Дурной характер

Еее, в этот раз глава от имени меня! И, да, пожалуйста, прочитайте описание под главной. Это очень важно. Читаем, наслаждаемся: 3 POV Автор Вы когда-нибудь задумывались о том, что же такое настоящая тишина? Я не имею ввиду тот звенящий вакуум, в который вы попадаете, когда задумываетесь. Нет. Определенно, нет. Я просто хочу спросить, что для вас значит тишина? Оторвитесь сейчас от текста и посмотрите перед собой. Вдумайтесь. Для матерей привычная тишина — это плач маленького дитя в кроватке. Для подростков — это громкая музыка в наушниках или клацающий звук ударов пальцев о клавиатуру ноутбука, чириканье птиц для любителей прогулок в лесу или шум воды у побережья океана для начинающих серфингистов, рычание мотора грузовика для водителей огромных фур или детский смех и глупые споры малышей для молоденьких учительниц младших классов. Кто-то будет утверждать, что я несу бред. Тишина — это и есть тишина. Отсутствие шума, тихая обстановка. А вот и нет. Эта интересная аномалия для всех разная. Что провоцирует вас на вхождение в полную задумчивость? Вы не сможете погрузиться в свои размышления при громкой оглушающей рок музыке, если вы всю жизнь слушали одну лишь классику. Другой пример. Девушка не сможет спокойно гулять по лесу, думая о своем, если рядом громко плачет потерявшийся ребенок. Интересно, неправда ли? А что значит тишина для блондинистого парня, что сейчас яростно кричит на длинноногую шатенку, бегающую по его комнате в одном белье, стараясь как можно быстрее собрать все свои вещи и убраться прочь? Возможно, это оглушающая клубная музыка, которую он часто слышит в подобных заведениях. Ну или громкие стоны красивых дам, в волосы которых он впутывает свои пальцы, одновременно целуя в шею. Именно так может подумать любой человек, завидевший Джейса Вейланда за несколько метров. Но порой внешность обманчива. Как бы это не было странно, для него привычным является яркий звук соприкосновения клинков в бою, разрезания плоти кинжалом и… мелодия Бетховина, которую он так любит наигрывать после длинных изнурительных дней Сумеречного охотника. Все еще странно, да? … — Вон! — кричал Джейс, указывая, непонятно откуда взявшейся в его постели, девушке на дверь. Его золотые глаза метали молнии, будто во всем была виновна только она, хотя это было далеко не так. — А вчера ты был более мягок ко мне, — под стать парню кричала брюнетка, все еще собирая по комнате свои вещи, — «Да, Мирри!», «Еще, Мирри!», «Хорошая девочка, Мирри!» — передразнивала она его, махая руками, — И вот так всегда! Джейс, да, что с тобой? Мы еще только месяц встречаемся, а ты уже ведешь себя, как поехавший! Кричишь на меня, брызжешь слюной, хотя сам вчера позвонил мне и назначил встречу!- пыталась ввести чувство совести в парня, девушка сильно топнула ногой, что разозлило Джейса еще больше. — Ты что не слышишь моих слов? — открывая дверь Миранде, сквозь зубы процедил блондин, уже буквально выталкивая, практически не сопротивлявшуюся, девушку из своей обитель. — Уходи! И не волнуйся, я больше никогда не позвоню! Дверь громко захлопнулась второй раз за это беспокойное ранее утро. Парень медленно лег на кровать, закинув ноги на деревянную спинку. Спать не хотелось. Хотелось умереть… Ну с Джейсом, кажется, все понятно. Его идеальная тишина — это музыка, по большей части. Именно, наигрывая спокойные мелодии знаменитых композиторов, парень мог погрузиться в полное беспамятство. Но какая тишина идеальна для белокурого парня, нежно обнимающего сестру, с упоением смотря на нее своими зелеными словно, два огромных изумруда, глазами? Он определенно занимается каким-либо спортом, на что указывают сильные накаченные плечи и ноги молодого человека. Возможно, он тоже любимец противоположного пола. Конечно, как же таковым не быть с такими ровными чертами лица и грациозной походкой? Наверняка он любит улыбаться. Те две маленькие морщинки, что залегли под его глазами выдают его суровость с головой. Но помните: никогда не судите человека по обложке. Ведь, несмотря на широкие