Тени

Другая тень была близко. Очень близко. Тень чуяла ее, как охотничий пес загнанного зверя. Она почти коснулась ее в этот раз, протянув свои когтистые лапы. Другая тень была ранена и все же удивительно сильна в своем нежелании сдаваться. Ее упрямое сопротивление раздражало, зато добавляло азарта борьбе. Временами Тень беспокоилась, что время уходит, и тогда тревожно ворочалась, пытаясь ускорить события… Но сомневаться в успехе нельзя. Их игра продолжалась. Фигуры расставлены, поле прямо перед ней, а она была сильным игроком. Тень потянулась довольно и лениво, как кот на солнцепеке. Победит только тот, кто умеет ждать, а она умела быть терпеливой, внимательно наблюдая за ходом игры. Она сумеет сделать правильный ход.

***

В прежней жизни работа всегда поглощала Арнава полностью. Круговерть неотложных дел вытесняла ненужные мысли, оставляя лишь сухие проценты прибыли, суммы контрактов и строгость безжизненных фраз. Он рассчитывал, что и теперь сможет хоть ненадолго отвлечься, но попытка вернуться к работе оказалась провальной. Ночь была бестолковой. Короткий рваный сон не подарил желанного отдыха, и теперь мерцающий экран ноутбука выглядел беспощадным врагом, отбирающим последние остатки бодрости.«Объем продаж… Себестоимость… Управленческие расходы… Налог…» Цифры и буквы отчета сбивались в бессмысленное нагромождение знаков. Арнав с силой растер лицо ладонями, чувствуя, как прилив крови на время прогоняет усталость. Расстегнув еще одну пуговицу на рубашке, он постарался сконцентрироваться, но вновь потерпел фиаско. Сосредоточиться не удавалось. Последние два дня скрывались в тумане разрушенных планов. Кхуши осталась. Она — осталась! Что может быть кошмарнее осознания ее присутствия в этом доме? И как он смог допустить подобное? Наверняка она симулировала эту чертову болезнь, а он поддался встревоженным глазам Паяль… Да, он сам видел неподвижный взгляд дрожавшей в ознобе Кхуши, наблюдал за ее неверными шагами, слышал слова врача, говорившего с профессиональным спокойствием, но здравая мысль об этом тонула в удушающем неверии. Арнав просто пытался удержать ее на ногах, пересилив свою неприязнь, а Кхуши отпрянула, окатив его презрением и страхом. Она не дала ему помочь, оттолкнув руку и покачав головой. Это невероятно бесило. Неужели она считает, что ему приятно ее касаться? А теперь она здесь, и он вынужден найти действенный способ о ней не думать. Забыть о том, что она спит в комнате неподалеку. Не помнить ее горячую щеку на своей ладони, легкость бессознательного тела, слабое тепло, разливающееся в груди от ее дыхания… Эти застарелые воспоминания плели серебристую прочную паутину, в которой он бился, подобно сонной невнимательной мухе, попавшей в сеть. Не подчиняться памяти. Не чувствовать беспокойства. Не. Знать. «Ты не сможешь, Чоте…»  Слова Анджали внезапно всколыхнули воздух, который зыбко качнулся и пошел рябью, возвращая Арнава назад. Он замер на миг, а затем в яростной вспышке оторвал от стола ноутбук, швыряя его на пол. Треск ломавшегося пластика выстрелил, отгоняя призраков прошлого, короткая вспышка умершего экрана пригасила болезненные эмоции, и наступила тишина. Тяжело дыша, Арнав пытался выровнять сердцебиение. Злоба была иррациональной и бессмысленной, но жажда разрушения оказалась слишком велика. Он нуждался в отдушине, искал ее, потому что гораздо сильнее, чем просто выплеснуть гнев, хотел избавиться от настойчивого желания проверить, как там Кхуши. Арнав искал выход и не находил. Резко поднявшись, он с грохотом распахнул дверь, опасно задребезжавшую стеклом от такого бесцеремонного обращения. — Вишал! Арнав прислушался, чувствуя, как еще больше закипает от нерасторопности новой прислуги. — Вишал!!! Его голос грозно прокатился по Шантивану, но реакции снова не последовало. Черт возьми, куда запропастился этот идиот? Он совсем не дорожит своей работой? Едва не зарычав, Арнав размашисто зашагал по пустынному коридору. — Я и Рваное Сари? Да где это видано?! — Манорама! Спускаясь по лестнице, Арнав окинул хмурым взглядом гостиную, где Манорама, срываясь на визгливые скандальные ноты, пререкалась с сердитой Девиани. Недовольный Акаш и поникшая Паяль стояли рядом с ними и, по всей видимости, имели