Танцы на спор

      Самое ужасное это, пожалуй, было просыпаться на следующий день, понимая, что сегодня тебя почти весь день буду снимать камеры, да еще и интервью должно быть. Если в обычные дни я могу хоть как-то спрятаться от камер, которые снимают нас, а после, в конце недели, выкладывают часовой выпуск «Танцы за кулисами» на просторы YouTube, то сегодня скрыться от камер не получиться. Придется натягивать на лицо улыбку, делая вид, что я самая счастливая девушка на планете, хотя это далеко не так. Голова побаливает от недосыпа, да и ночная истерика дает о себе знать. Синяки приходиться замазывать еще и под глазами, помимо того синяка, который мне оставил Кир. Пришлось придумать нелепую отмазку для всех. Типа, у меня упал крем на пол, и когда я вставала, больно приложилась щекой о железную ручку на дверце, которая была открыта. Эта самая нелепая и неправдоподобная отмазка, которая может вообще когда-либо быть, зато люди верят. Проверено на маме, которая не смогла сама попасть на съемки, но приехала позже.       Замазав синяки, мне пришлось выйти из ванной — Юле тоже нужно принимать душ. Перекинувшись парой слов о моем самочувствии, я покинула номер, собираясь пойти на завтрак. Кушать совсем не хочется, но для вида нужно хотя бы появиться в ресторанчике. Самое ужасное — жалость. Именно это читается в глазах людей, которые встречаются на моем пути и знают о произошедшем. Все, кто в курсе, клятвенно пообещали Мигелю, что никто не узнает. Пока никто и не знает. Еще бы, эфир записывали только вчера, кому можно рассказать за такое короткое время? — Ты как себя чувствуешь? — спрашивает Митя, подсаживаясь ко мне за стол вместе с Кимом. — Лучше всех, — хмыкаю я, ковыряясь вилкой в омлете, который взяла для себя сегодня. — Оно и видно, — замечает Влад, кивая на мою щеку. Ну да, синяк не совсем удалось замазать, ибо у меня тупо закончился консилер, который замазывает синяки куда лучше, чем тональный крем или пудра. Нужно, кстати, заехать и купить. — Сильно видно? — с надеждой спрашиваю я, поднимая глаза. — Если ты про синяки под глазами, то почти не видно, — отвечает Стаев, —, а если про щеку, то извини, там сильно видно. — Ладно, переживу, — пожимаю плечами я, обращая взгляд обратно в тарелку.

***

— Приветики, — наигранно улыбаюсь я, заходя в зал, где меня уже ждет Никита, с которым, видимо, я танцую на этой неделе. Камеры сразу же начинают снимать. После чего мы обнимаемся и обмениваемся любезностями — каждый раз это приходиться делать, чтобы создавалось ощущение того, что все всему рады. На самом деле, мы все люди и все мы устаем. Никита тоже. Он сегодня сидел около меня, когда мне замазывали мой синяк на щеке, только Орлову замазывали огромные синяки под глазами. Так же, как и большей половине танцоров. Больше чем уверена, что никто здесь нормально не высыпается. Вечные тренировки — дневные, ночные и вечерние — дают о себе знать, что поделать. Если хочешь победить, то тренируйся, а не дурака валяй. — Как думаешь, кто ставит? — интересуюсь я, разминаясь. Никита поворачивает голову ко мне, улыбаясь. — Понятия не имею, — он пожимает плечами, продолжая тянуть шпагат. Я еще до такого не растянула свои мышцы, чтобы садиться на шпагат, но уже на полпути к этому, — хотелось бы хоп. — А я контемп хочу, — рассказываю я. — Тоже можно, — соглашается Никита, вставая. Двери открываются, и в зал заходит Юлия Кашкина и Алексей Карпенко. Е-мое, это что у нас будет-то? — Ешкин кот, — высказалась я, округляя глаза. Нужно играть до самого конца. Да и вообще, я реально удивилась, увидев этих двух. — Согласен, — кивает Никита. — Слушайте, что за адская смесь у нас будет, а? — спрашиваю я, после приветствий. — Будет шоу! — смеется Леха, хлопая Орлова по спине. Боже, во что я ввязалась?

