Граффити тенью

Издательство «Обложка» удобно устроилось в пёстрой пристройке, выпятив грудь впереди тёмных небоскрёбов. Помню, как в первый раз пришёл сюда и растерялся, не ожидая за ярким фасадом книжного инкубатора получить один из самых удачных заказов на убийство. Аренда такого здания требует больших затрат, и на тот момент «Обложка» переживала не самые лучшие времена. А я как раз оказался весьма дешёвым наёмником, пусть и недостаточно опытным, и скудно вооружённым. Но задание мне удалось выполнить очень хорошо, и с тех пор Коруб стал регулярно предлагать мне работу, благодаря которой я перестал испытывать нужду в прочих заказчиках - как старых, так и новых. С тех пор издательство снова расцвело, встало на ноги, и после того кризиса я ни разу не видел здешний персонал в печали или усталости, однако сегодня для них вновь настали тяжёлые времена. Мешки под глазами, подозрительные взгляды, тревожные голоса и бурная деятельность окружили нас с Вейлой прямо с порога. В воздухе гуляло разрядами напряжение. Я подошёл к продавцу, старательно изучающему записи на мониторах. - Мне, пожалуйста, последний номер журнала «Тихие лица». - Такие журналы из издательства не выносят, - буркнул он, едва ли взглянув на меня и мою любимую, продолжая заниматься своими делами. Ну и ладно, дорога мне известна. Мы прошли в помещения для персонала и пересекли узкий коридор, в конце которого находился в кабинет Коруба Тэрна. Здесь царил полный беспорядок. Шкафы распахнуты, бумаги небрежно свалены в кучи, а единственным чистым местом остался стол, на котором стояла одна лишь початая бутылка. Сам редактор развалился на кресле, глядя на нас подавленным расфокусированным взглядом. - О, привет! Рад, что вы так быстро пришли, уж извините за беспорядок, - Тэрн тяжело вздохнул и поднялся с места, крепко вцепившись в подлокотники. Любимая тут же атаковала вопросами: - Коруб, что происходит? Что на вас всех нашло? - А что у нас происходит? – неопределённо спросил редактор, освобождая для нас пару стульев от хлама. А потом воодушевлённо ответил: - А-а! Нам конец, Вейла – вот, что у нас происходит! - Что значит "конец"? - Ох, это сложная и запутанная история, - Тэрн устало плюхнулся на своё место. – Ты всё равно не сможешь поверить. - А ты попытайся! – Вейла хлопнула ладонями по крышке стола. – Мне очень интересно, как такой нелепый бред вообще пришёл вам тут в голову! - Ну, давай попробую. Скажи, ты веришь в некую силу, позволяющую создавать предметы из тени? - Доводилось видеть, - кивнула девушка, не желая раскрывать своих карт. Я же тем временем сел на очищенный стул, не пытаясь вмешаться в их разговор – меня проблемы «Обложки» не интересовали. Только работа, которую они предоставляют. - Хорошо, - Коруб сделал пару глотков из бутылки. – А в силу, благодаря которой можно творить то же самое из света? - Могу и в неё поверить. Так в чём проблема? - Они нашли нас, Вейла. Беркус, эти твари нашли нас даже в этом тесном городке! Даже тут нам покоя давать не желают, понимаете?! – редактор нервно засмеялся и хотел было пригубить ещё алкоголя, но Скайн резким движением отобрала бутылку. Он устало посмотрел на неё, но препираться не стал. - Кто вас нашёл, и что им от вас нужно? – продолжила атаковать расспросами девушка. Может, она уже и поняла всё, но не могла не играть из себя неосведомлённую. Я бы тоже не хотел рассказывать Корубу, что у Скайн и у меня есть необычные силы. - Светлые! Они нас нашли! Они нас презирают и уничтожают только за то, что мы есть! - Уничтожают вас? – удивилась девушка. – Как долго? Много их в городе? - Я не знаю. Но наших людей уже давно кто-то выщёлкивает одного за другим, а вчера много очевидцев видело, как двое светлых сражались – не поверишь – за то, чтобы убить одну теневую! Эти изверги настолько нас ненавидят, что готовы друг другу глотки драть, лишь бы уничтожать теневых собственными руками, – редактор пожал плечами, запустил руку в ящик стола и извлёк оттуда новую бутылку, кивнув на ту, что была у любимой в руках: - Угощайтесь, я не против. - Коруб, серьёзно?! – воскликнула Скайн, швырнув отнятую бутылку в мусорное ведро. – Дрались друг с другом, чтобы убить теневую? Тебе не кажется, что звучит как бред? Может, ты что-то путаешь, или тебе соврали? - Ты просто не представляешь, какие они все сволочи! Поверьте, я бы очень хотел, чтобы это оказалось ложью, но они однажды уже выгнали нас с родины, а теперь решили и отсюда изжить. - Откуда-откуда выгнали? - Ой, прости, оговорился. Всё было не так: они начали геноцид, а мы трусливо бежали. Надеялись спрятаться в этом тесном и запутанном городке, и