непосредственное отношение к разгоравшемуся скандалу. — Свекровь, при всем уважении, сами-то вы собираетесь уехать, а меня пытаетесь сделать нянькой! — Ты прекрасно знаешь, что я давно должна была их навестить! Неизвестно, сколько еще продлится лечение, а им очень нужна наша поддержка. Они так далеко от дома… — Матушка… — Паяль, бросавшая на спорящих женщин виноватые взгляды, попробовала встрять в их перепалку. — Я не собираюсь никуда ехать. — Паяль, подумай хорошо, — утомленно произнес Акаш. — Ты давно не навещала отца, а сейчас подвернулась такая возможность. Нас не будет всего три дня. — Паяль, послушай Акаша, — обратилась к девушке Девиани. — С Кхуши все будет в порядке. — Что здесь происходит? Заметив приблизившегося Арнава, Манорама воодушевилась. Она явно нуждалась в союзнике и не без основания полагала найти его в лице племянника, обида на которого оказалась не столь глубока, как ожидалось. Разыграв публичную трагедию, она милостиво простила его, с удивительной легкостью забыв о долгом отсутствии. — Дорогой, как ты вовремя! — с надеждой воскликнула Манорама. — Думаю, ты меня поддержишь! — Акаш? — Арнав вопросительно посмотрел на брата. Тот вздохнул и пожал плечами. Было похоже, что его порядком утомила вся эта неразбериха. — Я говорил тебе, что еду в Бангалор по делам. Паяль и нани собирались со мной. Мы заранее заказали билеты, забронировали гостиницу рядом с клиникой Манипал, но теперь возникла проблема… — Акаш, Кхуши не проблема, — тихо перебила его Паяль. — Просто я не могу ее сейчас оставить. Она замолчала и неуверенно посмотрела на Арнава, словно ожидая помощи в трудном выборе между нездоровым отцом и больной сестрой, но тут же перевела взгляд на Девиани, с сочувствием погладившую ее по плечу. — Паяль, я понимаю тебя. Конечно, ты можешь остаться… Но подумай еще раз, — продолжила та увещевать девушку. — Кхуши уже идет на поправку. Ты же слышала врача? А Манорама за ней присмотрит. Поверь, она ее не бросит. Да и Чоте остается. Что за?.. А он здесь при чем? Арнав вскинул бровь, бросив пораженный взгляд на бабушку. От подобного неожиданного поворота его пульс ускорился, отбивая быструю частую дробь. — Арнав, не берите в голову. — Паяль заметила его растерянность. — Я никуда не поеду. Манорама с воодушевлением кивнула, расцветая удовлетворенной улыбкой. — Привет-пока, хоть одна умная мысль в твоей пустой голове! — Манорама… — угрожающе произнесла Девиани. Та фыркнула и, недовольно дернув плечом, демонстративно повернулась к Арнаву. — Дорогой, что же ты молчишь? Острые молоточки пульса неутомимо стучали внутри, словно торопились выскочить из-под кожи. Ему не было дела до Кхуши. Пусть Паяль остается и возится с ней в свое удовольствие. Пусть поскорее ставит на ноги и увозит из Шантивана, уничтожая даже малейший след ее пребывания здесь. Вот то единственное, что ему хотелось сказать. Только это было правильным и справедливым. — Паяль… Вам следует поехать. Не беспокойтесь, с вашей сестрой все будет в порядке, — произнес Арнав непослушными губами, совершенно не понимая, откуда появились эти слова. Что подтолкнуло его их произнести? И почему он все глубже вязнет в этом болоте? К вечеру Шантиван затих. Позади остались причитания Манорамы и сожаления Паяль. Предотъездная суета, на короткое время охватившая дом, быстро схлынула, а уложенный в машину багаж уже не оставлял путей к отступлению. Удостоверившись, что Кхуши спит, нервно сжимающая дверную ручку Паяль тихо прикрыла за собой дверь гостевой комнаты и вернулась в гостиную. Акаш взял ее за руку, легким пожатием выражая поддержку. — Все будет в порядке, — ободряюще улыбнулась Девиани. — Кхуши не одна, — продолжила нани, игнорируя выразительное хмыкание Манорамы. Арнав, замыкавший процессию, скрипнул зубами. Дурное предчувствие, расцветавшее в глубине его души, пускало мощные корни, разрастаясь подобно баньяну. Лес подозрений вставал стеной, закрывая небо. — Вы опоздаете на самолет, — сухо констатировал он и первым направился к выходу. Едва за уехавшими членами семьи захлопнулась дверь Шантивана, как Манорама растворилась в недрах опустевшего дома. Отдав указание Вишалу не беспокоить ее без крайней необходимости, она пожелала племяннику спокойной ночи и