Без инструкции к применению

- Просто мне кажется, что всегда стоит делать именно то, что тебе хочется. Хочется прямо сейчас, - весело пролепетала она, снимая сначала один кроссовок, затем второй и веселенькие розовые носочки с голубыми единорогами. Он накинул капюшон толстовки на голову и устало прислонился к стене кафешки, под спасительной крышей которой они прятались от дождя. - Обуйся сейчас же, иначе простудишься, - что-то ему подсказывало, что слова эти были сказаны впустую, но где-то на глубине в нем все-таки тлел отцовский инстинкт. - Ты говоришь, словно старый зануда! - крикнула она в ответ и с громким визгом выбежала под дождь, шлепая маленькими белыми ступнями по холодным лужам. Он хотел возразить. Сказать что он вовсе и не зануда хотя, ее правда, уже не молодой. Тридцать четыре года, жена и десятилетний сын. Но вместо этого улыбнулся, глядя на нее, смешную и веселую, и пошел следом, вжимая голову в плечи от густого дождя. С этой безумной девятнадцатилетней девчонкой судьба его столкнула совершенно нежданно и негаданно. Слухи о том, что к ним на канал пробилась практикантка с модного столичного вуза, расплодились среди его дружного грона коллег где-то месяц назад. Он тогда, помнится, подумал только о том, что барышня должна быть нехило смышленой, ибо их канал был далеко не последним в рейтинге популярности среди зрителей. А потом даже забыл об этом. У самого дел было по горло, чтобы еще и думать о какой-то практикантке. У сына к тому же обнаружился пробел в знаниях математики, а жена слишком придирчиво относилась к потенциальным репетиторам и отбрасывала кандидатуру за кандидатурой. Так что познакомились они приблизительно неделю назад. Даже меньше, наверное. Садясь в служебную машину перед очередной командировкой в европейскую страну, он заметил, что их сплоченный маленький коллектив, состоящий из четырех человек, подозрительно увеличился. А потом заметил ее, сидящую в позе лотоса на заднем сидении, с большими зелеными глазами и нарисованными на веках грубыми стрелками. Со стрелками, кстати говоря, ей было очень красиво. Она напоминала строптивую кошку. Строптивую, так как они успели поссориться даже не представившись друг другу. А все из-за того, что на этом самом заднем сидении всегда сидел он, Дмитрий. На заднем возле окна. И он наивно думал, что заявив права на это место, сможет согнать оттуда девушку. В итоге ему, жутко злому и раскрасневшемуся, пришлось сесть спереди возле Стаса, который непрерывно втирал ему какую-то фигню о мировом кризисе всю дорогу до места предназначения. А предназначался им старый, и надо было признать, очаровательно красивый город. И хоть Димка успел объездить всю Европу, в этом городе ему бывать не приходилось, а зря. Яркие узкие улочки будто пропитались сладким запахом романтики, гуляй и целуйся дни напролет! Будто бы над городом завис призрак омелы на каждое время года. Уютные кофейни, булочные, причудливые отели, милые хостелы - их здесь было на каждом углу полно. Как и туристов, в общем-то. И Димка уже довольно потирал руки в предвкушении того, какой славный сюжет у них может получиться. У них были забронированы места в довольно приличном отеле, правда не в центре города. Но не успели они приехать и толком в нем отоспаться, как пришлось браться за работу, с утра пораньше, так как время, которого и так было не много, безжалостно вытекало сквозь пальцы. Вот тогда-то ему и пришлось каждую минуту мирится с ее присутствием. Его бесила ее непринужденность и непосредственность. Она, не стесняясь, открывала ему дверь своего номера в одной футболке и нижнем белье, покупала им всем к утреннему кофе свежие булочки, гладила всех встречных котов и совала нос в его работу. Даже смела тыкать в ошибки и предлагать свои идеи, вместо того, чтобы тихо наблюдать. Через пару дней, нескольких скандалов, нескольких десятков скуренных сигарет и разбитой люстры в номере, он смирился и сосредоточился на работе с утра до ночи. Благо работу он свою любил, и поглощала она его с головой. Так что закончили они вовремя и уже завтра утром могли возвращаться. Последний вечер он проводил в номере, знакомясь с местным телевидением ни слова из которого не понимал. Юлька с Пашей умчались гулять, у них, кажись, наклевывался бурный роман, Стас беспробудно спал, приучившись использовать для этого полезного дела каждую свободную минуту. Она влетела в его номер, вкусно пахнущем духами