Слово на "О" (The 'F' Word)

Молодой джедай потерял счет времени, раздавленный осознанием того, что он сделал, и снедаемый самоосуждением. И когда он все-таки вернул некоторую способность мыслить связно, он обнаружил себя скорчившимся на полу и сжимающим в руках кусок ткани с его кровью. Его бил озноб, он чувствовал себя дряхлым и больным. Больным до крайности. Его восприятие притупилось, и Люк едва мог прикоснуться к Силе, настолько он ослаб. Он услышал приближающиеся легкие шаги матери и, собрав остатки сил, спрятал ткань в кожаный мешочек на поясе. Люк попытался подняться, но снова упал. - Люк! – позвала его мать. Ее шаги звучали все громче и быстрее, и вскоре он ощутил, что она опустилась на колени рядом с ним и пытается помочь ему встать. Все еще находясь в полузабытье, Люк попытался оттолкнуть ее, не желая, чтобы она пострадала. - Все в порядке, я помогу тебе, - заботливо успокоила его Падме, и с силой, которой он удивился даже в его состоянии, она помогла подняться ему на ноги. Маленькая, обманчиво хрупкая ладонь приподняла его лицо. – Боже мой! – вскрикнула она в тревоге. – Ты должен лечь. Давай, обопрись на меня. Падме перекинула его руку через свое плечо и, обхватив за талию, отвела его в гостевую комнату, которая к счастью находилась в коридоре, ведущем на террасу. Люк изо всех сил пытался остаться в сознании. Он метался в лихорадке, и все, что Падме могла сделать, так это обтирать его лицо влажной салфеткой, нашептывая слова утешения. - Пожалуйста, скажи, что еще не слишком поздно для тебя, - взмолилась она. Ее руки ласкали бледные щеки, гладили мягкие светлые волосы, желая, чтобы молодой человек посмотрел на нее и сказал хоть что-нибудь. Люк открыл глаза, и наконец, Падме увидела узнавание в них. Его веки трепетали в отчаянной попытке не позволить им опуститься, и он подарил ей самую нежную, самую грустную улыбку. Сквозь туман, застилавший разум, Люк все же узнал свою мать. Но почему-то она выглядела по-другому, не так как в последний раз, когда он ее видел…ааааа, это было ее платье. Она переоделась в великолепное зеленое бархатное платье с фиолетовым поясом чуть выше живота, и ее распущенные завитые волосы, падали по плечам и спине, как медовый водопад Оссуса. Он с усилием протянул руку, нуждаясь в прикосновении к ней. - Т-ты ангел? – выдохнул он на грани слышимости, и в этом шепоте смешалось изумленное очарование. Сердце Падме на секунду замерло. Она изучала юное лицо, такое беззащитное и полное тоски, и в этот момент она знала, без тени сомнения, она знала его. Всегда знала и всегда будет знать. - Если бы я мог выбирать между всеми матерями во вселенной, я бы выбрал тебя, - пробормотал он, касаясь пальцами тонкой вьющейся пряди. Падме прикусила нижнюю губу, дрожа как осиновый лист. Она обхватила холодную, влажную руку ладонями и, поднеся к губам, поцеловала. - Ты был бы гордостью и радостью любой матери, - прошептала она, смаргивая слезы. Печальная улыбка Люка медленно угасла, и его взгляд обратился к потолку. Что-то взывало к нему. Что-то далекое, и сердце слепо следовало зову. Его глаза закрылись. - Люк? Люк! – Падме, схватив юношу за плечи, потрясла его. Не слишком сильно, но достаточно, чтобы привести в чувство молодого джедая. Но он остался безучастен. *** Люк чувствовал себя невесомым. Он плыл в чистом голубом небе, над небоскребами, спидерами, летающими во всех направлениях. Это чувство было столь волнующим и, казалось, вело его к определенной цели, и Люк отдался на его волю, пока в его поле зрения не появилось здание. Крепость с пятью башнями на вершине так близко выглядела еще более впечатляюще. Вне времени. Вечная. Но когда он собирался прикоснуться к ней, странная сила увела его прочь, потянув в другом направлении, к тому, что выглядело как куполообразный комплекс, возвышающийся на несколько сотен метров над поверхностью планеты. Когда он отчетливо