Максим Чудов вернулся

Чудов добирался с аэропорта до биатлонного комплекса Рамзау на такси. Он немного устало просматривал виды города, который был ему хорошо знаком и казался ничем не отличающимся от других иностранных центров биатлона, в которых Максим побывал за свою спортивную карьеру. У него не было «любимых» или «нелюбимых» мест или стран, поскольку Чудов считал себя патриотом родины, однако и в России он не везде чувствовал себя комфортно в полной мере. Только родные Михайловка и Уфа имели для Макса особое значение и свои неповторимые очертания, там и воздух, и атмосфера в целом были словно частью Чудова, его душа всегда отдыхала дома. Разбитая дорога, недобрые и озабоченные лица пешеходов, грязные улицы, большое количество нищих – все это то, к чему он привык, что часто встречалось в городах любимой, тем не менее, страны. А сейчас Макс тоскливо провожал взглядом не интересовавшие его пейзажи чистого, созданного как под копирку с одинаковыми улицами и домами, горного Австрийского Рамзау, пока такси медленно продвигалось вперед. Радио тихо о чем-то вещало, водитель пытался что-то говорить по-русски, не узнав, к счастью, своего пассажира - известного биатлониста, и Чудов позволил себе отключиться, поразмышлять о том, что его ждет. Максим не волновался, что, наконец, проведет общую тренировку с основой. Он пересекался со сборниками ранее, в Финляндии и в Тюмени, только тогда Чудов работал по индивидуальному плану вместе с молодежной командой страны. Ребята тепло поприветствовали Макса, и он сам был очень рад вновь встретиться со всеми, кого знал уже много лет. Однако теперь Максиму дали добро на тренировки с основой, что потенциально увеличивало его шансы закрепиться в сборной России, и, соответственно, конкуренция за место в ней тоже возросла, поэтому встретить его могли не так благодушно. Тем не менее, Макс все равно не волновался. Он знал, что старые друзья его поддержат, а мнение остальных его никогда не интересовало. Чудова тревожило скорее другое: а сможет ли он физически вытянуть нагрузки, предлагаемые тренерами основы? Сумеет ли не ударить в грязь лицом перед своими давними и молодыми коллегами? Впрочем, Максим не был бы Чудовым, если бы подобные сомнения его останавливали. Качнув головой, отгоняя ненужные мысли, Макс вернулся к реальности, когда услышал, что таксист задал ему вопрос на вполне сносном русском языке: - А что вам делать в комплексе? Говорят, биатлонисты туда прибудут, только завтра, сейчас там делать нечего. Максим был одет в спортивный костюм «Адидаса», что, видимо, каким-то образом выдало в нем русского, но вовсе не делало его спортсменом автоматически. - А вы интересуетесь биатлоном? – в свою очередь, спросил Чудов без особого интереса. - Не, моя дочурка только любит туда ходить, когда у них сборы там проходят, - ответил водитель в кепке. – И нет, чтобы за своих болеть, болеет за ваших, русских. - И кто у нее любимчик? - Какой-то то ли Чудо, то ли Чудик, не знаю, - пожал плечами он. - Чудов, - машинально поправил его Максим, с облегчением замечая, что их машина уже подъезжает к комплексу. - Вам виднее, - весело усмехнулся таксист, паркуя машину на стоянке. Максим расплатился с ним, вылезая. Водитель помог ему достать сумку из багажника, а также всю его экипировку в чехлах. - А, ну да, вы, видимо, тоже биатлонист, - наконец, сообразил таксист, оценивающе осматривая багаж Макса. Максим не выдержал и, взяв свои вещи, все-таки сказал: - Я и есть Чудов. Таксист хмыкнул, а Макс уже поспешил скрыться, устав от дороги и навязчивого водилы. Собственно говоря, совсем недалеко от комплекса находилась гостиница, поэтому биатлонистов собирали, как правило, именно здесь, чтобы всем вместе дойти до места их временного проживания. Максима уже поджидали тренеры и почти вся сборная, кроме Тимы Лапшина и Алексея Слепова, которые должны были подъехать чуть позже. Чудова одолевали смешанные чувства: с одной стороны, безумно хотелось снова быть с ними со всеми, чтобы ощущать себя нужным команде, самому себе, стране, иметь возможность оправдывать надежды родных, тренеров, фанатов, да и просто не представлялась своя жизнь без биатлона, соревнований и адреналина, Макс не был готов к уходу; а с другой стороны, он успел испытать предательство и не раз, причем именно в биатлонной семье, да что там, после серии неудачных стартов на Чудова обрушилась волна негатива не только со стороны болельщиков, но и в сборной с