Тепло

Сидя в полуразрушенном домике, где-то поблизости от Даймонд-сити, путники довольно развели костер после большой зачистки местности. Сегодня ночь была ужасно холодной, но при этом на небе властвовали мириады звёзд, которые приветливо сверкали в кромешной тьме. Садясь поближе к костру, Выжившая тихо ругалась про себя на то, что решила оставить свою силовую броню, ведь она могла хоть как-то сохранить «в клетке» тепло её тела, а сейчас оно с завидной быстротой охладевало под натиском холодных, пробирающих саму душу, ветров. Хотелось быстрее забраться в спальный мешок, но отчего-то не хотелось спать, поэтому она решила первой занять пост патрульного и последить за сном своего командира. Выдохнув горячий воздух, она как ребёнок начала радоваться выходящему из её лёгких пару — что-то в этом было из того времени, которого не вернуть. — Паладин Данс? — тихий голос казался в этой мёртвой тишине ужасно громким, Выжившая даже поморщилась от этого резонирующего звука. Шуметь лишний раз нельзя — кто знает, может быть в округе бродит гуль. Хотя уже это не так пугает, как раньше. — Да, солдат, — где-до поодаль раздаётся приятный мужской баритон. С каждым разом Выжившая всё больше старается прислушаться к этому, кажется, самому приятному звуку в мире. Ведь в этом новом мире не осталось ничего, чтобы могло принести хоть толику того счастья, которое у неё отобрали. — Нет,ничего, извините, паладин. — Тебе не спится? -кажется, Выжившая каждой клеточкой тела ощущала недовольный выдох паладина, - завтра нам нужно добраться до Придвена, путь не близкий, советую тебе набраться сил. — Я и без сил пройду ещё пару десятков километров. А так же убью пару ужасных гулей и супермутантов, — усмехаясь, Выжившая вдыхает поглубже, будто бы затягиваясь сигаретой, а потом, довольно прикрыв глаза, опять выпустит из своих лёгких горячий воздух, который тут же станет паром. Даже воздуху не суждено остаться горячим, этот мир слишком холодный. — Когда ты научилась так хорошо стрелять из 10-мм пистолета? — этот вопрос был крайне неожиданным, учитывая, что паладин никогда прежде не пытался завести с ней разговор не по заданию, кроме коротких случаев слабости. Но покачав головой, Выжившая грустно улыбнулась, смотря то ли на паладина, то ли сквозь него. И Данс впервые увидел её настолько…очаровательно грустной. Будто бы довоенная картина, в её взгляде таилась целая бездна, целая Вселенная, но она лично взрывала, словно Бог, каждую Вселенную в себе. А сейчас она взрывает небольшую Вселенную, но не в себе, а в нём. — Мой отец…он был военным. Так получилось, что все готовились к войне, а наш отец особенно сильно понимал, что она близка. — Наш? — У меня был брат. Он пошёл по стопам отца и стал военным, его отправили…я даже уже не могу сказать куда именно, помню, что в горячую точку, где царил хаос. Он там и погиб, всё же граната — чудесная вещь,- на этих словах Выжившая как-то странно усмехнулась, - и мой отец особенно сильно начал заниматься мной, научив меня стрелять. Но я никогда не убивала…до этого момента, — девушка прикрыла глаза, откидывая голову назад, но холодный ветер опять подул с северной стороны, от чего Выжившая недовольно повела плечами и обняла свои колени, чтобы как-то сохранить тепло. — Тебе ведь уже больше 200 лет… — каждый раз прокручивая момент её признания, что она из убежища, он удивлялся, насколько отличались девушки довоенного времени от тех, которые были рождены в Новом свете. Конечно, и её жизнь в пустоши изменила, но тем не менее, она оставалась другой. Утонченной, женственной, даже когда она стреляла очередному врагу прямо в голову, она всё делала с кошачьей грацией, будто бы её ловкость была от рождения идеальна и стояла на отметке 10. Один раз он дотронулся до её спины, когда обрабатывал рану, и у неё была непривычно мягкая для этого мира кожа. Исхудавшее тело было словно искусством, таким живым, что хотелось дотронутся ещё раз до этой шёлковой кожи. У него было много женщин, но именно Выжившая включала в нём какую-то непривычную несдержанность. Но ему казалось, что это всё потому, что она — его ученица и напарница, и поэтому ему хотелось с особенной жестокостью убить рейдера, который нацелил свою снайперскую винтовку прямо на неё. Но разве можно испытывать к ученице…желание? Отогнав наваждение, паладин резко покачал головой, стараясь вслушаться в саркастический ответ Выжившей. На войне нет места таким мыслям, тем более по отношению к своему товарищу. — Да, я очень хорошо сохранилась, — облизнув пересохшие алые губы, она придвинулась ещё чуть ближе к костру, но специально придвигаясь ещё чуть ближе к паладину. Этот жест остался незамеченным, что очень обрадовало девушку. Она просто ищет тепла, это же абсолютно нормально. Тяжело выдохнув, паладин понимает, что сегодня поспать не получится, и выходит из своей силовой брони, оставляя взгляд на ядерной батарее. — Надо заменить, — тихо, для себя произносит мужчина, и недовольно хмурится. К сожалению, его запасы совсем обнищали, особенно после такого долгого путешествия. Услышав эту тихую фразу, Выжившая начинает копошиться в огромном рюкзаке, который уже был забит кучей оружия и патронов. Но не зря она собирает каждую мелочь. — Паладин Данс. — Да, солдат, — посмотрев на то, как она копошится в своём рюкзаке, паладин недовольно выдыхает, — хочешь обменяться снаряжением? — Ядерная батарея, — девушка протягивает паладину её, специально приближаясь ближе. Ещё чуточку ближе. Ей просто нужно тепло. — Спасибо, солдат. Хотя я думал, что ты собираешь только изоленту, тостеры да чашки, — последнюю фразу отчего-то очень хотелось добавить, глядя на крайне довольное лицо ученицы, которая уже радовалась, что наконец-то доказала, что собирает очень полезные вещи. Она постоянно собирала всякий хлам, задерживая их, но с удивительной резвостью создавала из хлама что-то поистине полезное. — Командир, для модификации брони очень нужны эти вещи. Особенно болты, — девушка положила в руку Данса ядерную батарею, специально проводя подушечками пальцев по его пальцам. Даже сквозь толстые кожаные перчатки на его руке, она довольно чувствует исходящее от него тепло. Этот жест паладин заметил. И этому он был ужасно не рад, потому что она — его ученица, а он настолько ярко придумывает себе что-то на её счет, что становится стыдно. Братство никогда бы не одобрило такие действия. А Выжившая закусывает губу, от чего-то придвигаясь совсем близко и садясь прямо под боком командира. Ей просто нужно тепло. Он хотел что-то сказать в ответ на такую выходку ученицы, но, повернув голову, заметил, как девушка прикрывает глаз, устало зевая. Она не замечает уже такого неприкрытого наблюдения, невольно положив голову на плечо паладина. Морфей-единственный из божественных сущностей, который, казалось бы, не отверг это богом забытое человечество, и сейчас он осторожно забирал её в мир снов — хотя ей никогда не снились сны. Видя это, паладин позволяет себе необычайно-ужасное действие — он аккуратно проводит рукой по её щеке и целует в макушку. Дансу кажется, что он совершил самое ужасное преступление в своей жизни, согрешил настолько сильно, что теперь его не пустят даже в самые темные уголки ада. Но чёрт возьми, именно сейчас ему захотелось поставить на кон и рай, и ад, лишь бы прикоснутся вновь к этой несносной девчонке. Но тут его взгляд зацепляется за подрагивающие от холода плечи, девушка то и дело недовольно хмурилась. И он решает согрешить ещё раз, просто садясь позади девушки, аккуратно и медленно зажимая её в объятиях. Его тело горячее, оно полыхает внутренним огнём, поэтому девушка совсем неосознанно откидывается назад, придвигаясь чуть ближе. Только к рассвету он осторожно перенесёт её на спальный мешок. Только к рассвету он наконец-то перестанет с упоением мимолётно прикасаться к её бархатной коже. Она его ученица, поэтому нормально хотеть её защитить и быть рядом. Но он впервые жалеет, что она — его ученица. А Выжившая довольно проснется, отмечая, что она впервые за долгое время так хорошо спала и видела сны. Но что постыдно, в её сне был её командир, который ласково прижимал её к себе. Как жаль, что это лишь сон! — Ты знаешь, что ты разговариваешь во сне?