Soldier of fortune and his Victory

Тема главы: Radiohead - "Street Spirit". Именно этот мозговынос. - Я позвоню тебе в следующую пятницу. Рад, что вы с Сандрой пришли. Дин держал открытой нараспашку дверь кэба, прощаясь. Из-за его плеча выглядывал Генри, который не мог оторваться от прекрасных глаз недоитальянки. - Спасибо тебе, это было прекрасно... Столько воспоминаний и отличных фотографий, - я попыталась ответить Дину той же обаятельной улыбкой, какой он улыбался мне. Но, наверняка, не получилось. - Я буду ждать звонка. Стоило машине тронуться, как в мою руку тут же вцепилась Сэнди: - Боже, Викки, большое спасибо за приглашение! Генри не изменился ни капли! Как думаешь, - полукровка с отчаянием посмотрела мне в глаза, - я сильно испортилась за последние годы? - Прекрати, откуда в тебе столько неуверенности? Ты прекрасна, и я знаю, что Генри не будет спать сегодня всю ночь, а завтра позвонит. Вы же обменялись телефонами? Дальняя родственница Джульетты откинулась на спинку сиденья и пожала плечами: - Обменялись... Ты говоришь, что я красивая, потому что я твоя подруга. А ведь мои ляжки уже давно не влезают в джинсы времён университета. - О! - я закрыла лицо руками. - Ну, вот! Давай ещё устроим соревнования на тему: "У кого жопа толще". Сэнди, как ты не поймёшь, что не килограммах женское очарование? И, как минимум глупо, обладая хорошей фигурой, а не подобием палки, жаловаться. Конечно, да - Генри весь вечер обдумывал в голове один факт: "О, боже! Ляжки Сэнди совсем не те, что были во времена учёбы. А я-то надеялся, что хоть что-то в этом мире останется так, как было!" Подруга засмеялась. - Прости, я бываю ужасно глупой. - Точно. - Послушай, а почему ты позвала меня? Почему не пошла с Джоном? За окном растекался Лондон, кэб летел по ночному шоссе, не давая взгляду сфокусироваться на одной точке. Палец начертил круг на запотевшем стекле, а затем ладонь смазала его. Сэнди терпеливо ждала. - Джон не смог. Я не видела лица подруги, но знала, что сейчас она закатит глаза и подожмёт яркие губы. - Шерлок? - Да. - И как ты к этому отнеслась? Вы поругались? Ладонь легла на стекло, в попытках поймать мелькающие светлячки фонарей. - Мы не ругались, всё в порядке. В полном порядке. Рука покинула окошко кэба, оставляя ровный опечаток, в котором, как на экране, пролетал ночной город... *** Висевшая в коридоре куртка не оставляла сомнений. Я неспешно сняла туфли, повесила на плечики пальто и, потрепав за ухо подплывшего ко мне пса, пришла к выводу, что выпитого на приёме шампанского организму мало. В кухонном шкафчике у меня всегда стояла бутылочка красного вина для маринада мяса. Что ж, сегодня я буду мариновать собственные мозги... Мне было интересно, через какое количество времени появится Джон. Время перевалило за полночь, но я была уверена, что он не спит. Как же, держи карман шире... Он ожидал увидеть меня дома, а я оказалась не дома, и вообще не пойми где, с выключенным телефоном. Я выпила один фужер. Второй. Чокнулась с Бадди, благо, пёс всегда был не против предоставления этой маленькой услуги. Третий. Четвёртый. Пятый. Он нормальный?! Он вообще нормальный?! Вне себя я рванула в спальню, стараясь сдерживаться. Бадди весело засеменил рядом, думая, что мой быстрый шаг сулит ему весёлую игру или вкусности из холодильника. С трудом протолкнувшись в дверной проём из-за собаки, я застала картину, достойную пасторальных сюжетов. Закутанный в пледы Джон мирно почивал: на груди у него лежала газета, а раскинутые руки занимали всю кровать. Первая реакция, какая мне пришла в голову после того, как я увидела эту прелесть, - громко рявкнуть и начать скандалить без объяснения причин. Но, заставив себя сосчитать до десяти, я отказалась от этой мысли. Я подошла ближе и вгляделась в лицо мирно спящего Джона. Смятая чёлка, чуть раскрытые губы, забавный румянец на щеках, мощная шея, широкая грудь и крепкие, большие руки, разведённые в стороны, словно Джон пытался обнять во сне слона. Коснуться