ним некоторые не общались. Тогда, как совсем недавно его превозносили до небес, разом появилось столько грязи, плевков в душу… Максиму никак не хотелось повторения подобного, сейчас, после травмы и тяжелого восстановления. Однако, подходя к команде все ближе, Чудов облегченно выдохнул, увидев приветливые улыбки на лицах спортсменов. Ваня и вовсе вышел навстречу и крепко обнял Макса, сказав: - Мне тебя очень не хватало. Чудов не ожидал такого признания, но, впрочем, догадывался, что состояние Черезова практически не лучше его, поэтому теперь они оба будут на равных, все не по одному. К тому же, Максим Максимов, начинавший восстановление и тренировки вместе с Максом, досрочно, к несчастью, выбыл из борьбы, и Чудов тоже остался без поддержки. Так что он искренне обнял Ваньку в ответ, осознав, как сильно скучал по нему. Приветливо похлопали Максима по плечу и более сдержанный на эмоции Андрей Маковеев - самый лучший его друг по сборной, а также Антон Шипулин, и Лёша Волков. Пожал руку Максу Женя Устюгов, который вообще был рад, что теперь ему не придется взваливать на свои плечи бремя лидерства: Чудов сам был капитаном и прекрасно понимал его чувства, разом уловив их в одном лишь взгляде Евгения. Помахал рукой Женя Гараничев, скромно улыбнувшись, рядом с ним протянул Максиму ладонь для пожатия Дима Малышко. Самым отстраненным остался Максим Цветков, стоявший в стороне, но до него Чудов и не дошел, быстро поздоровавшись с тренерами и увлекшись беседой с Андрюхой и Ваней, когда все, наконец, двинулись к отелю. Макс почувствовал себя свободно и раскованно рядом с ними, словно года его отсутствия как не бывало. *** Первый день в Австрии был выходным и пролетел незаметно, а потом начались упорные тренировки – боевые будни, и времени на самокопание у Максима осталось мало. Эйфория от привычного вида деятельности, которого он был лишен целый сезон, прошла еще в мае, когда начались первые сборы с молодежкой. Поэтому трудился Чудов как настоящий профессионал, отбросив эмоции и чувства, оставив только сосредоточенность, упорство и желание наверстать упущенное, добиться большего. Да, пока он не блистал результатами, но и не являлся худшим, с объемами нагрузок справлялся полностью, чем был очень доволен. Ребята тоже активно поддерживали Макса и на тренировках, и вечером, за посиделками в свободное время. Конечно, по большей части Чудов находился среди «ветеранов», включая Шипулина с Устюговым, что Максима, кстати, вполне устраивало, однако и молодежь не выказывала ему никаких упреков или претензий. В номере отеля они проживали с Черезовым, с которым им многое нашлось, что обсудить, у них подолгу засиживался и Андрюха. Макс явно ожидал худшего от встречи с командой, чем в итоге выходило, и это окрыляло и мотивировало его сильнее собственных амбиций. Конечно, еще Максима поддерживали родные и любящая и переживающая за него жена, постоянно созванивающаяся с ним, но она была далеко, а сборники – здесь, рядом. Как бы Чудов не хотел признаваться сам себе, но без помощи друзей восстанавливаться приходилось бы тяжелее, все-таки не новичок уже, и многие моменты, в том числе и психологического плана, давались и воспринимались не так легко, как, скажем, в юные годы. Все бы ничего, но оставалась одна проблема, не дающая покоя Максу в первые дни его тренировок с основой. Проблема, которая не то, чтобы мешала, но была чрезмерно навязчивой, преследовавшей его, и являлась одной из тех внешних обстоятельств, с которыми невозможно ничего поделать. Учитывая, что Максим не любил выпускать что-то из-под своего контроля, она по-настоящему выводила его из себя. Пресса. Максим ничего не имел против хороших и правдивых интервью или статей о себе, он смеялся над откровенными выдумками и нелепыми сплетнями. Но ненавидел, когда его донимали одними и теми же стандартными вопросами, беспочвенно обвиняли в чем-то, раздувая из мухи слона, бежали за ним, тыча в лицо микрофоном или блокнотом, когда перед таким своим уходом Чудов уже дал ясно понять, что не в настроении общаться… Один только его приезд в Рамзау спровоцировал столько звонков от журналистов, что Макс устал давать отказы и объяснять, что не готов к содержательному разговору. Во время болезни он был бы рад общению, но разве это хороший повод для рейтинговой статьи?.. *** Впрочем, теперь, будучи на сборе, Максим, разумеется, знал, что межсезонье для биатлонистов не обходится без журналистов, освещающих их