и ранней осенью, вихрем. - Пошли пить кофе! Мы ни разу не были в здешней кофейни, только бумажные стаканчики с Starbucksа! - Иди одна, - лениво сказал он не отрываясь от телевизора. - Я бы пошла, но мне страшно. Город ведь незнакомый… Тогда он взглянул в зеленые глаза, на искусанные губы и на руки, сложенные в умоляющем жесте. Плюнул на все, нажал на красную кнопку пульта и одел толстовку, сам не понимая, зачем это делает. Отрицая то, что под переигранным чувством раздражения к ней есть что-то еще. Они гуляли по тем самым стареньким улочкам, и она без умолку болтала о стихах Витмена, Бротигана, Цветаевой и о том, что воздух сегодня пахнет звездами, хотя их и не видно. На ней была изумрудно зеленая кофта, больше ее, наверное, раза в два, из-за этого время от времени она сползала с плеча, и можно было увидеть выступающую ключицу. В такие моменты Димка сглатывал стоящий ком в горле и от чего-то жалел, что не носит свое обручальное кольцо на пальце. А потом начался мелкий дождь, и они спрятались в первой попавшейся кофейни, которая оказалась уютной и набитой людьми: в основном влюбленными парочками и пенсионерами-романтиками. Играла живая музыка, старый джаз, от большой белой кружки с кофе поднимался завитками пар, а в окна тарабанил дождь, которого и слышно не было. Она прикрывала глаза, делая очередной глоток, и повторяла в который раз, что это самый вкусный кофе в мире. И он не мог не согласится, потому что кофе действительно был дивно вкусный. А потом она потащила его танцевать, среди нескольких парочек стариков, нелепо двигающихся в ритм музыки. И он танцевал как никогда в жизни, теряя рассудок среди громких нот джаза и ее смеха. Когда пустая была уже вторая кружка, стрелка часов перевалила за двенадцать, на телефоне остался один процент зарядки, а все пенсионеры разошлись по домам, стоило уходить и им. Дождь не прекращался, но девушку это даже радовало. Меряя босыми ногами лужи, она отбежала немного вперед, подтанцовывая под еле доносящиеся откуда-то звуки музыки. Кажется, и этот город не спешил засыпать. Она обернулась, расставив руки в стороны и подставив лицо дождю. Ждала его. Димка подошел и остановился в полшага. Девушка с улыбкой посмотрела ему в глаза, темно-карие, на черные кудри, почти полностью спрятаны под капюшоном, только несколько прядей падало на лоб и опускалось ниже бровей, на губы, растянуты в расслабленной полуулыбке… Казалось, она хотела что-то сказать, но промолчала, и еще пол минуты между ними было звонкой тишины. - Разве это не чудесный вечер? - спросила тогда она. - Чудесный, - честно ответил он. Тогда они отошли под козырек какого-то дома, где дождь почти не попадал, где она могла бы обуться, а он покурить. Там музыка звучала чуть громче. - Поэтому стоит делать то, что ты хочешь прямо сейчас, - говорила она, завязывая шнурки, - это инструкция к жизни. Не скучной жизни. Он выдохнул сигаретный дым и поднял глаза к небу. Звезд не видно. Только дождь. Она выпрямилась. - Дим! - она смотрела, не моргая, глазами дикой и мокрой кошки. - Теперь твоя очередь! Вот чего тебе сейчас хочется сделать? И он ее послушал. Жалеть надо будет потом. А сейчас он словил ее в крепкие объятья и поцеловал, так как не целовался уже давно. Она была мокрой и пахла ранней осенью. Податливо обмякала в его руках и прижималась к нему сильней, из дикой вдруг превратившись в домашнюю. Поцелуй их был со вкусом дождя и сигарет, и вкус этот оставался на кончике языка, приятно горчил и не спешил пропадать. И в тот момент, когда они целовались, он вспоминал молитвы. «Господи, пусть это все будет нереальным…» А когда их губы разомкнулись, где-то смолкла музыка. Она была реальной. Мокрая, но теплая. Прижималась к нему щекой. А он вспомнил, что не купил сыну сувенир… Что жена просила привезти бутылку хорошего вина - у ее коллеги скоро день рождение. Что в спальне пора поменять лампочку, старая, бывает, гаснет на несколько секунд, и что родители приглашали их всей семьей на выходные к ним… Он вспомнил, что ему тридцать четыре, а стоящей рядом девушке девятнадцать. И понял, что чувствует к ней что-то особенное, запретное, глупое, неправильное… И что перед ним слишком тяжелый выбор, чтобы делать его в пользу чувств. - Нет… Не всегда стоит делать именно то, чего тебе хочется в эту секунду... Ему бы пригодилась сейчас инструкция к жизни. Но жизнь, как последнюю сволочь, нельзя списать ни в какие правила…