плечи, спортом он не занимался. Лишь редкие тренировки помогали держать себя в форме, а остальное же результат кропотливой работы: убийствам демонов. Да, он определенно не был обделен женским вниманием, однако на протяжении долгих лет он искал одну единственную девушку способную заменить всех предыдущих одним взмахом ресниц. Даже присутствие морщинок являлось ложным показателем его сущности. Несмотря на маленькие впадины под глазами, блондин чаще любил хмурится. Его слабостью был голос сестры. Тот нежный мелодичный звук вылетающий из ее губ, казался Джону самым прекрасным звуком в мире. Парень был готов часами слушать, но не слышать щебет дорогой сестрицы, погружаясь в собственные мысли с головой. Вот, что такое тишина для этого человека. Ее смех, что вырывал Джонатана из раздумий, всегда был легок и прекрасен и тогда толкая парня в плечо, девушка возмущаясь говорила, что он опять ее не слушал и как всегда витал в облаках. А он лишь обнимал ее и благодарил Разиеля за это рыжеволосое чудо, что он преподнес ему в качестве лучшего друга, советника и сестры. Именно в такие моменты юный Моргенштерн улыбался самой чистой улыбкой, предназначенной только своей сестре. … — Они предложили мне уехать с ними. — тихо произнесла Кларисса, пряча нос на груди, лежащего рядом брата. Его тепло согревало всегда холодные руки девушки, а их разговоры прозрачной дымкой ложились на ее сознание, заставляя ее тело расслабляться все больше, и больше. — Кто «они»? — чуть приподняв бровь, но не открывая глаз переспросил Джонатан, хотя он и сам знал кто и куда пригласил его сестру. За последний час девушка поведала брату все события, что произошли во время его отсутствия, не опуская деталей их отношений с Джейсом и Марком. Все поцелуи, домогательства, случайные взгляды… измена, если это вообще возможно таковым назвать. Джон должен был знать все, чтобы одобрить ее, не совсем хорошую для брата, идею. — «Орудия смерти». Ну, Дэвид Браун - продюсер группы, в частности. — приподнявшись на локтях ответила Клэр. Большой брат с неохотой открыл глаза, недовольным взглядом оглядывая сестру. — К чему ты клонишь, рыжая? — несомненно, вопрос с подвохом. Блондин прекрасно знал, чего добивалась Клэри. Повисло недолгое молчание. — Я хочу поехать в турне вместе с ними. — на одном дыхании произнесла Клэр, заглядывая в глаза Джона. С минуту он молчал, а затем резко вскочил, присел на край кровати, складывая локти на коленях и упирая кулаки в подбородок. — Это… Это неожиданно. — слегка ошарашенно произнес Джонатан, нахмуривая брови и сжимая губы в тонкую линию. Один Разиель знает, что может случится с неопытной девчушкой в мировом турне. Большой брат не на шутку испугался. — А как же я? — слегка осипшим голосом спросил он, поворачиваясь к сидячей на кровати рыжеволосой. — Как же Иззи и Алек? — пауза, — Как же Джейс?.. — Джонни… — прошептала Моргенштерн, прикрывая глаза и надевая на себя грустную усталую улыбку. Ведь они это уже обсуждали. — Если это все из-за этого ублюдка, ты только скажи! — яростно начал Джон, — Он больше никогда не подойдет к тебе! Я ему… — Эй, эй, Джонни… — взяв в руки лицо брата, Клэри приблизилась к нему практически касаясь носом носа. — Ты же знаешь, — слегка весело улыбнулась она. — мне просто нужно переболеть Джейсом. Мне нужно переждать пик обострения чувств к нему, чтобы как только я вернулась обратно любви не было, понимаешь? — ее пальцы вплелись в волосы блондина нежно массируя кожу затылка. — Это не на долго, братик, честно. Проведу пару месяцев с ними не больше! Мы будем часто созваниваться, переписываться. Возможно меня даже будут показывать по телевизору. За мной будет присматривать Саймон. Питаться я буду хорошо. Я… — Ладно. — выдохнул Моргенштерн, не скрывая своей грусти. Большой брат все понял. — Ладно. Ты можешь поехать. — так же тихо продолжил он, не смея отстраниться от сестры хоть на миллиметр. — Но только с условием. Ты приедешь оттуда моей доброй сестренкой, а не зазнавшейся популярностью секс-дивой. — Я всегда буду твоей сестренкой. — радостно