Холодные руки

— Близится утро, — печальным голосом проговорил мужчина. Выглядел он так, будто сошёл со страниц «Евгения Онегина» — ровная осанка, бакенбарды, рубашка с рюшами. Благородные очертания лица подчеркивал слабый розовый свет, исходящий из разбитого окна, а длинные кудрявые волосы едва заметно колыхались от прохладного утреннего ветра. — И ты не останешься? — предугадывая ответ, спросила я. — Если бы то было в моей воле, я бы с удовольствием побеседовал с вами ещё. Но, увы… Я посмотрела в окно. Безжалостное небо становилось все ярче, отсчитывая последние секунды нашей встречи. И так каждую ночь. — Сколько ещё? — Совсем немного. Совсем немного. Почему я не могу пойти с тобой? Сколько ещё мне осталось терпеть эту фальшивую жизнь, полную пластмассовых чувств? Сколько ещё считать минуты до заката? Я так устала от этого. Неужели мы не заслужили просто быть вместе?! — Вы придете вечером? — с надеждой в глазах спросил он. — Конечно приду!.. Безусловно! И сколько раз говорить, что со мной можно на «ты»? — Простите… Прости, в моё время было не принято. И снова эти слова. «В моё время было не принято»… Каждый раз забываю, что мы почти из разных миров. Лишь настоящее чудо дало нам встретиться и полюбить друг друга. Но слишком высокую цену это чудо просит. — Мне пора идти, — встав с расцарапанной табуретки, сказал он. — Анна, пообещайте, что вернетесь вечером. — Обещаю, — прошептала я. Кротким движением он поклонился и протянул мне руку. Сидя на стуле, я подала ему дрожащую ладонь. Но вместо прикосновения я почувствовала лишь холод. — Я думаю, от этого будет только хуже, — сказала я и убрала руку в карманы ветровки. — Да… Конечно… Тогда, до свидания? — Да, — с комком в горле ответила я, — до свидания. И его образ рассеялся в утреннем воздухе, будто он никогда здесь и не стоял. Я встала и вышла из комнаты, стараясь не глядеть на то место, где он только что был. По коридорам со старыми ободранными обоями гулял прохладный утренний ветер, поднимающий многолетнюю пыль. Первые солнечные лучи светло-рыжими пятнами, точно соус на рубашке, обляпали почти голые стены. Двери в многочисленные комнаты, не чувствовавшие прикосновение уже как сотню лет, были слегка открыты, а некоторые и вовсе висели на одной петле. Я вышла из старого заброшенного дома, вдохнув, наконец, свежего, а не пыльного воздуха. Пожалуй, только это меня порадовало. «Сегодня вечером», — шепнула я, повернувшись лицом обратно к дому. Пусть мы и из разных времён, пусть он мёртв, а я жива, пусть я не могу к нему прикоснуться — я знаю, что мы были созданы друг для друга, а все это лишь доказательство, что ни время, ни расстояние, ни даже смерть нам не помеха.