Дурной характер

Pov Клэри. Я помню. Помню тот день, когда их не стало. Помню все до мельчайших подробностей. Все. Тепло. Утро в Идрисе, как всегда теплое, несмотря на то, что сейчас начало осени. Я чувствую, как на моей коже и волосах играют лучи раннего солнца. Около семи утра, наверное. На лицо наплывает неожиданная, даже для меня самой, улыбка. Честно говоря, я больше люблю дождь. Всегда больше его любила. О, эти успокаивающие и убаюкивающие постукивания тяжелых капель воды о подоконник. Это божественно. Ну, по крайней мере, намного божественнее раннего утреннего солнца, светящего прямо в лицо. Хотя в этом есть и свои плюсы. Например, не нужно устанавливать будильник потому, что с первыми лучами солнца твое лицо озаряется светом, больше не дававшим спать. С огромным трудом, разрываю веки и внимательно смотрю на свой огромный туалетный столик. На нем стоит прекрасный букет свежих луговых ромашек. Конечно же я знаю, что этот букет мне принес Джонатан. Джонатан. Мой любимый братик. С самого детства мы с ним не разлей вода. Помню много случаев, связывающих нас воедино. Он врал отцу, чтобы тот не наказывал меня, кормил меня с ложки, когда я болела, прижимал мое маленькое и хрупкое тельце к себе, когда мне ночью снились кошмары и каждое воскресенье приносил мне свежие цветы. Мы парабатаи с четырнадцати лет, и за все это время я ни разу не усомнилась в том, что он любит меня и не жалеет о том, что мы стали парабатаи. Конечно, я тоже люблю его. Он - мой брат, напарник и самое главное - лучший друг. Вот секунду назад я нежилась в постели, не желая вставать, а сейчас уже рванула к столику, с жадностью вдыхая идеальный запах ромашек. Спустя несколько минут я плетусь в ванную, чтобы привести себя в порядок. Глядя на себя в зеркало, вспоминаю старую поговорку нефилимов: «Для некоторых женщин секреты красоты, так и остаются секретами.» Кажется, это про меня. Я никогда не считала себя красивой. Конечно, все знакомые говорили, что я просто красавица, но я понимала, что они делают это только из-за того, к какому роду я отношусь. Не считаю себя красивой. Я уродина. Волосы ужасно непослушной копной лежат на плече, огромные синяки под глазами из-за ночных охот на демонов и эта безумно бледная кожа. Брр… Кто такую вообще полюбит? После холодного душа, отгоняющего плохие мысли, мне пришлось начать одеваться. Не то чтобы я любила ходить по дому голой, просто из-за безумно хорошей погоды у меня ухудшилось настроение. Странно, неправда ли? Одевшись в милое зеленое платье цвета травы, встав на десяти сантиметровые каблуки аналогичного цвета, сделав два высоких хвостика и немного подкрасившись, я вышла из комнаты. Спросите, почему я одела именно платье? Не знаю. Просто с детства родители приучили нас с братом выглядеть с иголочки, что порой меня радует. А брюкам можно попылиться в шкафу и до следующей ночной охоты с Джонатаном. - Доброе утро, детка, - с огромной улыбкой приветствовала меня мама. Как она вообще оказалась в такую рань на ногах? Она беременна, кстати. Обычно Джослин дрыхнет до обеда, в связи с ее положением, но сейчас, одетая в тугие джинсы и рубашку, она стояла у плиты, готовя, по запаху - оладушки. — Доброе, - если честно, я ожидала, что на кухне никого не будет, чтобы быстро поесть и на весь день укрыться в библиотеке с новым изданием Кодекса Нефилима. Конечно, в нем ничего не изменилось, но что-то хоть читать надо было, -Эй! — прохрипела я, - Сегодня же моя очередь готовить завтрак. Я давно хотела попробовать тот рецепт… Ты же знаешь! - Конечно знаю, милая, - улыбнулась Джослин, - Но твой рецепт может подождать до завтра, а мой кулинарный дух может выветриться за