это как будто бы даже получилось, но увы, теперь всё кончено. Светлые пришли за нами, вчера раскрыли себя, а значит, скоро должны открыто напасть на всю «Обложку». - Ты так и не сказал, где находится ваша родина, - заметила Вейла. - О, это так далеко и так недостижимо... Ты не поверишь, если я расскажу, - вновь произнёс редактор. - Я попытаюсь! Выкладывай уже! – Скайн придвинула стул ближе к Корубу и уселась, приготовившись внимательно слушать любую сказку. - Скажи, Вейла, ты веришь в параллельные миры? - Вы про другие пространства, ограниченные пределами? – догадалась она. - Ого, дорогая моя! А я впечатлён, что ты знаешь так много. Однако же нет, я не о пределах, но точно об их изъянах. И пока одни дыры ведут в такие же ограниченные области вашего тесного мирка, другие – в совсем иные места, живущие по своим собственным законам – в параллельные миры. - Это как? – замялась девушка. – Я не... не могу представить. - То-то и оно. Однако существует огромное множество безумных по своим законам миров. Ваш, например, и без того тесный, разграничен пространственными пределами. - А твой? - Мой? – Коруб задумался, погружаясь в воспоминания. Отпил из бутылки, поднял вялые пьяные глаза и заговорил: - О, это потрясающий мир... Он такой огромный и красивый. Там светит яркое солнце, которого вам никогда не увидеть. Там бескрайние равнины, которых вам не вообразить. Можно и год идти в одном направлении, а круг не замкнёшь. Там леса, моря, горы, реки... А ещё там иначе ведут себя тени – они вязкие и даже тягучие. Ты можешь прикоснуться к своей тени и вытянуть какую-то её часть по поверхности, рисуя узор, хотя силуэт быстро вернётся в исходное состояние, едва отпустишь. В том мире свою тень можно комкать, разминать и превращать в целую картину. При должной сноровке и концентрации такой рисунок способен даже замереть. Я понимаю, это звучит странно, и тебе тяжело всё вообразить, зато у меня никак не получается забыть свою родину, свой дом... Такой родной и славный дом, каждый уголок которого прочно отпечатался в моей памяти, каждая нота запаха, каждое прикосновение жены, вкус её губ, глубина её взгляда, нежность пальцев, шум дыхания над самым ухом и самый сладкий шёпот, самый звонкий голос. Я помню всё это, и мне больно было тот мир покидать. Но светлые отыскали разлом между мирами и ворвались в наш, вырезая одного жителя за другим. Мы слабы – наша тень легко рассеивается их светом, и мне бы никогда не хватило сил защитить мою родную Кайлин, но оттого я не могу меньше проклинать себя за её гибель. Светлые беспощадны и жестоки. Нам ничего не оставалось, кроме как бежать через разлом в иные миры, перескакивать с одного на другой, терять наших родных и близких в том жутком и опасном путешествии... Пока не удалось обосноваться здесь. - В Небоскрёполисе? – уточнила любимая. – Почему именно в нём? - Потому что это не простой город. Это тесный лабиринт, окружённый пределами, в котором мы надеялись спрятаться, надеялись, что хотя бы здесь нас не найдут. Но, как видишь, тщетно. Эти мрази не остановятся, пока не погубят всех теневых до единого. Хотя мы и сами здесь только чудом выжили. Вырвали место болью и кровью, большим количеством смертей... С родины удалось сбежать пяти тысячам людей. А теперь нас всего пара сотен. Знаешь, почему? - Потому что жители Небоскрёполиса не желали делить свой дом с кем-то другим? – предположила Вейла. Коруб засмеялся, пригубил алкоголя и ответил: - Нет, вы здесь совсем не причём. И даже светлые, как бы странно это ни звучало. И тут я хочу рассказать тебе ещё одну вещь, в которую тяжело поверить. Дело в том, что все наши жизни, все тысячи душ, что обитают в Небоскрёполисе, они все представляют собой некую форму энергии, словно слитую в единый сосуд, в огромную чашу, у которой есть края. И по мере того, как притекают новые жизни, старые оттесняются к границе и срываются вниз, прочь из этого мира в царство мёртвых. А тут явились мы, чужие в городе, чужие в чаше... И наши жизни логичным образом стали срываться вниз одна за другой ради восстановления жестокого баланса. И в той ситуации у нас оставался лишь один выход – силой освободить для себя место. Мы начали скрытую войну, в которой сама Судьба была не нашей стороне. И ценой невероятных потерь нам удалось вырвать в этом мире уголок для своей жизни. Нам удалось понизить уровень наполненности чаши, удалось перемешать её содержимое, удалось обосноваться в этом мире. Но повторюсь, сбежать смогли пять тысяч лиц, а выжить – всего две сотни. Теперь нас и того меньше. Второй подобный побег обречён. Поэтому нам и конец, Вейла. Поэтому все