величественно удалилась, шелестя подолом бирюзового сари. Выдохнув с облегчением, Арнав прислушался к долгожданной тишине. Тугой обруч, врезавшийся в сердце, чуть ослабил свое давление. Он мог бы чувствовать себя почти спокойным в этом ощущении неуверенного равновесия. Мог бы. Если бы не одно «но». Кхуши. Сон не шел. Арнав долго пытался заснуть, но ничего не менялось в ночной духоте. Неверный свет, проникавший через окно и причудливо искажающий тени… Тиканье часов, бесстрастно отмеряющих часы и минуты… Пронзительное стрекотание цикад, слышное даже издали… И рой мыслей. Он жалил застарелыми обидами, невысказанными упреками, набухал непролитыми слезами и горем, дрожал слабым чувством тревоги. Безмолвие уснувшего дома было наполнено тьмой, внушающей трепет и погружающей в таинственный мир. Шантиван чуть слышно дышал, натужно поскрипывая рамами, разговаривал шорохом, прячущимся в стенах. Он словно перетекал из одного измерения в другое, перетаскивая в грядущее возможность новых зловещих событий. Ночь насмехалась, напоминая, что где-то в этой темноте, среди замысловато сплетавшихся синих теней, спала Кхуши. Арнаву не было до этого никакого дела, но отчего-то мысль о ней не давала покоя. Она вертелась в мозгу бойким веретеном, наматывая пряжу, скрученную из беспокойства и раздражения. Острие вращалось так быстро, что высекало искры, опасно разлетавшиеся в стороны. Неверный толчок — и душа вспыхнет сухим трутом, облизнувшись огненными языками. Хотелось остановить это стремительное, скорое движение, от которого кружилась голова, и способ для этого нашелся только один: проверить. Поднявшись с постели, Арнав бесшумно вышел в спящий коридор. Каждый тяжелый шаг давался с вязким усилием, будто пол заменили раскаленные солнцем барханы. Горячий песок расползался под ногами, проникая в обувь и обжигая голые стопы. Арнав шел, проваливаясь по колено, а в такт шагам внутри черепа покачивалось и билось о виски единственное слово: глу-пец. Глу-пец. Глупец… Тишина комнаты хлынула через щель приоткрытой двери. Протянувшись унылыми длиннопалыми руками, наполненная запахом лекарств и жарким дыханием, она потянула его к себе. Еще было время остановиться, но, замешкавшись на мгновение, Арнав против воли качнулся вперед. Ловушка захлопнулась, оставляя его в темноте. Глаза еще не привыкли к чернильному сумраку, поэтому лица Кхуши не было видно, но прерывистое дыхание безошибочно выдавало не отпускавшую ее лихорадку. Тишина не разбилась при его появлении, а значит, скорее всего, девушка крепко спала. Медленно приблизившись, Арнав сунул руки в карманы и застыл, нависая над кроватью неподвижной скалой. Его обуревали странные чувства. Они составляли чудовищную смесь из гнева и притяжения, неприятия и теплоты, любопытства и отчаяния. Эмоции мешали, перехлестывали через край, гнали прочь, бурлили, требуя выхода и подталкивая к постели. Кхуши была центром вихря, затягивавшего в свою воронку окружающий мир. Сопротивляться этому ветру было невозможно. Движение воздуха подхватило Арнава, поволокло к ней с неистовой силой, опуская на край кровати… И вдруг ничего не осталось — только он и она среди смазанных мрачных картин. Кхуши не шевелилась. Ее голова на подушке была на расстоянии вытянутой руки, и черты лица постепенно выступали из темноты голубоватыми холмами и черными впадинами. Она была слишком близко. Арнаву не хотелось вдыхать ее запах, от которого путались мысли, не хотелось прикасаться к ней, но рука уже взметнулась, подчиняясь инстинкту. Она все равно не узнает, так какая разница? Осторожно убирая прилипшие к щекам пряди волос, Арнав поразился тому, насколько Кхуши горячая. Она казалась спокойной и умиротворенной, лишь густые ресницы подрагивали прыгающими тенями под веками. Чужая. Знакомая. Близкая и невероятно далекая… Почему она связалась со Шьямом? Почему доверилась ему? Почему так поступила? Сердце резко заныло, словно разрываясь на части. Ему хотелось вынуть его из груди, лишь бы положить конец этим мучениям. Крепко стиснув зубы, Арнав отдернул сжавшуюся в кулак руку. Шьяма больше не существовало, как не было и сестры. Не было ничего, кроме болезненных воспоминаний. Не осталось даже его самого. Был лишь только вопрос: что с этим делать…