пальцем подбородка, прочертить дорожку вниз к шее, подцепить газету и отбросить её подальше. Правое - отмеченное шрамом - плечо, ниже к локтю, к запястью, обхваченного широким кожаным ремнём... - Джон... - тихо позвала я. Как же я тебя ненавижу сейчас! Ну, почему так? Я же в обиде на тебя, мне надоело это всё, мне надоела твоя злобная кучеряшка! А сейчас нет злости, нет недовольства. Сплошной клубок из непонятных чувств и нежности. - Джооон... Я со стоном опустилась к нему на грудь, смазывая остатки помады по коже мужчины. Пьяная усталость и чувство досады, смешанное с чем-то ещё, чему я никак не могла найти определения. Я ощутила, как две горячие руки соединились на моей спине и широкая ладонь легла на шею, под волосы. Он пытался оторвать меня, увидеть лицо, но я только крепче прижималась к Ватсону, судорожно дыша. Не сумев совладать со мной, Джон притянул трясущееся тело к себе и коснулся губами макушки, шепча: - Что случилось? С тобой всё в порядке? Ни хрена не в порядке! Как ты не понимаешь, не чувствуешь, что со мной происходит? Плед полетел в сторону, и капитан поднялся с подушек, заставляя сесть и посмотреть ему в глаза. Он хватает меня за подбородок и топит, топит, топит в своём удивительном, светлом, чистом аквамарине. Словно скованное льдом озеро в морозный солнечный день. Все мои истерики, глупые слова - они не стоят тебя, как и я не стою тебя, Джон. - Виктория, что с тобой? - очень серьёзно и тихо, прищуриваясь и разглядывая меня, пытаясь заметить в моём облике беду, которая могла произойти. Сидящий передо мной мужчина, который был одет в одни лишь вельветовые штаны, с волнением наблюдал за мной. В мягком освещении ночника, который придавал цвету его волос медовое тепло, оставлял тень на сильных плечах, Джон был так хорош... что не было никакой возможности удержаться от поцелуя в губы. Закусывать, сминать, ощущать привкус малины, то ли от чая, то ли от джема. Или же это его вкус: сладковато-терпкий, тянуще-пряный... Уверенные пальцы, стягивающие платье, нежная ласка губ на шее, ощущение прикосновения тяжелого горячего тела к голой груди, морозящие кожу мурашки, бегущие от самого затылка до кончиков пальцев ног. Желание переполняло, оно кипело в теле, туманило разум, и мужчина ощущал это. Поэтому поцелуи становились укусами, а бельё было сорвано слишком резко, заставляя ткань трещать. Неожиданно и грубо, он стащил меня с кровати и поставил на пол, как мог бы поставить стул. Обнажённая, с воспаленными, какими-то сумасшедшими глазами, подёрнутыми пеленой, и опухшими от требовательных поцелуев губами. Белая кожа, на которой алыми маками расцветали его слишком грубые прикосновения - отметины мужских пальцев... Сколько трепета в ней, странного и непонятного ему сомнения, как она смотрит на него, беспомощно открывая и закрывая рот. Только его. Капризная и единственная Виктория. Его Виктория. Опуститься на колени перед девушкой, тяжело и жарко дышать в низ живота, собирать кожу на рёбрах, чувствовать, как она перебирает его волосы, как она что-то говорит... И снова сесть, притянуть к себе, попасть в плен узких бёдер, спрятать лицо в потерявших объём волосах. Поцеловать. Размазывать капельки пота по спине, ласкать покрытую мурашками грудь и слышать, как бьётся сердце Виктории... Судорожно цепляться за его плечи, прикусывать губы, отчаянно рваться вверх и так же вниз, подчиняясь древнему закону желания. Чувствовать, как внутри тебя что-то рвётся, ломается, и ничего не остаётся, кроме криков. Тугим огненным кольцом, разрывающим, рушащим, сильными рывками и жёсткими тисками его пальцев на бёдрах - именно так приходит конец света. Всё. Всё, всё... *** - Я люблю тебя. Поцелуем между лопаток. Навылет. Джон поворачивается ко мне и долго смотрит в глаза. В комнате темно, но это не важно. - Почему ты сказала это именно сейчас? - Не знаю. Я просто люблю, и ощущаю это в каждой клеточке своего тела. Он обнимает и целует в лоб. И я проваливаюсь в сон, как в бездну...