настороже, как будто ещё можно что-либо изменить, а я уже смирился. Звучит как тост, где ваша бутылка? Ты точно у меня её забирала. - И эту отберу, если не прекратишь горло топить в алкоголе. И про какую войну ты говоришь? - О ней никто толком не знает. Мы были аккуратны, старались не выдать себя и одновременно вели торопливый геноцид. Власти списали всё на мафиозные разборки и случайные жертвы. Так удачно сложилось, что к моменту, когда равновесие жизни вашего мира перестало нам угрожать, настоящие бандитские столкновения постепенно перебрались на бесхозный участок, именуемый складами. Смертность резко упала, а власти неверно свели события и сделали очень удобные нам выводы. Можно было начать спокойную жизнь. Мы обустроили собственное издательство и освоили существующую экономическую систему и местные порядки. Разумеется, честными способами особо не разбогатеешь, и потому мы прибегаем к помощи таких персон, как Беркус... Кстати, Беркус. У меня для тебя кое-что есть, - Тэрн снова упёрся в подлокотники и тяжело поднялся с кресла. Вейла повторила: - Коруб, я уверена, что ты ошибаешься, и всё немного иначе. - Милая моя, давай чуть позже. Пока не забыл, - перебил редактор, выдвигая один из ящиков шкафа, чтобы извлечь скромный портфель, который громко опустился на крышку стола. – Вот! Всё, что ты просил. Взрывные сюжеты, скромные статьи, новые буклетики... А это, - он швырнул рядом тонкую папку, - новый заказ. - Так зачем тебе заказное убийство, раз помирать собрался? – фыркнул я. - Предлагаешь неподвижно ждать неминуемой кончины? Не для того нам Судьбою срок отмерен. Да и не понять тебе, Беркус, мыслей человека, осознавшего вдруг, что его век оборвётся ровно посередине, причём если не сегодня, то уж завтра наверняка. - Куда уж мне, – сухо произнёс я, распахнув папку и изучая свою будущую цель. Марк Шаен, известный бизнесмен и один из руководителей крупной сети магазинов. - Когда человек понимает, как близок час расплаты, в зависимости от характера он может поступить самыми разными способами, но я предпочёл завершить как можно больше личных дел, в частности, свести счёты с одной падалью, которая мне насрала в душу. Уж если уходить из мира, то тащить на дно и всё то, что тебе отравляло жизнь, верно? Но при этом оставлять после себя всё то, что скрашивало твою жизнь пёстрой живописью! Кстати, о последнем: ведь на финальном рубеже своей жизни я написал ещё одну сказочку... - Ты уходишь от моего вопроса, - заметила девушка. - Прошу вас, дорогая Скайн! Жизнь так коротка, а тема, которую вы затронули, неисчерпаема. И если светлые ворвутся в «Обложку» раньше, чем мой последний рассказ найдёт своих слушателей, я себе этого не прощу. Позвольте вернуться к вашему вопросу позже! – взмолился редактор. Вейла лишь вздохнула и промолчала. Тогда писатель достал из стола несколько листов, исписанных крупным шрифтом, и погрузился в громкое театральное чтение: «Кровь. Такая сладкая и нежная, такая тягучая и вязкая. Первый раз я попробовал кровь много лет назад и с тех пор не желаю с этим вкусом расставаться. Можно сказать, что тогда я был ещё совсем ребёнком, ничего не знал об этом мире и не понимал. Однажды мне довелось познакомиться с добродушным, но несчастным пареньком. Белая ворона, отщепенец, он всю жизнь терпел насмешки и издевательства сверстников, не пытаясь ничего с этим поделать. Его все бросили, а я поддержал. Мы долгие часы потратили на обсуждение его глубоких и нерешаемых проблем, после чего решили вместе за всё отомстить. Целью выбрали толстяка, который больше всех глумился над моим дорогим другом. Ох, эта падаль заслужила свою кончину. Как же долго и трепетно я предвкушал его гибель. Сколько часов было потрачено на составление идеального плана! Убийство совершили вместе. Совсем неопытный, я тогда ещё не понимал, что делаю. Но внезапный порыв был нестерпим и стремителен, и тогда я с неким необъяснимым удовольствием запустил ладонь толстяку под кожу, в недра мяса, залез под грудную клетку, где сердце ещё отбивало затухающий ритм. Путь был тяжёлым, вязким, пульсирующая плоть обволакивала мою руку и никак не желала пускать в себя дальше. Это всё казалось таким необычным, но несомненно приятным! Пульс замер, вместе с ним юная жизнь покинула наш бренный мир. Но тот вкус, вкус крови, был столь сладким, дурманящим, неповторимым! Ни одно другое из моих убийств не сравнится с самым первым, когда каждый грамм ощущений в новинку, а потому все органы восприятия были обострены шире любых прежде пределов! К сожалению, мой друг не смог поддержать восторга, впал в панику и поспешил расстаться со мной, чтобы