увидел здание, он почувствовал мгновенное ускорение и, спустя один стук сердца, он обнаружил себя парящим под потолком в круглой комнате. Большой стол, очень хорошо оснащенный, стоял перед огромным панорамным окном с видом на город. Сидевший за этим столом и рассматривающий голо изображение человек, был единственным существом в галактике, которого Люк избегал разумом и душой с момента своего прибытия. Канцлер Палпатин. Он не выглядел загадочным существом в капюшоне, которого он знал всю жизнь, совсем наоборот. Он выглядел обычно и ничем не примечательно, как и любой другой политик. Одетый в элегантные темные одежды и бордовый плащ без рукавов, он, развернувшись в кресле, внимательно слушал только что вошедшего отца. - Канцлер, мы только что получили сообщение от мастера Кеноби. Он вступил в бой с генералом Гривусом. - Мы можем только надеяться, что мастер Кеноби справится с этой задачей. На лице Энакина отразилось его внутреннее смятение. - Я должен быть там с ним. - Меня расстраивает, когда я вижу что Совет, кажется, не в полной мере оценивает твои таланты. Разве ты не задумывался, почему они не хотят сделать тебя мастером-джедаем? - Если бы я знал. Все больше и больше я чувствую, что в Совете я словно чужой. Палпатин сочувственно кивнул и поднялся. - Я знаю, что есть вещи, о Силе, о которых мне не говорят. - Они не доверяют тебе, Энакин. Они видят твое будущее. Они знают, что твоя Сила будет слишком сильна для контроля. Ты должен пробиться сквозь туман лжи, что джедаи создали вокруг тебя. Когда две фигуры устремились в коридор, рука Палпатина покоилась на спине Энакина в теплом, отеческом жесте. Убитый горем Люк поразился сети, которую будущий Император соткал вокруг отца. Сети, сплетенной из полуправды и откровенной лжи, от которой Энакин не мог убежать. Не хотел убегать. Люк не понимал, почему Сила привела его сюда. Он уже узнал больше, чем ожидал. Можно было подумать, что в этом бестелесном, потустороннем мире он был выше добра и зла, вне борьбы и конфликтов смертных, но это было не так. Противоречия отца и его, казалось бы, неизбежное решение эхом отражались в каждом уголке его существа. Что еще хуже, это чувствовалось, как наказание. Было достаточно ужасно знать, что должно произойти, но ему было суждено еще и засвидетельствовать это? - Позволь мне помочь тебе познать тонкости Силы. Он только что получил ответ. - Откуда вам знать о путях Силы? - Мой наставник рассказал мне все о Силе. Даже о природе Темной стороны. Отец немного обогнал Палпатина и встал перед ним, преграждая его путь. - Вы знаете о Темной стороне? - Энакин, если нужно понять великую тайну, почему бы не изучить все ее аспекты, не только догматическое, узкое представление джедаев. Если ты хочешь стать мудрым лидером, ты должен получить более широкое представление о Силе. Люк наблюдал, как двое мужчин медленно обходят друг друга по кругу, словно два хищника, оценивающих ситуацию. - Остерегайся джедаев, Энакин. Только со мной ты можешь достичь силы большей, чем любой джедай. Познай Темную сторону Силы, и ты сможешь спасти свою жену от неминуемой смерти. Энакин застыл на последних словах канцлера. - Что вы сказали? - Используй мои знания, я прошу тебя. Решительное выражение лица и вспыхнувший световой меч, разожгли пламя надежды в душе Люка. - Ты Лорд Ситх! Гнев и предательство в голосе Энакина были столь же опасны и смертоносны как крайт-дракон. - Я знаю, что тебя беспокоит. Послушай меня. Не будь пешкой Совета джедаев. С тех пор как я тебя знаю, ты искал жизни более великой, чем удел простого джедая. Жизни, исполненной смысла и осознанности. Люк мог чувствовать, как ненависть отца проходит через него, подобно ударным волнам. Она пульсировала как живое существо. И было очевидно, что Палпатин тоже это чувствует. Он отвернулся от Энакина в полностью безрассудном шаге. - Ты собираешься убить меня? - Мне