Подвал

Рома с ребенком на руках сидел на веранде – мальчики уплетали сырники с земляничным вареньем. - Ром, откуда? Измайлова проснулась полчаса назад и, пытаясь прийти в себя под душем, лихорадочно соображала, что придумать на завтрак. Готовить она не могла и не любила, но, если раньше все взрослые в доме как-то с этим мирились, то теперь появился малыш, которого одними бутербродами не покормишь. Да, еще и не слишком дееспособная Зимина прибавляла к общей удручающе-голодной картине. - Ленусь, я встал рано утром, сходил в деревню, договорился там с бабушкой. Она нам готовить будет. Уж лучше заплатить, чем всем мучиться. Я ж знаю, что повар из тебя хреновый. - Рома! Савицкий со страхом глянул на малыша, который так был занят мультиком на телефоне, что плохого слова, конечно, не услышал. - Лен, давай садись, пока чай горячий. Вот и Ткач вижу спускается. А Ира… идет? - Стучала, не открывает. К обеду, наверное, спустится. Или к ужину. Рома вздохнул, взглянув на осунувшегося Ткачева, который вяло гонял вилкой по тарелке ягоду земляники, и разговора, казалось, не слышал. – Блин, отдохнули называется… - Нечего было этого урода в дом тащить, - выпалила Лена, забирая к себе на руки ребенка. - Во-первых, не ругайся при ребенке. Во-вторых, не начинай по которому кругу! Это продолжалось уже третьи сутки. В тот самый вечер, как только ушел Глухарев, Ирина и Паша о чем-то коротко поговорили на лестнице, после чего Паша схватил из машины бутылку водки, сигареты и на целую ночь ушел в самый дальний угол сада. Зимина с тех пор полностью замкнулась в себе, мало разговаривала, долго сидела на веранде, закутавшись в плед и с закрытыми глазами, или часами спала у себя в комнате. Ткачев тоже молча и упорно продолжал пить. Так все и отдыхали... - ….! – Измайлова уже нисколько не думая о ребенке, запихнула сына обратно на руки Роме и решительно направилась в дом. – Сил уже никаких нет это терпеть! Зимина сидя на кровати с каменным лицом выслушала долгую и эмоциональную речь подруги. - Лен, теперь ты послушай меня и давай больше не возвращаться к этой теме. Я что-то с этой поездкой дурацкой слабину какую-то дала. Но Глухарев очень вовремя и неспроста появился. Я хотела забыть о прошлом, а это невозможно, Лен. Все эти люди из прошлого…все эти мертвые люди из прошлого…каждый раз… с каждым из них умирала и частица меня. Даже вот Антошин, действительно… Был Диня и нет его… так просто… И этих мертвых людей из прошлого так много, что и я сама уже почти мертвая. Я не хочу портить жизнь Паше. Я… никакая. Я его старше. Я… хочу, чтобы он ушел, как можно раньше… Помогите мне с Ромой в этом, пожалуйста. Ирина перевела взгляд на Измайлову и Лена готова была поклясться, что увидела там почти мольбу. - Ир, ты как себе это представляешь? Нам его прогнать, убить, связать? Ир, ты что несешь вообще?! Ир, ты два раза с Пашей из такого дерьма выбиралась. И он все время был рядом. Для тебя это совсем ничего не значит, да? Измайлова неожиданно для себя завелась не на шутку – так всегда было, когда ситуация ставила ее в тупик. Она сразу же пожалела о своих словах – Ирина вся сжалась и резко побледнела – но остановиться не могла. - Ир, иногда нужно уметь…нужно хотя бы постараться… нужно попытаться увидеть чуть дальше своей собственной боли…, - выпалила, не глядя в глаза, и выскочила за дверь. Рома за столом сидел уже один и озадаченно смотрел на еще не погасший экран мобильника. - Зотов звонил. Короче, Карпов пропал… После такой неожиданной встречи с прошлым Сергей вернулся на дачу, нашел в бардачке пачку сигарет и закурил, особо не чувствуя ни вкуса, ни горечи от вдыхаемого дыма. Визуально он был спокоен, а внутри всего трясло от ужасных новостей. Антошина больше нет. Дэн погиб. А Зимина так спокойно об этом говорила! Как она вообще могла так равнодушно говорить о том, что было... Она не имела права, потому что вместе было прожито слишком много, чтобы просто вот так забыть. Глухарев сделал еще одну затяжку, решив про себя, что уедет завтра утром пораньше. Наврет что-нибудь жене... Или, если сложится, то прямо сегодня ночью. Тянуть дальше нельзя. Незачем. Глухарев всегда считал себя вполне неплохим человеком. У него все было как у всех. Семья - с нормальной любящей матерью, подружки, увивающиеся толпами еще со старших классов, друзья - пусть и непостоянные, квартира в Москве, машина, не последней модели, но в принципе неплохая, была и цель - надеть погоны и стать следователем. А уже после того, как Глухарев С.В. стал следователем ОВД Пятницкий, появились совсем другие желания. Заработать побольше денег, хорошо отдохнуть вечером после работы, встретиться с красивой женщиной и приятно провести с ней время... Но все всегда получалось немного не так. Деньги, конечно, были, но далеко не такие же, какие греб лопатой Карпов. Отдых случался, но после него непременно оставалось горечь и чувство неправильности происходящего. От свиданий с Ирой, помимо приятной физической разрядки - слегка уязвленное мужское самолюбие. Глухарев всегда считал, что он - хороший друг, сын, брат, коллега. Но после того, как он узнал о гибели Дэна, вся его любовно сложенная мозаика представлений о том, что он считал правильным и верным, рухнула напрочь. И в Ире он, оказывается, ошибался. Сейчас, на соседской даче, она была собой, настоящей - зажравшейся лицемерной сукой, заигравшейся во власть и успех. Она никак не смела говорить о том, что он зажрался, закрутился, слишком увлекся собственной жизнью, чтобы вспомнить про Антошина. Да, у него теперь семья, красавица-жена, теплое хлебное место, но что он мог сделать, если Дэн не брал трубку? Примчаться к нему домой или в отдел? Начать обзванивать общих знакомых? Ерунда полнейшая. Сергей тут же попытался задавить чувство вины злостью, агрессией и даже ненавистью - во всем был виноват Стас. И никто другой. Это не он, Глухарев, оказался виновен в его смерти. Не он пытался заработать все деньги мира, подставляя всех налево и направо.И Карпов же первым сунулся, когда у Дениса реально были проблемы, он, Глухарев, просто не успел. "Просто не успел..." - дурацкая мысль мелькнула, заставив горло сжаться в мучительном спазме, а глаза повлажнеть. Но это длилось несколько секунд. Уже после второй вподряд сигареты он знал, что нужно делать. Кто должен был ответить за то, что его лучшего друга нет в живых.