забыть о жутком проступке. В последствие ему ещё больше не повезло – его вычислили и отправили за решётку. Наш план оказался не таким уж и идеальным, как казалось, но меня им найти не удалось. На тот момент я уже познакомился с прекрасной роковой женщиной, окручивающей вокруг пальца мужчин одного за другим, затем подсовывающей яд и обирающей карманы. Со мной так поступать она не стала. Мы как-то сразу почувствовали, что можем быть крайне полезными друг другу. Она увидела во мне телохранителя, а я... я же только радовался каждой возможности вновь вкусить человеческой крови, вновь рассечь мягкие мышцы, пробиться сквозь толщу алых тканей и лично проконтролировать каждую секунду, которую душа медленно, но изящно покидает тело, вызывая во мне страстный трепет и желание всё заново повторить. Я чувствовал себя незаменимым рядом с ней, постоянно давал советы и подсказывал, как поступить лучше. Яд, это ленивое и медленное средство, лишённое изящества и отравляющее вкус самого сочного напитка самого алого цвета... Но с моей помощью он навсегда остался в прошлом для моей пассии. Ах, наш роман с ней мог бы длиться вечно, но я за ненаглядной не уследил. Не успел среагировать, не сумел вовремя оказаться рядом, чтобы защитить, а она допустила ошибку, за что немедленно же поплатилась. Убийцей оказался во всех смыслах интересный и умный мужчина, увлекательная личность с огромными амбициями и не меньшей тягой к убийствам, чем у меня. Несмотря на все мои чувства к покойной девушке я не мог не сдружиться с этим человеком. Мне не в чем его винить, он защищал себя, а моя подруга сама виновата, что подставилась. Нас связала общая цель, общие интересы. Я с восторгом наблюдал за его многослойными схемами охоты и тактикой выслеживания жертвы. Это был такой властный и сильный человек, которого не требовалось вести, который не терпел подсказок, но и моей безвозмездной помощью пренебрегать не стал! Я смог стать ему весьма полезным, отхватывая от алого пирога свой собственный кусок в прямом и переносном смысле. Однако мир жесток, и на любой пытливый ум найдутся более хитрые твари. Мы были пойманы, разобщены. Больше я своего друга и наставника не видел. Сам же был помещён тесную клетку, в чугунный ларец, покоящийся на дне ветхих катакомб. Меня окутала сырость, меня сковало одиночество, меня душила обида, а время медленно поедало моё тело. И когда уже простыл след надежды вновь вернуться к былым приключениям, когда старость сгубила мою сноровку, а воспоминания покрылись толстым слоем пыли, меня спасли. Совершенно случайно мимо проходил ничтожный вор, которого нет-нет, да и удалось уговорить выпустить меня на волю. Я был ему благодарен, желая в полной мере отплатить за своё спасение. Жаль, что единственная помощь, которую мог предложить – это убийство. И в то же время новый друг жил в ненавистной ему семье, всей душой презирая родных, но и бесконечно уважая их силу. Почему-то мне казалось, что он будет рад моей услуге. Долго уговаривать его на возмездие не пришлось. Мы с энтузиазмом набросились на всех прогнивших душою членов семьи, однако годы в заточении взяли с меня своё. И когда из всех врагов остался последний – я запустил ему в грудь руку и почувствовал жуткую боль. С громким треском она сломалась в локте, а вторая её часть так и застряла между рёбер старика. Мне стало страшно, мне стало невыносимо жалко себя... А мой новоиспечённый друг в эту секунду осознал, что натворил, на кого поднял руку. Простить себя он не смог. Я не желал его гибели, но когда он стал умолять убить его, мне ничего не оставалось, кроме как пройтись остриём по его жёсткой жилистой шее. Убив последнего друга, я рухнул на пол, продолжая смаковать последние следы крови, до которых мог дотянуться. Кому я теперь нужен – сломленный и слабый? Кто способен услышать зов выдохшегося старика? Наверно, именно так и должна выглядеть моя смерть. На этом мне придётся окончить свою историю.» Коруб положил рукопись на стол и пригубил с горла бутылки, после чего направил на нас плавающий взгляд в ожидании комментариев. - Значит, биография ножа? – спросил я, усмехнувшись. – Хотя это не практично. Лучше бы был пистолет. - Я тоже думаю, что пистолет практичнее, - согласился редактор. – Однако он слишком отдалён от противника, нет того маниакального проникновения в душу и тело врага, и, таким образом, аллегория из той, что имеется, превратится в скучный плевок. Весь смак пропадает, а ведь соль вовсе не в интриге, что главный герой – кинжал, а именно в сочном восприятии действа. - Накрученном восприятии, - поправил я, и Тэрн поморщился. - Как я уже сказал, именно