улыбнулась Клэр, притягивая Джонатана для крепких семейных объятий. Теперь все будет хорошо… Внешний вид не всегда бывает отражением души. Однако эта девушка легко опровергает этот факт. Длинные каблуки, модные вещи, прибранные в разнообразные прически волосы, ухоженные ноготки, идеальный макияж, яркие губы, горящие глаза — все это указывает на икону моды — Изабель Лайтвуд. Эта девушка — открытая книга. В ней не нужно искать подвохов, чтобы определить ее характер и темперамент. Яркие губы и ямочки у щек указывают на то, что она дарит много улыбок. Красивые подведенные глаза твердят о ее заигрывающем характере. Неповторимые черты лица отражают оригинальность девушки. Тело не имеет ничего, что указывало бы на опасную работу. Разве, что пару шрамов, оставленных после нескольких неудачных охот. Ну и за исключением великолепных рун, выведенных по всему телу Изабель. То что она такая открытая вовсе не означает, что она уязвимая. При всей своей учтивости, она понимающая и, что не мало важно, ужасно хитрая. Она уникальна. Что же для нее тишина? Ответ чрезвычайно прост: для нее, попасть в вакуумное состояние мозга элементарно. Ей привычно слушать и пение птиц из окна Института, и щелчок захлопывающейся кассы в магазине одежды, и завистливые перешептывания за спиной, недовольный ропот братьев, ждущих ее битый час, смех новых девушек Джейса из его комнаты, перепалки братьев, не поделивших новый кинжал, шелест страниц библиотеки, и еще многое, многое, многое. Изабель проста по своему характеру, но неповторима по внутреннему миру, что рвется из ее груди новым вихрем, сметая все на своем пути. …Стоя посреди коридора родного Института, Иззи честно не понимала откуда в этом огромном помещении столько коробок с конфетами. Протянув руку к ближайшей таре, брюнетка легким взмахом руки открыла ее и не отрывая ошалевших глаз от «беспорядка», начала медленно жевать кокосовую конфетку. Кругом, буквально везде, стояли и лежали друг на друге коробки разного размера, длинны, формы и цвета. — Иззи, что ты творишь? — спросил Джейс, увидев сестру с откусанной конфетой. Его руки были заняты теми же коробками, на которые так удивленно уставилась Из, — Это же не для тебя! — возмутился он, медленно подходя к ней, оставляя груз у входа в комнату рыжеволосой и моментально, отбирая лакомство. — А для кого? — наигранно удивленно спросила девушка, тут же сменяя эмоции, зло хмурясь, и отнимая шоколад. — Для Клэри, которой ты так постыдно изменил? — Но между нами с Клэри ничего же небы… — начал Джейс, которого перебила озлобленная брюнетка. — Ничего не было? С Клэри? Ты сам то в это веришь? — качая головой, устало ответила Изабель. Она медленно отложила сладости на, образовавшуюся рядом кучу коробок, и сочувственно взглянула на парня, опустившего голову. — Между вами пылает влюбленность. — прошептала она, немного улыбаясь, — Взглянув на вас, я решила признаться в чувствах Джонатану, потому что увидела какой может быть любовь. — Шепот девушки был вкрадчив и одухотворен, пробирая своим тембром до мурашек. Джейс прекрасно понимал, о чем говорит сестра и признавал свое поражение. — Ты идиот, Джейс. — тихий нервный смех девичьего голоса не казался легким. — Если ты думал, что ее можно задобрить сладостями, то ты глубоко ошибался. Ей не нужны конфеты, которые она так сильно любит. Ничто не заменит слов, сказанных от чистого сердца. — блондин поднял глаза на девушку, что гордо выпрямила спину, смотря на него в высока. — Ты потерял ее. И в этот раз думаю навсегда. Взгляд непонимающих золотых глаз столкнулся со спокойным морем карих. Брови парня сами собой сдвинулись к переносице, делая взгляд еще более жестким. Вейланд ничего не понимал. Изабель же знала все, не желая ведать парню секреты подруги. — Она уехала, Джейс.- пересилив себя, ответила Лайтвуд. — Она уехала с «Орудиями». Спустя уже секунду блондин яростно скидывал коробки со сладостями на бетонный пол, словно ужаленный, несясь по тем же коридорам Института, на встречу осеннему Нью-Йорку. Он должен был ее остановить.