бы очень хотелось. Голос отца дрожал в нечеловеческой попытке самоконтроля. - Я знаю. Я чувствую твой гнев. Он дает тебе сосредоточиться. Делает тебя сильнее. Люк вздрогнул, отпрянув от реакции Палпатина. Он словно питался ненавистью отца. Энакин все же сумел взять под контроль свои бурлящие эмоции и выключил меч. Это простое действие, казалось, полностью истощило его. - Я сообщу о вас Совету джедаев. Палпатин повернулся к нему лицом. - Конечно, это ведь твой долг. Но ты сомневаешься в их намерениях. «Ты ублюдок!» - захлебывалась в крике душа Люка. - Я быстро докопаюсь до правды. - В тебе есть великая мудрость, Энакин. Познай силу Темной стороны. Силу, что спасет Падме. И услышав эти последние слова, Люк понял, что судьба его отца была решена, несмотря на то, что произошло. Он видел, как Энакин стремительно ушел, его коричневый плащ джедая взвился позади него. Палпатин остался на месте, глядя ему вслед, и его полная сочувствия улыбка превратилась в гримасу абсолютного зла. - Ты мой, Избранный, - его голос звучал как шипение змеи. – Наконец-то. Люк чувствовал себя больным. Его тело, независимо от того что это было, чувствовало себя физически плохо. «Пожалуйста, я так больше не могу!», - взмолился он. Словно сжалившись над ним, его сущность снова потянуло, и он оставил это мерзкое гнездо Тьмы и моральной развращенности. Он не знал, куда попадет дальше. Он мог только найти облегчение, находясь вдали от развращенного, искореженного воздействия этого демона. Солнце приятно согревало, и проблеск мира вернулся к нему. Храм джедаев внезапно вырос перед его взглядом, и через несколько секунд он был в слабо освещенном ангаре с несколькими старыми республиканскими боевыми кораблями, готовыми к старту. Его внимание привлекла небольшая группа, которой могли быть только джедаи. Его сердце воодушевилось при одном взгляде на них. Это была Золотая эра джедаев, когда они были естественной частью жизни галактики. Это нормальность тяжело ударила по нему, по сравнению с тем курьезом, что был в его времени. Такой одинокий… Он увидел отца, подходящего к группе, и переместился к нему так близко насколько смог, даже не задумываясь, как у него это получилось. - Мастер Винду, я должен с вами поговорить. Лысый темнокожий мужчина отошел в сторону одного из кораблей, и Энакин присоединился к нему. - Скайуокер, мы только что получили сообщение, что Оби-Ван уничтожил генерала Гривуса. Мы идем удостовериться, что канцлер передаст чрезвычайные полномочия Сенату. - Он не откажется от власти. Я узнал страшную правду. Я думаю, что канцлер Палпатин – Лорд Ситх. Старший джедай остановился и повернулся к Энакину. - Лорд Ситх?! - Да. Тот, которого мы так долго искали. - Откуда ты это знаешь? - Он знает о путях Силы. Он был обучен использовать темную сторону. - Ты уверен? - Абсолютно. Мастер Винду поморщился и отвернулся с ожесточенным выражением лица. - Наши худшие опасения подтвердились. Мы должны действовать быстро, если хотим, чтобы Орден джедаев уцелел. Он стремительно продолжил путь до ближайшего корабля, и Энакин последовал за ним. - Мастер, канцлер очень силен. Вам потребуется моя помощь, если вы собираетесь арестовать его. - Для твоего же блага тебе лучше держаться подальше от этой истории. Я чувствую в тебе сильное смятение, юный Скайуокер. Много страха, что затмевает твое суждение. - Я должен пойти, мастер. Мужчины остановились у опущенного трапа. - Нет. Если то, что ты сказал мне – правда, ты заслужишь мое доверие. Но сейчас оставайся здесь. Жди в палатах Совета, пока мы не вернемся. Мастер Винду поднялся на тут же стартовавший корабль. - Да, мастер, - сказал Энакин, хотя мужчина уже не мог его слышать. Отцовские чувства уныния, разочарования и потери, в сочетании с ощутимым доказательством, что он изгой даже среди равных ему, захлестнули Люка, как прилив. Неважно кто был виноват в этот момент. Все эти