***

— Солнышко, ты как тут? — тихонечко спрашивает Тима, заглядывая в номер. Юлька ускакала на вечернюю тренировку, а я вернулась со своей час назад. Устала жутко, но это помогла чуть-чуть отвлечься от проблем и окунуться в рабочий процесс. — Не знаю, — пожимаю плечами я, поворачивая голову на подушке. Тима сел на кровать около меня, облокачиваясь спиной на изголовье кровати, — вроде нормально, а вроде хочется напиться. Странные чувства. — Так, ты еще маленькая пить, поэтому, я буду тебя веселить! — радостно говорит Пименов, чуть подпрыгивая и хлопая в ладоши. Сейчас такое ощущение, как будто мне двадцать два, а ему шестнадцать. Вроде такой взрослый и, по идее, должен быть серьезным, но это нифига не так. Тимофей тот еще ребенок, похлеще меня будет. Хотя, что тут говорить, у него же нет коллекции из сорока игрушек из киндера, или есть? — Слушай, у тебя есть коллекция из игрушек киндера? — спрашиваю я, подпирая голову рукой и внимательно смотря на парня. Левая бровь на лице Тимы поднимается, и он вопросительно смотрит на меня. — Ладно, забей. Мои заморочки. — У тебя что, есть коллекция игрушек? — с интересом спрашивает светловолосый, ложась на кровать и поворачиваясь лицом ко мне, пришлось чуть-чуть отодвинуться, чтобы он поместился. — Есть, — киваю я, — сорок штук. Два года уже собираю. — Прикольно, — радуется Тима, — покажешь? — Ну, они дома. Нужно маму попросить, чтобы привезла. — Обязательно. А у них есть имена? — Конечно есть, я что, дура, собирать коллекцию и не давать имена игрушкам. Тем более, там большинство игрушек герои из мультиков. Там даже, если я не ошибаюсь, Мигель есть. — Черная игрушка? — Нет, просто я купила киндер, а вечером показывали танцы, ну я и назвала игрушку Мигель. Потом к нему еще присоединились Егор и Сергей. — Господи, вот и фантазия у тебя. — Что есть, то есть, — пожимаю плечами я, переворачиваясь на спину и смотря в потолок.

***

— Господи, Янина, — кричит Карпен на очередной тренировке. Сегодня она выпала на ночное время суток. Сейчас половина первого ночи, но, кого это все интересует? Тренировки расписаны, и нужно строго их соблюдать, — да сделай ты уже эту гребанную поддержку! Мы на этом месте уже два часа топчемся! — Я не могу! У меня не получается, — возражаю я, шумно вздыхая. Это все так утомляет. Юля минут сорок назад вышла из зала, сказав, что как мы сделаем поддержку, так она вернется. А Леша остался, он решил нас допытать. — Так, ладно, — качает головой хореограф, — перерыв двадцать минут. После чего я с тебя, Янина, не слезу, пока ты не сможешь нормально все сделать. — А как я смогу что-то делать, если ты будешь сидеть на мне, а? — спрашиваю я, чем окончательно вывожу из себя Карпенко. Он громко матерится и говорит, что вернется через двадцать минут, после чего громко хлопает дверьми. — Ты его вывела, — говорит Никита, откручивая крышку на бутылке. Я киваю и повторяю его действия. — Слушай, ты нормально себя чувствуешь? Просто за последние несколько дней я не видел, чтобы ты ела. Нормально все? — Да, Никит, нормально. Просто правда есть не хочется. — Перед концертом я лично покормлю тебя, если у меня не получится, то попрошу Тимофея. Думаю, у него точно получиться. — Никит, поверь мне, все будет хорошо на концерте, — я присела около парня, который сел на специальную дощечку, предназначенную для сидения в танцзале, — я сделаю все, чтобы ты выглядел лучше на фоне меня. Мне победа не нужна здесь. Я до сих пор понять не могу, что я тут делаю. А тебе победа нужна, я знаю. Поэтому я сделаю все, чтобы ты не опозорился, даже если на меня потом Мигель всех собак спустит. — Зачем ты говоришь, что не знаешь, что тут делаешь? Ты очень круто танцуешь. Честно, я, когда впервые увидел, как ты танцуешь, то я был на сто процентов уверен, что ты профессионал своего дела. — Первое впечатление обычно бывает ошибочно, — я пожала плечами, вставая и подавая руку Орлову, — давай, вставай. Сделаем все, чтобы не выглядеть ужасно!

***

— Тимофей, — заверещала я, забегая в комнату отдыха в павильоне. Настроение постепенно поднимается, и я начинаю чаще смеяться, улыбаться. — О, — протягивает Катя, усевшись на желтом кресле-мешке, — у кого-то настроение появилось! Ну че, зайчик, как делишки? — Лучше всех, — отвечаю я, ища глазами Пименова. Минут пятнадцать назад приходила моя маман и принесла мне мои игрушки. Тима просил первому их показать. Вообще, он единственный, кто про них знает. — Где Тима? — Там посмотри, — Миша указывает мне на дверь, которая ведет в комнату-гримерку, в которой мы тоже часто засиживаемся. Я киваю в знак благодарности и направляюсь в сторону указанной двери. Открыв дверь, я вижу Тиму мило воркующего с Таней, от чего мне становиться как-то ревностно, что ли. Всегда была ревнивой и жуткой собственницей, что, порой, меня саму бесило. Чуть поодаль парочки сидят Настя Чередникова с Кимом, которые, как я поняла, ведут очередную трансляцию в Перископе. — Так, голубки мои, — верещу я, подлетая к Тане с Тимофеем, — Танюш, не обидишься, если я у тебя этого голубя украду? Нужно кое-то показать. — Да нет, забирай, — улыбается Рыжова. — Отлично, — киваю я, хватая Пименова за руку. — Спасибо! — Куда ты меня ведешь? — спрашивает Пименов. — Я же обещала тебе первому показать игрушки, так? — он кивает. — Так вот, маман привезла мне их. Все еще хочешь посмотреть или пойдешь дальше ворковать с Татьяной? — Идем смотреть! — Отлично.