эмоции кинжала являются стержнем всего произведения. Разумеется, они преувеличены, иначе воздействие на читателя будет слабее, скромнее, а зрителей всегда между реальностью и эпосом привлекало больше второе. - Жаль только - концовка грустная. Опять грустная, - вздохнула Вейла. - Концовку определяет прежде всего жанр рассказа. Потом уже течение сюжета. И лишь в самом конце – автор. Уж так сложилось, что выбранная мною тематика лишена позитивности, а потому и финал проходит в мрачных тонах. - А почему ты не пишешь добрые и весёлые истории? - Не с моими взглядами на жизнь. Как я уже сказал, мне довелось потерять и родину, и любимую женщину, и многих друзей. Я промышляю убийствами и обманом. Не моей рукой писать комедии, не моими мыслями шутки слагать, не к тому я талантлив, поверьте мне, я к читателю тянусь лишь через мрак! – Тэрн засмеялся от сложенных рифм и пригубил алкоголя. Мы же с любимой его эмоций разделить не смогли. - Но ты же пытался хотя бы раз? - Может и пытался – не помню. Да наверняка пробовал, но это было давно и не очень удачно. - А можешь для меня написать что-нибудь весёлое? – попросила Скайн. - Для тебя? Почему бы и нет, у меня такое прекрасное настроение сейчас! И оно останется таким до тех пор, пока горло не высохнет. Но! Но мне тяжело писать, если в помещении со мной находятся посторонние люди. - Я тебя поняла, мы сейчас же уйдём! – резко вскочила девушка. И настойчиво попросила: – Но ты обязательно напиши. А потом прочтёшь мне. - А-а! Я пьян, но всё равно тебя раскусил – ты это специально, чтобы я меньше о своей смерти думал, верно? - Обещай, что прочтёшь мне весёлый рассказ! – потребовала любимая, игнорируя вопрос. Коруб загоготал и несколько раз в порыве хлопнул ладонью по столу, после чего согласился: - Хорошо. Если мы не передóхнем в ближайшие пару дней, будет тебе и весёлая сказка. Но я бы на твоём месте сильно не надеялся. - А я бы на твоём – так сильно не отчаивалась. Ты точно ошибаешься в своих выводах. И я уверена, что вам ничего не грозит! - Мне бы твою уверенность, милая моя. Но это прекрасный тост. За твою уверенность! Я фыркнул, пряча заказ в рюкзак с амуницией, который закинул на плечи и удобно расположил за спиной. Мы с Вейлой покинули Коруба и выбрались из издательства. Всю дорогу девушка нервно вздыхала, потому что на языке повис важный вопрос, который она озвучила сразу, как мы отошли от «Обложки» на безопасное расстояние: - Они ведь ошибаются, правда? Твой отец же не собирается на них нападать? - Вряд ли. А впрочем, кто его знает? Но ты можешь сама спросить. - Точно, мы ещё не опоздали на мой первый урок? – тревожно спросила девушка. Кажется, паранойя теневиков каким-то образом передалась и ей. - Не беспокойся. У нас много времени. Успеваем даже закинуть рюкзак ко мне домой. - Лучше прийти заранее. Потом оттащишь. Тебе тяжело? - Вовсе нет. Пошли тогда по твоему адресу, - согласился я, включая телефон, следом навигатор, и печатая в программе нужные данные. На последнем слове Вейла меня одёрнула: - Смотри!!! Вон он!!! – воскликнула она, восторженно указывая пальцем на соседнюю трассу, где среди машин прыгал красный мячик. Он отскочил от дорожного полотна и подлетел в воздух, после чего столкнулся с лобовым стеклом грузовика и, не нанеся урона, перелетел через ограждение, устремившись вниз. Скайн даже в ладоши захлопала: - Это потрясающе, Беркус! Мы действительно зажаты пределами! А ведь я ещё и сомневалась, но это ли не доказательство, а? - Ты предлагаешь гулять до тех пор, пока мяч не приземлится рядом с тобой или со мной, и тогда твоя странная игра закончится? - Именно! Рад, что ты уловил идею. Так что внимательнее смотри по сторонам, не то я тебя обскочу! - Это мы ещё посмотрим, - задорно парировал я и усмехнулся, вбивая последнее слово, после которого навигатор высветил верное направление. Мы не спеша пересекли несколько улиц и оказались рядом с невысокой пристройкой, зажатой между двумя исполинами. Это был ресторан, ещё совсем недавно сверкавший огнями и дававший концерты с целью привлечь как можно больше клиентов. Насколько я слышал, попытки успехом не увенчались и разорили фирму, не сумевшую заплатить очередную круглую сумму за аренду личного здания. Замо́к был выломан, а за дверьми царила разруха. Стоило оставить здание без присмотра, как ближайшие грабители тут же его разодрали на куски, вытащив всё ценное, что только можно было здесь найти или вырвать из украшений интерьера. А что не успели вывезти, тут же пошло по рукам, через подпольных ростовщиков и в дома тех, кто хочет жить роскошнее, но не может себе этого позволить. Нам нужно