чувства плюс другие, которые гораздо темнее, достигли сегодня кульминации, и катастрофа, которая произойдет от них, будет немыслимой. И именно в этот момент, наблюдая последние часы отца в качестве джедая, видя, как он разворачивается и покорно идет в палаты Совета, Люк любил своего отца сильнее, чем когда-либо прежде. Если только… Он протянул руку в попытке коснуться волнистых светлых волос, но его дернули обратно с непреодолимой силой. И он закричал. *** Женский стон, полный боли – первое, что он услышал даже прежде, чем открыл глаза. Он, «возвращаясь» в свое тело, увидел, что его мать сидит, согнувшись, на кровати рядом с ним, обхватив живот руками. Ее лицо исказилось в муке. Он попытался сесть и помочь ей, но не смог. Он был очень слаб после внетелесного опыта, который он только что испытал и, тяжело дыша, он откинулся на подушки. Люк протянул руку в желании к ней прикоснуться, но вспомнил об опасности его близости, что он представлял для нее и детей, и отстранился. - Р-ребенок так реагирует на меня. На мою близость, - сказал он, с трудом переводя дыхание. – Ты должна уйти. - Я не могла оставить тебя одного, - возмутилась Падме, полным боли голосом. – Ты был без сознания! - Нет. Я был в трансе, чтобы сохранить свои силы, - решительно солгал он, готовый сделать что угодно для ее безопасности. – Ты должна защищать своего ребенка, - он пытался во взгляде передать как можно больше твердости и уверенности, чтобы успокоить ее. – Пожалуйста, иди. Я буду здесь…и отдохну. Падме, все еще не убирая рук с живота, встретила его взгляд: в ее глазах полыхал решительный отказ напополам с тревогой. И глядя в них, молодой джедай нашел слова, способные убедить ее. - Я буду в порядке. Но мне нужно знать, что я не наврежу вашему ребенку. Я никогда не прощу себе этого, - он слабо улыбнулся. – Пошли Трипио, если тебе будет от этого легче. Он присмотрит за мной лучше, чем ты, с такими-то глазами. Падме целую минуту ничего не говорила. Затем она усмехнулась его милой попытке пошутить и сделала пару глубоких вдохов, беря боль под контроль. - Хорошо, - кивнула она неохотно. – Но я буду заглядывать время от времени, чтобы убедиться в этом, - предупредила она, поднимаясь с некоторым усилием. - Я буду здесь, - кивнул Люк в ответ. – Пожалуйста, теперь иди, - настаивал он. С последним взглядом и поддерживая живот одной рукой, Падме вышла из комнаты, буквально каждым шагом показывая, сколько сил ей стоило выполнить его просьбу. Оставшись один, Люк вновь обратил свой взгляд на потолок, впрочем, не видя его из-за несдерживаемых слез. И что теперь? Он должен был сопровождать отца в его последних шагах к тьме? А после этого? Он должен добежать до корабля и сбежать из этого мерзкого места, оставив свою разрушенную семью? Часть его больше не волновалась. Жестоким способом, но он теперь понял значение «бойтесь своих желаний». Теперь все было в руках Силы. Он мог только исполнить ее волю и собрать осколки разбитого вдребезги сердца, когда вернется домой. Он часто заморгал, пытаясь прояснить зрение от слез, льющихся словно капли дождя. Пугающие спокойствие и смирение приняло его в свои холодные объятия, и он расслабился на этой теплой, уютной кровати, которая в другой реальности, возможно, была его. Или его сестры. Он почувствовал знакомый рывок, и теперь он мог сказать о его происхождении. Это был неосознанный зов потерянной души, молящейся о равновесии, чтобы сделать все правильно. Душа, что всегда была связана с его. В любой вселенной и в любом времени. Он не мог не откликнуться на этот зов так же, как он не мог перестать дышать. Отпустив себя, он вскоре вновь почувствовал легкость и невесомость. Он посмотрел вниз на свое неподвижное тело, лежащее на кровати, и на Трипио, вошедшего в комнату и подошедшего к постели. Через несколько секунд он покинул квартиру, снова паря по закатному небу Корусанта, направляясь