1
— Холмс? Что с вами? — А что со мной не так? — спросил Холмс, лежа на диване и покуривая опиум. — Вы курите опиум? Кокаина не хватает? Эфира нет? — Надоело мне все, Ватсон! И вы какой-то странный… Одеты не так! И выглядите не так!!! и вообще вы на обезьяну похожи! — Это не я похож! — разозлился Ватсон, — это по вашей квартире шесть мартышек бегают! — Зеленый и желтых? — КРАСНЫХ!!!!! — Хороший опиум, — промолвил Холмс и погрузился в наркотический экстаз.2
— Холмс? Я смотрю, вы на опиум подсели? — А кто это? — Холмс повернул голову и уставился на вошедшего. — Я — Ватсон! — Нет, вы не Ватсон, у Ватсона клетчатого платка нет! — А вы не Холмс! Мой Холмс меня боится и наркоту не принимает. — А на вас обезьяна сидит. — А на вас еще четыре, и вообще вы на обезьяну похожи… И я вас сейчас вскрою. — Вскрывайте, Ватсон! — лениво произнес Холмс, — вы — мой глюк, и ничего мне сделать не сможете! — Неинтересно, — буркнул Ватсон и исчез из комнаты.3
— Шер… а вы кто? — Это вы кто? — Холмс изображал пальму, на которой сидели четыре обезьянки. — Я Джон! Джон Ватсон! — Вы не Ватсон! Мой Ватсон меня колотит! — Хорошо! — и Джон врезал Холмсу так, что тот грохнулся на пол, — довольны? — Все равно вы — не Ватсон! Удар не так поставлен, — просипел Холмс и отключился.4
— А вы кто? — спросил Холмс, сидя на кровати. На причинном месте у него была подушка. — Я ваш врач, — сказала миловидная китаянка, — Джоан Ватсон. Вы знаете, где вы? — Нет. — Вы в больнице для душевнобольных. Вас поймали, когда вы бегали голым по Сити и орали, что вы — Красная Обезьяна! — Не помню, — признался Холмс, радостно улыбаясь. — Вы были под кайфом, — сказала китаянка, — мы вас вылечим.***
— Ой, не ври! — сказала черная мартышка в розовом платье, — чушь. — Сама такая, Молл, ты не гламурная, — ответила ей товарка, ярко-рыжая мартышка в фиолетовом платье, — я же прима мартышкиного кордебалета, и я не вру. Это похождения моих сестер, они его так замучили, что он спятил. — Ладно, вам, девочки, — вмешалась бурая обезьянка в зеленом, — через десять минут нам на сцену! — Ты права, Бесс. — и все мартышки принялись красится и прихорашиваться.