несколько часов. Приготовишь его завтра, хорошо? К тому же, у тебя сегодня тренировка. Балетная комната, помнишь? Я кивнула. Ну, правильно, как я могу перечить недавно забеременевшей матери. Ее срок еле-еле дотягивал до месяца от зачатия. Усевшись за длинный стул, ожидая завтрака, я погрузилась в свои мысли и не заметила, как Джонатан подкрался сзади и одним рывком начал меня щекотать. — Ай, ай, ахахах! Перестань! — я извивалась в его руках, словно червяк на сковороде, - Хватит, хватит, хватит! Ахахахах, - когда мое терпение было на исходе, а физические силы твердили «да хватит меня щекотать», я умудрилась ухватиться за одну из рук брата. Я потянула ее на себя и укусила. Не сильно, конечно, но укусила. - Ааай! Рыжий, ты чего! — Я отпустила его руки, а он одновременно перестал меня щекотать. На мое лицо легла улыбка. Невероятная улыбка. Я и сама это чувствовала. От меня так и излучало позитивом. - Нечего меня щекотать! — поставила ультиматум. И тут же я поняла, как сильно мне хочется его обнять. Да, да я не видела его около двенадцати часов, но все равно успела соскучиться. Подлетев к нему за долю секунды, мне удалось погрузиться в его теплые и нежные объятия. — Доброе утро, - прошептала я и подняла не него глаза, - Спасибо за цветы. Они, как всегда, потрясающие. На лицо Джонатана наплыла беззаботная улыбка. - Доброе. Я знал, что тебе понравится, рыжик, - так же шепотом ответил мне брат, подарив теплый поцелуй в макушку. Из моих раздумьев меня вырвала мама, которая громким маршовым криком произнесла: - Джонатан и Кларисса Моргенштерны! Хватит стоять на месте, садитесь за стол завтракать. Приказ выполнять мгновенно и беспрекословно. Что встали? Шагом Марш! Демонстративно мы с братом оторвались друг от друга, встав на идеально далекое расстояние между нами. Руки были опущены по швам, ни одна эмоция не вырывалась из этого каменного выражения лица. С той же демонстративной наигранной злостью я и Джонатан начали двигаться к столу, как солдаты. До него было всего несколько метров, но даже за это короткое время я успела прокричать: - Левой! Левой! Раз, два, три… Как только я и Джон приблизились в столу, мама жестом показала «Вольно», и мы со звенящем в ушах смехом уселись за обеденный стол. - Клэри, позови отца. Даже если он спит, разбуди и приведи его сюда. У нас семейный завтрак, вообще- то. У тебя десять минут, — сказала Джослин, легко хлопнув меня по мягкому месту. Я очень люблю ее этот тон. Как будто она - военный генерал, а мы с братом в подчинении. Обожаю. Поднявшись в родительскую комнату, я была поражена тем фактом, что мой отец все еще спал. Его лицо во сне, кажется, было еще более безмятежнее чем, в жизни. Его белокурые, местами седые волосы, были разбросаны по подушке, глаза закрыты, лицо максимально расслабленно. Я много раз будила отца, и каждый раз засматривалась на его прекрасное лицо. Он мой идеал. Самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела. Джонатан похож на него, поэтому он так же красив и питает любовь всех девчонок. Жаль я на него не похожа. Я похожа на маму, но все равно она красивее меня. Все мои близкие красивые, как те люди с глянцевых обложек знаменитых журналов. Тогда в кого я такая уродина уродилась?! Из моих раздумай меня вывел едва заметный стон Валентина. Он просыпался. - Папочка, - прошептала, присев на краешек кровати, - Папочка, вставай, - легко поцеловав отца в лоб, я заметила, что он начал просыпаться. Валентин открыл глаза. На секунду я подумала, что что-то случилось, потому что в глазах отца нарисовались нотки беспокойства, но уже через секунду мужчина прикрыл глаза и улыбнулся. — Дорогая, доброе утро, - хрипло произнес