прямо к юго-западной башне Храма джедаев. *** Падме сцепила пальцы на коленях. Боль прошла, и глубокое смятение сейчас заполняло ее мысли. Растерянность и невыразимая печаль. Взгляд Люка, словно раскаленной иглой пронзил ее сердце. Словно он нес всю боль вселенной на своих плечах. И эта боль теперь стала частью ее. Но самое безумное было то, что она чувствовала себя виновной за эту боль. Как будто бремя молодого человека было ее ответственностью, и она не смогла освободить его от нее. Она не могла не подумать о муже. О его завышенных требованиях к себе, невозможных по человеческим меркам. Затравленный взгляд в его глазах, когда он говорил о жизнях, которые были потеряны во время войны, и которые он не смог защитить, его решимость обеспечить безопасность невинных, напоминало ей чувство долга Люка к другим…Было так много от Энакина в Люке и так много от Люка в Энакине! Словно две части одной и той же души. Приближались сумерки, окрашивая небо в захватывающие оттенки красного, и освещая квартиру в гнетущие тона. Казалось, небеса пылали, проливая огненные слезы, долго и пронзительно крича. Это было похоже на закат эпохи. Смерть чего-то ценного, в уничтожение чего они все внесли свой вклад. В тревоге она поднялась с дивана и подошла к окну, вглядываясь вдаль. Инстинктивно она искала Храм джедаев, зная, что Энакин в этот самый момент был там. Борьба, неустанная работа, чтобы положить конец этой кровавой бойне, которая сжирала Республику изнутри. Жгучее чувство потери охватило ее. Они уже были повержены. Она не знала, откуда пришло к ней это знание. Время Тьмы, какой галактика еще не видела, явилось им. Поэтому их ребенок так сильно пинался и извивался после двух дней относительного спокойствия? Это был протест против наследования их ошибок, за которое их поколение будет страдать? «Любовь моя, что мы наделали? Когда мы сбились с пути?» - мысленно вопросила она в безграничном раскаянии. *** Люк наблюдал, как его отец встал со своего места в Совете джедаев и устало подошел к одному из окон. Он мог видеть все эмоции, шрамами пересекающие его измученное лицо, словно тот был открытой книгой. «Ты знаешь, что твои собратья джедаи намерены убить Палпатина, ведь так?» - думал он. – «И если они это сделают, то шансы матери на выживание будут равны нулю. Вот о чем ты думаешь?» Со своего места обзора, Люк заметил, что Энакин смотрел в сторону квартиры Падме. Понемногу яркие синие глаза заволокло слезами. Сила, как могло такое идеальное сочетание эгоистичной и бескорыстной любви, сдерживаемой злости и бесконечного сострадания сосуществовать в одном человеке? Как мог кто-то с таким потенциалом, способным так много дать, прийти к этому? Он всем своим существом ощутил момент, когда отец принял решение. Тот момент, когда он погасил внутренний свет, направляющий его, и отказался от возможности заслужить прощение за то, что он собирался сделать. Отказываясь от Энакина Скайуокера, человека и джедая. Слезы, тонкими змейками скользили по опустошенному лицу, когда он обернулся, все надежды потеряны, вся сохранившаяся чистота осталась воющей тенью за спиной. Люк последовал за отцом прочь из палат. Действительно, не было никакого выбора, ни у одного из них. Это было желание Силы; и теперь он знал это. *** Падме опустила голову, чувствуя самой сокровенной частью ее души, что все кончено. Потерянные шансы. Упущенные возможности. Потраченное зря время. Все пропало. Они заплатят за свое высокомерие, ибо все бесконечные заседания в Сенате, все поправки и предложения преуспели лишь в продлении конфликта. Все жизни принесенные в жертву. Они были настолько поглощены своей собственной важностью, что не заметили, как отжили свое, как архаичный зверь; и как таковой они будут уничтожены. Быстрые шаги приближались к ней, и она обернулась. Это был Трипио, и он казался взволнованным. Она полностью повернулась к