня была заполнена этим ароматом: странным, мужским, едва уловимым… Это был даже не одеколон − так пахла его кожа. Это сводило с ума, лишало рассудка, погружало в первобытное, почти животное состояние. Она желала его… Мариан заставила себя сфокусироваться. ― Мне правда нужно, ― пробормотала она, резво поднимаясь с кровати. ― Хорошо, ― Фенрис сел рядом. ― Тебя проводить? ― Я же на машине… Она осторожно встала и потянулась. Краем глаза заметила, что парень наблюдает за каждым её движение почти с ребяческим восторгом. Она пригладила сбившиеся после подушки волосы, нашарила в темноте свою сумочку и мобильный телефон. ― Тебе он нужен, ― утвердительно произнесла она, выходя в коридор. ― Зачем? ― Фенрис поморщился. ― А вдруг я захочу позвонить? ― Хоук присела, чтобы зашнуровать кеды. Парень не сразу нашелся с ответом. На его лице отразился бурный мыслительный процесс. ― Ладно, я приобрету, ― нехотя буркнул он. Себастьян уже спал, они тихонько вышли за дверь, чтобы попрощаться. ― Мариан, ― Фенрис осторожно обнял её. ― Сегодня, пожалуй… слишком много информации, да? Он смотрел ей в глаза виновато и растерянно, Хоук едва сдержалась, чтобы не улыбнуться. Больше всего хотелось потрепать его по волосам, уткнуться в шею, а потом увидеть, как он хмурится и смеется в ответ. Но она этого не сделала. ― Я должна кое-что обдумать. Вот увидишь, всё будет хорошо. Он запнулся, хотел что-то сказать, но вместо этого лишь на секунду прижал её к себе чуть крепче. А затем отпустил. Хоук сделала над собой усилие и помчалась по лестнице. И только в машине, наконец, дала выход эмоциям. ― Твою гребаную матерь, ― выругалась она, сжав руль. ― Что же с тобой было, парень? Ей хотелось всего и сразу: позвонить Изабелле, редактору, сообщить, что она раскопала кое-что загадочное и невероятное. Сенсацию. Не каждый же день на улице попадаются сбежавшие из многолетнего рабства сектанты? Хоук покачала головой и повернула ключ в зажигании. Машина медленно тронулась. Она не включила музыку, ехала в тишине, наблюдая за дорогой. Время близилось к одиннадцати. Хоук знала, что не захочет спать, когда приедет домой. Она надеялась заварить чай и как следует поработать. Сообщить о случившемся Изабелле еще куда ни шло, но говорить об этом редактору, не имея никаких более-менее точно установленных фактов… К тому же Хоук ясно понимала: стоит дать этой истории широкую огласку, как она вмиг навлечет на Фенриса преследователей. Воздух кругом был пропитан тайной, Мариан казалось, она будто предчувствовала беду. Вдруг зазвонил телефон, Хоук вздрогнула, посмотрела на номер. Донник? В такое время? Она включила громкую связь. ― Кх-кхм, ― на том конце шумно откашлялись, ― Мариан? ― Привет, Донник! На дежурстве? ― Хоук постаралась, чтобы её голос звучал жизнерадостно. ― Ты за рулем? Плохо слышно… ― Да, что-то важное? ― Послушай… Я даже не знаю… Я тут искал номер парня, с которым ты приходила. Но в нашей картотеке нет никого с подобным именем, ― голос полицейского звучал неуверенно. ― Зачем тебе его номер? ― с наигранным удивлением поинтересовалась Мариан, крепче хватаясь за руль. ― Мне незачем, ― поспешно пояснил он. ― Видишь ли, после того инцидента, с дракой… Мои патрульные составили фоторобот, это стандартная процедура… Они занесли его в базу, но Андерс ведь отозвал обвинения, ― он снова прочистил горло. ― Короче, Хоук. Ко мне сейчас приходили какие-то люди. Спрашивали об этом Фенрисе. ― К-какие люди? ― на этот раз девушка не смогла сдержаться, её голос предательски дрогнул. ― Я бы сказал, коли знал, ― виновато пробормотал Донник. ― Просто делюсь соображениями, потому что… они выглядели странными, Хоук. Показали какие-то удостоверения, сообщили, что из окружного управления. Но ты ведь знаешь, сейчас любой дурак, насмотревшись сериалов, изготовит себе пропуск хоть в Белый дом. ― Донник, ― Мариан уже подъехала на парковку возле дома. ― Что конкретно спрашивали эти люди? Сколько их было, как они выглядели? ― она осеклась, испугавшись, что вызовет подозрение своим обилием вопросов. ― Спрашивали, где он живет… Сообщили, что у них есть пара вопросов по какому-то делу. Их было трое. ― Спасибо за информацию. Я ему обязательно передам. ― Хоук уже собиралась положить трубку. ― Мариан? ― прервал её полицейский. ― Будь осторожнее. Я не знаю Фенриса, но Авелин рассказала, что он учинил в отеле. ― Донник, не переживай, ― нарочито небрежно бросила девушка. Закончив разговор, она серьезно пожалела, что не оставила Фенрису свой собственный мобильник. Письмо на электронную почту вовсе не гарантировало быстрого ответа. А ей хотелось знать, как он. Каждую секунду. Хоук пересекла парковку, ловя себя на мысли, что постоянно оглядывается по сторонам. Во дворе не было ни души, в доме всюду горел свет. Большинство жильцов вечером воскресенья находились в своих квартирах. Что если это преследователи? Хоук поднималась по лестнице, сосредоточенно продумывая варианты. Как они узнали, что Фенрис здесь? Из наспех составленного фоторобота? Откуда