отец, - У нас семейный завтрак, я так понимаю. И так же я предполагаю, что твоя мать сейчас в гневе от того, что меня с вами нет. Я мимолетно кивнула. Встав с родительской кровати, я обернулась к отцу и произнесла: - У тебя есть пять минут, чтобы спуститься вниз. В противном случае мама тебя изобьет. На лице отца появилась улыбка, и он кивнул. Я вышла из комнаты и направилась на кухню. К счастью, завтрак прошел, как всегда. Весело, вкусно и немного претенциозно. Ну в основном претенциозностью блистал Джонатан, который рьяно рассказывал семье о его новой подружке. Джослин даже сделала наш семейный снимок за завтраком и отдала его мне. Под конец завтрака отец сказал: - Ты не перестаешь удивлять меня, сын мой. Какая это девушка за месяц? - Пятая, отец, - усмехнулась я. Думаю, в обычной семье нефилимов за такое наглое встревание в разговор, мне бы дали подзатыльник или одарили бы гневными взглядами. Но наша семья была не такая. Мы все были открыты друг с другом. Не было практически ничего, что мы бы скрывали от семьи. Поэтому, когда я ляпнула настоящее число девушек отцу, он лишь вопросительно поднял бровь с неимоверно гордой ухмылкой на лице. - Ну ты даешь, сын! — смеясь, все члены нашей семьи начали вставать из-за стола. - Папа, — начала я, — Есть ли на сегодня какая-нибудь работа? Может логово демонов? Вампиров? Ты же знаешь, я весьма трудолюбива. Валентин отрицательно качал головой. - Нет, милая. Вы с братом заслужили отдых. А вот нас с Джослин нужно отправляться в зал заседаний Идриса. Да, дорогая? Мама покачала головой. И тут мое сердце пустило холодный импульс. Я почувствовала, как защемило душу. Я поняла, что ангельская кровь внутри меня подсказывает, что что-то должно случиться. Но я даже в страшных мечтах не могла представить, что именно. Это заставило меня сказать матери чуть нервозным тоном: -Мам! Вы можете не ходить? В зал заседаний. Пожалуйста! -Нет, Клэри, это важно! — строго сказала Джослин. Она знала, что в подобных ситуациях у дочери обостряется ее дар, но до конца не хотела верить в то, что что-то может случиться, - Все будет в порядке! — она взяла дочь за руку и обняла, - Ничто в мире нас не разлучит,- разжав ладони, Джослин отступила от дочери и мгновенно нырнула в пальто, бережно подставленное ее мужем. Секунда, и родители вышли из поместья. Сердце сжалось в маленький кулечек. Что-то должно случиться… Случилось… Весь вечер я провела, будто на иголках. Джонатан, кажется, улавливал мое состояние и по этому решил поддаться моему примеру. Он сел в кресло, листая страницы книги по латыни, которую уже давно проштудировал. Тем же занималась и я. Примерно на два часа я ушла из библиотеки, потому что обещала матери позаниматься балетом сегодня. Стук в дверь. Мы с братом переглядываемся, за долю секунды синхронно поднимаемся и, сломя голову, бежим через весь дом к входной двери. Я ожидаю увидеть маму и папу, но вместо этого на пороге стоит молодая, лет двадцати пяти, сумеречная охотница. Она, вся в крови и пепле, захлебывается от слез. Меня бросает в дрожь. Что-то случилось… Я не знаю, как начать разговор с ней, но единственный вопрос который стоит у меня в голове это... - Где они? — спрашиваю я. Девушка еще больше начинает рыдать. Немного успокоившись, она отвечает: — Простите, мисс Моргенштерн. Простите. Нападение. Пожар. Они… Они… мертвы. Я чувствую, как голова начинает кружиться, тело обретает свойство обмякать. Я падаю в обморок. Последнее, что помню перед тем, как полностью погрузиться во тьму это стон Джонатана и его теплые и сильные объятия. Я больше никогда не видела своих родителей. Этот день вошел в календарь самых страшных дней в моей жизни.