трудовые и суровые деньки. Как правило, это были давно знакомые спортсменам репортеры, которым доверяли, и как раз им Чудов обычно не отказывал в паре слов, всегда старался поддерживать с ними диалог, если действительно было, что сказать, и позволяло время. Но продолжали звонить незнакомые газетчики, и это раздражало Максима с каждым днем все больше. - Почему ты так остро реагируешь, Макс? – однажды спросил его Ваня, когда в очередной раз услышал недовольное бормотание Чудова. Они оба отдыхали в номере после обеденной тренировки. Иван лежал с ноутбуком на коленях, а Максим только что вернулся из коридора. - Потому что я знаю, что они обо мне все думают, - бросил Макс, плюхаясь на кровать. – Я не хочу пока ничего комментировать, все слишком нестабильно и неизвестно для меня самого. - У меня тоже все нестабильно, - понимающе кивнул Черезов. – Но мне кажется, нет ничего плохого, если ты поделишься своими ощущениями, тем, что ты испытываешь на данный момент. - Ты всерьез думаешь, что в моем случае это кому-то интересно? – усмехнулся Максим, злясь скорее на весь мир, чем конкретно на Ваню. – Все хотят знать, за какие заслуги мне разрешили провести сбор с вами. Поэтому нет, пока никаких комментариев и заявлений. - Твое молчание тоже может быть расценено неоднозначно. Впрочем, наверное, ты прав, стоит дождаться чего-то определенного, - поддержал его Ваня. – Лишние переживания тебе ни к чему. Как раз на следующий день к ним в отель приехали незнакомые журналисты на интервью к Ивану, просились поговорить и с Максом, он дал категорический отказ. Другие биатлонисты, более лояльные к прессе, советовали Чудову быть проще, но получили от него такой взгляд, что разом перестали подсказывать что-либо Максиму. Макс весь день, в итоге, ходил как на иголках. Пока Ваня давал интервью, он забаррикадировался в номере, чтобы никого не видеть. Все будто нарочно раздражали его, тут и там Максим словно слышал упреки в свой адрес, в каждом вопросе от молодых коллег Чудов искал подвох, во взгляде – враждебность. Ему казалось, что они издеваются своим вроде бы обыденным «как дела?». Настроение было ни к черту. Максимом медленно овладевала паника. Сидеть в номере ему все же надоело, нечастый выходной как-никак. Все еще пребывая не в лучшем настроении, Макс решил спуститься перекусить чего-нибудь, разумеется, не выходя из отеля. По пути ему встретился Женька Устюгов, которого Чудов сегодня еще не видел. Максим хотел, было, его обойти, чтобы не сорваться еще и на нем, но Евгений, пребывавший в веселом расположении духа, сам подошел к Чудову и хлопнул по плечу. - Что такой хмурый, Макс? - Джон, я расстроен, - отмахнулся Максим, вывернувшись и собираясь уйти. - Ясно все с тобой. Вокруг одни враги, - с преувеличенной мрачностью заметил Устюгов. – Давай, признавайся, что стряслось? Чудов вздохнул. Как ни странно, но ему уже не хотелось злиться и кричать на Женьку. - Да ничего, - буркнул Макс. Устюгов посерьезнел. - Не обращай ни на что внимания. От меня тоже многого ждали и требовали, я еще на форумах о себе читал нелестные слова, дурак… - Да я знаю и про тебя, Жека, - сказал Максим. – Не получается у меня не обращать внимания. - Тебе надо проветрить голову. А пошли с нами в футбол? – бодро предложил Женя. - Там на улице эти журналюги, - поморщился Макс. - Да ты боишься! – поддел его Устюгов. - С чего ты взял? – набычился Максим. – Я никого не боюсь! – уверенно заявил Чудов. - Где играем? От мрачного настроя Чудова не осталось и следа. Он, хитро улыбаясь, бодрым шагом опередил Устюгова и легко выбрался из отеля, позабыв обо всех своих паранойях. Таким Максим и был: из резкого и грубого мог неожиданно превратиться в доброго и готового помочь; из мрачного и нелюдимого – в веселого, компанейского и самого общительного человека. Откуда-то из-за угла вывернули болтающие Антоха с Димой. - Срочно несите мяч, пошли в футбол играть, - сказал Устюгов Шипулину. - А что за спешка? – удивился Антон. - Макс к нам вернулся, - довольно проговорил Женя, кивая в сторону удаляющегося по коридору Чудова. Шипулин сначала не понял смысла фразы, но тут Максим остановился и развернулся, прокричав: - Чего встали, мы идем играть или нет? Учтите, выходной заканчивается, а мы так и киснем в отеле! Впору было удивляться Диме Малышко, который не привык к задорно-приказному тону Чудова, а Антоха и Джон с улыбками переглянулись и помчались за мячом. Максим Чудов действительно вернулся.