***

Кларисса Моргенштерн — потомок одной из самых знаменитых и сильных семей нефилимов, сейчас бежала. Она убегала от всего: от чувств, от отношений, от сочувственных взглядов и серьезных разговоров. Она не хотела всего это. Она это уже проходила. Проходила не так давно, но так же сильно. И сейчас, стоя на подъездной станции к частному самолету знаменитой рок группы, она это понимала. Клэри понимала, что совершала ошибку, уезжая и оставляя все как есть, но девушка просто больше не могла. Она устала. Устала быть сильной и независимой, красивой и устрашающей, устала верить, в то что все будет хорошо. Ведь устать может каждый, верно? Даже великие имеют право на передышку. — Что же такое тишина? — голос прозвучал тихо, но властно прямо за спиной рыжеволосой. Откинув распущенные волосы на правое плечо и положив руку на пояс осеннего плаща, за которым был спрятан клинок, Клэри повернулась к парню, что стоял в пяти метрах от нее в одной футболке и домашних штанах, опираясь на железный столб. Взгляд его грустных золотых глаз был устремлен на размеченный белой краской асфальт, что находился под ногами девушки. Слегка хмурясь, Моргенштерн убрала руку с пояса. — Зачем ты здесь? — голос был мягок и податлив. — Ты когда-нибудь задумывалась о том, что тишина — это необыкновенное чувство покоя? — проигнорировав вопрос рыжей, сказал Джейс, с восхищением, смотря на голубо-зеленые омуты глаз девушки. — Эту аномалию поймать не так просто. Она будто специально выскальзывает именно тогда, когда ты в ней так сильно нуждаешься. — он смотрел не нее, но и сквозь нее одновременно утопая в своих мыслях. — Я всегда думал, что моя слабость это семья. Была, есть и будет. — голос становился тише и тише, переходя в едва различимый, от шума самолетов, шепот, — Но я ошибался. — Джейс медленно прикусил розовую губу, подходя к Клариссе и не разрывая зрительного контакта. — Моя слабость это чувства к людям, что дороги мне. — выдержанные паузы не нагнетали обстановку, а лишь расставляли все на нужные места. — И можешь не сомневаться — ты вызываешь самые сильные чувства из всех. — девушка было открыла рот, чтобы что-то сказать, но ее молниеносно перебили взмахом руки. — Ведь именно с тобой я могу провалиться в ту спасительную тишину, что помогает расставить мысли по полочкам. — Вейланд, оказавшийся уже вплотную к девушке, взял ее руки в свои, согревая ладони нескончаемым теплом, — Клэри, я клянусь, я не хотел делать этого. Не хотел спать с ней, не хотел… — голос стал настойчивее и властнее, — Я знаю, ты никогда не сможешь простить меня, но… — Джейс, — прошептала она, нежно вытаскивая руки из цепкого касания и заправляя непослушную золотую завитушку за ухо блондина. Один Разиель знал, как ей было больно, — Прощение — это не то, что ты даешь людям, обидевшим тебя. Прощение — это то, что ты даришь сам себе. — улыбка Моргенштерн была самой светлой и нежной из всех, что она ему посвящала, хоть в душе рыжая кричала, билась в истерике, ломая все на своем пути. Она хотела остаться. — И пока ты сам себя не простишь, я тебя увы, простить не смогу. Глаза сами собой наполнились слезами, от понимания того, что Клэри совершенно права. Впрочем, неужели могло быть по-другому? Эта девушка всегда остается честной. — Клэри… — прошептал он, осознавая ее правоту. Сигнал подъезжающего автобуса заставил Джонатана резко опустить глаза, из которых на щеки невольно покатилась накопившаяся влага. Щеки окатило горячими каплями. Рыжая подняла его лицо к своему и заглянула в необыкновенные глаза. Они не были красными и блестящими от воды. Ничто не выдавало тот факт, что на щеках у парня выступила мокрота. Эти слезы не были признаком слабости. Они были признаком силы духа и умения отпускать. Этими влажными дорожками можно было гордиться. Нежно вытерев каждую щеку большим пальцем, Клэри натянуто улыбнулась, дружески обнимая парня. Ей было больно, как никогда. — Мне пора, Джейс. — отстранившись, сказала она, — Но я обещаю, мы скоро увидимся.- та же улыбка наплыла и на лицо блондина, что отступил от девушки на шаг. Это было тяжело для них обоих, ведь она сдерживалась как могла. — И помни: ты очень хороший и я не держу на тебя зла, но и остаться пока не могу. — развернувшись Клэри вбежала в небольшую машину и остановившись на ступеньках, насильно подняла уголки губ — До свиданья, Джонатан. — До свиданья, Клэр.- прошептал он в пустоту, шумной платформы, медленно наполнявшейся людьми, что не замечали парня с самой грустной улыбкой на лице из всех. С того вечера для него тишиной стал ропот прохожих и шум начинавшейся грозы. Для нее же, тишиной оказался шумный аэропорт и слова, что будут сниться ей еще несколько месяцев подряд в кошмарах.