у них информация? Из базы данных полицейского управления? Они действительно ищут его? Парень говорил, что ни разу не видел, чтобы кто-нибудь проявлял к нему хоть малейший интерес. С того дня, как он сел в грузовик в том провинциальном городе про него словно забыли. А выходит, что нет. Если Донник прав, то люди, приходившие в полицию, вполне могли оказаться сектантами, разыскивающими его. Хоук вошла в квартиру, закрыла за собой дверь, предусмотрительно заперев её на все замки. Изабеллы не было. Девушка зажгла свет, переобулась, нацепила уютные тапочки. По привычке щелкнула чайником и нажала на кнопку включения на ноутбуке. Джеймс Джонс. Фенрис упомянул его, как единственное имя, которое помнил. Так звали Наставника. Хоук не терпелось узнать об этом человеке, пока выходило, что это была единственная зацепка к его прошлому. Заварив чай, Мариан быстро написала Фенрису письмо. Рассказала о странных посетителях и вопросах, просила как можно скорее связаться с ней, чтобы поговорить. Затем открыла поисковую систему, вбила туда имя загадочного человека. Вывалившийся объем информации поразил её до глубины души. Заголовки новостей, обилие фотографий с различных встреч. «Телепроповедник Джеймс Джонс собирает толпы слушателей». «Джеймс Джонс объявил о грядущем конце света. Проповедник религиозной организации призывает граждан покаяться в совершенных грехах». Хоук кликнула на самую первую новость. «Мои проповеди позитивны, исполнены надежды и связаны с жизнью», — говорит сорокачетырехлетний Джонс. — «Я не веду диалога свысока. Именно это помогло мне достучаться до многих невоцерковленных людей». С фотографий на нее смотрел худощавый, но подтянутый мужчина, лет сорока, с темными волосами и с аккуратно выстриженной клиновидной бородкой. У него были серо-голубые глаза, такие яркие, словно он носил линзы, намеренно меняющие цвет. «В пятницу пятидесятилетняя Мари О'Конеллл и сорокачетырехлетняя Никки Розман встали со своих инвалидных колясок навстречу Джеймсу Джонсу, который направился к ним. Но Джонс не совершал никаких чудес − он, скорее, утешил их души, чем исцелил тела. Моложавый голубоглазый проповедник, возглавляющий сорокавосьмитысячную церковь Лэквуд в г. Браунсвик, пришел в супермаркет Уолл-Март, чтобы ставить автографы на своей новой книге, только что поступившей в продажу». Хоук нашла название и переписала его к себе в блокнот. Складывалось впечатление, что мужчина действительно выглядел чуть моложе своих лет. Странный тип, Мариан доводилось видеть подобных ранее. Он производил впечатление опытного игрока в гольф с рекламы в журнале, который недавно попадался девушке на глаза. Эдакий уверенный в своем мастерстве и готовый давать советы новичкам… На его лице застыло выражение соучастия. Везде, где бы он не находился: на церемонии вручения дипломов в какой-то католической школе, на акции в доме престарелых, на раздаче автографов в Уолл-Март. Этот человек глядел на мир одинаково. Хоук ненавидела таких людей, они казались ей роботами с заранее заготовленным арсеналом эмоциональных масок, которые надевали по случаю необходимости. Неискренностью веяло даже со снимков. Пискнуло оповещение о новом письме.

«Не переживай. Я никуда не пропаду. Никто не знает, где я живу».

Хоук сделала глоток чая, теплая жидкость согрела её изнутри. Действительно. Кто бы ни были эти люди – без информации они могли заплутать в этом большом городе на целые недели, а то и более. Мариан посмотрела на время и решила набрать Изабелле. Подруга сбросила звонок, ответив сообщением с их фирменным кодовым словом. Значит снова у какого-то мужика. Хоук потянулась, помассировала переносицу, почувствовала, как ноет в мышцах… как вдруг раздался звонок в дверь. Тревожный, пронзительный. Мариан встрепенулась, по спине пробежал холодок. У Изабеллы имелись собственные ключи. Она только что ясно дала понять, что не появится дома ночью. Девушка медленно поднялась из-за стола. Осторожно ступая по паркету, она прокралась к входной двери, прислушалась: за той была тишина. Хоук почувствовала, как стучит ее сердце, прислонилась ухом к холодному металлу. Звонок раздался снова, так неожиданно, что Мариан подскочила на месте. ― Кто там? ― громко спросила она. Ответом было молчание. Спустя мгновение в дверь начали требовательно стучать. Сердце Хоук забилось еще быстрее, в горле пересохло, спина покрылась липким потом. ― Кто там? ― еще раз спросила она, стараясь, чтобы её голос звучал твердо. ― Откройте дверь, мэм, это полиция. Офицер Хендир велел проведать, все ли у вас в порядке. Мариан облегченно выдохнула и зашумела замком. Пришли люди Донника. Дверь рванули на себя так сильно, что она вылетела следом, не успевая отпустить ручку. Плечо прожгла острая боль, она вскрикнула и не успела разглядеть посетителей. Кто-то сбил её с ног, перед глазами поплыли багровые пятна, что-то сильно укололо в груди. Перед тем, как потерять сознание, Хоук вспомнила: одной из единственных, кто знает, где живет Фенрис, является она сама.