было на самый-самый верх, и подъёму препятствовали разве что ветхие лестницы с дырами, образовавшимися после того, как с них неаккуратно и торопливо спустили что-то тяжёлое, да не один раз. На фоне сильно разрушенных залов крыша оказалась самым чистым и приятным местом. Я уселся на парапете, а Вейла никак не могла унять бьющую ключом энергию, а потому патрулировала из стороны в сторону, подходила к краю крыши, вглядываясь вниз и разыскивая одного из самых ненавистных мне людей, а затем снова принималась наворачивать круги на просторном и ровном квадрате. - А я тебе говорил, успеваем ещё и рюкзак ко мне домой забросить, - фыркнул я. - Теперь уже точно не успеваем, он скоро придёт, - быстро произнесла она, разминая в нетерпении пальцы. Я вздохнул, поднялся с парапета и подошёл к ней, обняв. - Успокойся, хватит так носиться. Я всё время опасаюсь, что запнёшься и свалишься вниз. - Это будет ужасно странная смерть! – рассмеялась она. – Ведь я умею летать, к тому же у меня дошла до пика неизлечимая болезнь, порой обворовываю влиятельных людей и дерусь с их охраной. А затем вдруг оступилась и насмерть рухнула на асфальт. Что может быть нелепей с моим ритмом жизни? - Это точно не та смерть, которую я тебе пожелаю, - ушёл я от вопроса доброй фразой. - Правда? А какую бы ты тогда хотел увидеть? Вся в крови и на твоих руках? Или где-то настолько далеко и недоступно, что ты об этом узнаешь лишь в газетах? Мне вот нравится вариант, в котором я заслоняю тебя собой и получаю твою пулю, а ты расправляешься с убийцей и слушаешь мои посмертные слова! - А мне нравится вариант, в котором ты умираешь от старости слабой и немощной столетней старухой, - произнёс я, на что Скайн брезгливо оттолкнула меня. - Фу! Этого точно не хочу! Хуже, чем разбиться с крыши! - Хочу, чтобы у тебя обвисли щёки, - я тут же ущипнул насупившуюся выпуклость на её лице. – Кожа покрылась складками так, что можно вытянуть, - я попробовал сделать это на её предплечье, но Вейла вырвалась и протестующе замахала руками: - Перестань! - А в глазах сверкает неисчерпаемая мудрость. - Я и так умная. А ты и через сто лет дураком останешься! - Но одна вещь в тебе никогда не изменится, - сменил тон я, вновь нагнав девушку и обхватив за талию. - Какая? – задорно полюбопытствовала любимая и навострила уши. - Поцелуй останется таким же сладким, - сказал я и прижался к её губам. Едва она отстранилась, как наиграно-обиженно пробурчала: - Подлиза. И бессовестный льстец. - А ещё, если бы его слова хоть чего-то стоили! – раздался недовольный голос Гарнера. Он подобрал мой рюкзак и распахнул его, изучая содержимое. – Барахла-то набрал! - Здравствуйте, Гарнер. Так рада, что вы пришли! - Да, и мой сыночек тоже тут, что приятно, - ответил он разочарованно и отшвырнул мои вещи на край крыши, едва не перебросив через парапет. Хотя при этом и у самого за спиной свисал мешок. - Я просто тебе не доверяю, папаша. - Верить кому-либо – вообще вредно. Но, раз уж и ты здесь, послушай наш урок, может, хоть чему-то научишься. - Гарнер, а можно вопрос? – обратилась любимая. - Учись, Беркус! Смотри, какая тяга к знаниям! – протянул тот, смеясь, неторопливо продвигаясь к стене надстройки. А затем кивнул девушке: - Задавай. - Зачем вы прогнали теневых из их родного мира? - Времени зря не теряла перед уроком - много выяснила, да? – папаша снова посмеялся, но девушку это не смутило: - И всё же, зачем? - Причин было много, каждый их сам для себя определил. Одни презирали теневых за то, что у них такая же сила, только хуже. Другие просто жаждали крови. Третьим было тесно. Последнее больше всего нас терзало, хотелось пространства. Но среди причин стоит выделить и то, что их мир – единственный, в котором можно, как и в нашем, деформировать, мять, растягивать и сжимать – преобразовывать тени, чтобы получить нужную форму. Для кого-то это было картиной, для кого-то – инструментом. Но суть в том, что нигде больше это не работает. Однако в нашей крови всегда течёт часть родного мира, и благодаря ней мы мы можем, если не преобразовывать тени, то хотя бы создавать из них полезные вещи. - А будете ли вы изживать теневых отсюда? - Из Небоскрёполиса? – отец загоготал, как будто услышал глупость. – Кому они нахрен сдались, и городок в том числе! Однако, - папаша успокоился, сбросил мешок у стены и продолжил: - не будем терять время и перейдём к уроку. Подойди ближе. - Что там? Вы и инвентарь с собой прихватили? Там триггеры? – тут же начала гадать девушка. Я устроился в стороне, наблюдая за ними. - Не совсем. Триггеры, разумеется, очень важны, они позволяют быстро и почти из ничего создать нечто очень полезное. В этом и их минус – они годятся только для одного определённого предмета или механизма, или что ты сможешь у себя в голове представить, - Гарнер достал из мешка лёгкие металлические трубки, которые соединил друг с другом, собирая раму. – В этом же и их второй минус. Пока ты ни на что не способна, они полезны. Этакий заученный приём, который исполняешь хорошо, но который мешает развиваться дальше, особенно если ты только триггерами и обходишься, если умеешь только достать фонарик, насветить себе тень и сделать качественный меч, но ничего более. - Я пробую создавать предметы разными способами, - оправдалась Вейла. Папаша же тем временем достал стопку цветных мелких листков, ножницы и моток ниток. - Похвально, но триггеры тебя всё равно тормозят в обучении. В каждой критической ситуации, когда на кон встаёт твоя жизнь, у тебя очень мало времени сориентироваться и сделать оружие не из готовой тени, а из случайной. Более того, ты привыкаешь просто подбросить шарик и сделать хлыст, какой бы враг тебе ни достался. И если в первый раз тебе удалось меня впечатлить и застать врасплох, то в следующий я уже знаю, какое оружие появится в твоих руках. И тогда твой триггер, твоя сила станет твоей слабостью, - пояснил он, разрезая листки, делая в них дыры и продевая через них нити. Он делал это медленно и как будто бы даже скучал, что ему приходится тратить время на такую ерунду. - Я редко сражаюсь дважды с одним и тем же врагом. Обычно моих атак никто не переживает. - Люди умеют учиться не только на своих ошибках, но и на чужих. Могут оказаться рядом, подглядеть издалека или запечатлеть через скрытую видеокамеру. И тогда они будут готовы к твоему кнуту. И даже если ты будешь использовать разное оружие, а в кармане держать триггер, он всё равно будет использоваться чаще, чем что-либо ещё. Особенно, когда ты близка к гибели: ты выполнишь тот прием, который умеешь лучше всего, который умный противник будет ожидать и использует против тебя самой, - без энтузиазма читал он лекцию. Нарезав бумажки, стал подвешивать их на раму. - Не думаю, что уже готова выбросить Свистера. Но ваши слова запомню. - Твоё право. Однако, непредсказуемость – тоже не самое главное условие победы. Когда ты создаёшь предметы, то можешь сделать их составными, состоящими из частей, из деталей, из уже собранных механизмов. Но чтобы такое творить, нужно очень глубоко знать законы физики, механики, понимать свойства тел и материалов, а также чётко представлять то, что пытаешься сваять из тени. Разумеется, хлысты, мечи, копья и щиты полезны в бою, но они не всесильны и узки в применении, - сказал Гарнер, нацепив на раму бумажки, после чего извлёк из сумки несколько низких свечей на подставке, которые расположил на некотором отдалении от конструкции и поджёг. - Вы про огнестрельное оружие? - Про него в том числе. Сколько бы я ни порицал влечение сынка к этим железкам, но их эффективность невозможно отрицать. Однако при создании любого оружия есть важная загвоздка: случайно попавшаяся тень практически никогда не позволяет создать именно то, что ты хочешь. Как правило, всё наоборот – есть некий замкнутый контур, и затем ты думаешь, что с него можно получить. Даже триггеры не универсальны, и подобрать подходящий под некоторые предметы невозможно. В таких случаях важно уметь не только создавать вещи, но и рисовать нужные тебе тени подручными средствами, - папаша брезгливо посмотрел на своё творение, отбросившее на стену тусклое горизонтально вытянутое пятно света с ломаным контуром, и принялся поправлять бумажки, выравнивая результат своих трудов. - На рисование обычно времени нет. - Считаешь? Подпереть дверь, выиграть передышку, оторваться от противника и забраться в тесную каморку, чтобы сделать не что-нибудь, а нечто. К тому же, если долго практикуешь подобное граффити, то со временем учишься рисовать его быстро, эффективно и из чего угодно – были бы поблизости хлам, источник света и ровная поверхность. Контур на стене, наконец, собрался в силуэт оружия, которое я не мог не узнать. Только в нём не хватало пары деталей. Однако Гарнер всё равно протянул руки и извлёк длинную снайперскую винтовку. - Подождите, но тогда, в бою, вы как-то смогли сделать кистень, игнорируя форму. Вы словно... собрали свет в кулак. - Не совсем, всё сложнее. Я придумал изощрённый способ обойти основной закон граффити света, создав сложный механизм, который стал втягивать в себя нити, собирая со всего контура кусочки и элементы будущего оружия. Это как паззл: каждая деталь уникальна и встаёт только в обозначенное ей место. Это запутанная система из поддерживающих друг друга частей, которые впоследствии окажутся единым целым. Появляясь из стены, они всё так же соответствуют контуру, просто потом передвигаются и занимают отведённое место. Даже не замахивайся – такое в ближайшие пару лет тебе не по зубам. - Поверхностно представляю. Но выглядело впечатляюще! - Тем не менее, есть вещи, создать которые ни ты, ни я не в силах. Например, - Гарнер достал из сумки оптический прицел и защёлкнул в нужных пазах винтовки, - стекло. Или порох, - папаша вставил магазин и передёрнул затвор. – Впрочем, есть ещё одна причина, по которой пули из света бесполезны. Если ты не имеешь непосредственного контакта со своим творением, то для поддержания его существования тебе нужно чётко представлять, где оно находится в каждый момент твоих мыслей. А если предмет движется со сверхзвуковой скоростью, ты не уследишь за ним и рассеешь. - Даже вам это не под силу? – воспользовалась Вейла шансом польстить. Гарнер снисходительно улыбнулся и встал в полный рост. - И не только, - интригующе ответил папаша и неторопливо подошёл к парапету, расположив оружие на двух сошках, закреплённых одна на конце ствола, а другая чуть ниже цевья. – Кстати, чем сложнее предмет ты создаёшь, тем больше усилий потребуется для его стабильности, особенно, если не прикасаешься к творению. Например, такую винтовку я бы не стал отпускать из рук – пропадёт, - отец прижался щекой к прикладу и через несколько секунд нашёл свою цель, после чего что-то повернул на треноге, зафиксировал оружие и обратился ко мне, продолжая держать ладонь за прикладе: - Беркус, подойди. Тебе стоит это увидеть. - Что? – я брезгливо сложил руки на груди. – Вот не надо меня вовлекать в своё обучение! Мне это неинтересно. - То, что ты увидишь, к обучению отношения не имеет. Зато в корне повязано с твоим будущим. Просто посмотри через оптику – это всё, что мне надо от тебя в эту секунду. - Ну, правда, Беркус. Чего ты боишься? Что теряешь? – стала поддакивать папаше и Вейла. Я вздохнул. Только ради неё. Я поднялся с насиженного и нагретого места и подошёл к винтовке. А затем заглянул в оптический глазок. В перекрестии прицела находилось широкое окно, за которым бесились дети, кидаясь подушками и без конца махая руками. Мне они были незнакомы. - Кто это? – удивлённо спросил я, отстранившись. - Это дети мистера Фурна. Зарек Фурн – глава «Новостей Завтрашнего Дня», готовящий к выпуску громкое откровение об одном крайне грешном человеке – о тебе, Беркус. - Ты издеваешься?! – вспылил я. - Ну вот, заистерил, - ухмыльнулся папаша. - Знаешь? Иди к чёрту!!! Теперь понятно, почему ты так быстро согласился – ты меня поучать пришёл, а не её! Но я... я в этом цирке участвовать не собираюсь! – я озлобленно зашагал в сторону своего рюкзака. - Беркус, это поможет остановить твоё разоблачение, после которого ты недолго проживёшь! – бросил мне вдогонку отец. - Не лезь в мою жизнь, сам со всем разберусь! – ответил я, а в спину услышал сказанное себе под нос: - Вот дебил. Да плевать, что ты думаешь, и что они там хотят разоблачить. Не лезь не в своё дело! Не трогай мою жизнь! Я закинул рюкзак на плечи и вдруг услышал громогласный выстрел, прокатившийся эхом меж небоскрёбов. - Я же тебе сказал, не лезь в мою жизнь, чёрт подери!!! – закричал я, оборачиваясь к Гарнеру. Тот разочарованно рассмеялся, отодвинулся от снайперского оружия и обратился к девушке: - И это вместо благодарности. Смотри, Вейла. Этот человек не способен сам решить свои проблемы. Он только что собирался бросить всё на самотёк в надежде, что когда на него ополчатся все, кому будет не лень, на помощь придёт мамочка и всё сделает! Вот только он не учитывает, что Линдер сломлена и теперь слаба, ей едва хватает сил на саму себя. Так что сегодня подтирать попку за сыночком пришлось мне. У меня зубы скрежетали от злости, а ногти впивались в кожу в стиснутом кулаке. Он меня позорил, унижал, а я... ничего не мог ему сделать, он слишком силён. Я не знал, как поступить, и стоял на месте, перемалывая в голове тысячи противоречащих друг другу мыслей. - Зачем вы так с ним? – вступилась за меня любимая. - Чтобы он, наконец, хоть что-то совершил. Но нет же, сейчас сделает вид, что слишком гордый, развернётся и уйдёт. - А дети? Их обязательно было убивать? - Всего одного. Глава «НЗД-ньюз» умён, он не станет рисковать остальными близкими, а ещё верно расшифрует послание. Моему сыночку останется лишь приглядывать за ним, чтобы глупостей не творил. Его ласкательное обращение резануло по ушам. Пошло оно всё! Я не собираюсь это терпеть! Я просто развернулся и оставил этих двоих.