нему. Золотой дроид склонил голову. - Прошу меня простить, миледи, - его голос звучал странно подавленно, даже обеспокоенно. – Боюсь, наш молодой гость снова впал в беспамятство. Падме побледнела. *** Энакин бежал так быстро, как мог. Он стремительно пересек ангар в момент развертывания посадочной платформы и запустил двигатели, прежде чем полностью сел за штурвал корабля. Люк мог чувствовать завихрения воздушных потоков вокруг него. Энакин летел на безумной скорости, и он почти желал, чтобы его отец мог ускользнуть от него. Но в этом странном мире законы физики не действовали. Какая-то часть его знала, что ему нужно только подумать о месте, и он автоматически окажется там. Увидев куполообразное здание впереди, он содрогнулся всем телом. Пути назад не было. Он должен был столкнуться с этим, зная, что это может разрушить его навсегда. Энакин посадил корабль и, выпрыгнув из него, почти побежал к офису канцлера. Колонный атриум казался бесконечным, но отец преодолел его в кратчайшее время и повернул направо. Он пересек приемную зону, сбавив шаг, в попытке отдышаться и готовя себя к тому, что должно было произойти. Сцена, которой он стал свидетелем, казалась невозможной. Палпатин лежал на полу, прижимаясь к углу разбитого панорамного окна, с фиолетовым световым мечом мастера Винду у горла. - Вы арестованы, милорд, - объявил мастер Винду. Он заметил прибытие Энакина и вскинул свободную руку, призывая его остановиться. - Энакин, я предупреждал, что это случится, - сразу же обратился Палпатин к отцу в поисках защиты, изображая полную беспомощность, Люк бушевал внутри на глубокое знание этого монстра характера Энакина. – Я был прав, джедаи хотят захватить власть! - Деспотия ситхов никогда не вернется. Вы проиграли, - убежденно провозгласил мастер Винду. Выражение лица и поведение Лорда Ситха внезапно превратилось в истинное отражение того, кем он являлся, и он протянул руку. - Нет, нет, нет. Ты умрешь! – визгливо крикнул он, и разряды молний сорвались с кончиков его пальцев, стремясь к неожидавшему этого мастеру-джедаю. Люк задохнулся от ужаса понимания. «Если ты не присоединишься, то будешь уничтожен». Это была та же пытка, которой Палпатин подвергнет его в будущем! Это был способ, которым он намерtвался убить его на глазах отца. «Отец, пожалуйста!» Люк был ошеломлен ужасным чувством дежа вю. Он был пленником отвратительной сцены, которой он стал свидетелем. И это было только начало. Отброшенный грубой силой атаки канцлера мастер Винду поднял световой меч, и его инстинктивное действие оказалось идеальным оборонительным маневром. И не только им. Фиолетовое лезвие отразило молнии обратно в Палпатина. - Он предатель! – взвизгнул ситх, взывая к отцу. - Он – предатель! – крикнул мастер Винду, удерживая меч, чего бы это ему не стоило. За те несколько секунд, что Палпатин подвергся воздействию собственной молнии Силы, его лицо превратилось в гротескную маску. Глаза пожелтели и глубоко запали в глазницах, его и без того болезненно бледная кожа, стала мучнисто-белой, и глубокие линии, которые, казалось, достигли его черепа, завершали изменение в Зверя. - У меня есть сила, чтобы спасти того, кого ты любишь. Ты должен сделать выбор, - слабеющим голосом простонал канцлер, напоминая отцу о том, как высоки были ставки. До тех пор, Энакин был просто зрителем колоссальной борьбы, но наблюдая за отцом, Люк увидел изменения, происходящие в самой его сущности. Он был загипнотизирован показанной Палпатином мощью, и его глаза потемнели, наполнились чем-то зловещим, что рвалось из какой-то неизведанной части его. - Не слушай его, Энакин, - призвал мастер Винду молодого джедая, с трудом парируя натиск Палпатина. Воздух, казалось, раскалился от разрядов молний и искр, и Энакин сделал шаг назад, прикрывая глаза. - Не дай ему убить меня! – жалобно скулил Палпатин, по-видимому, на грани последних сил. Его изуродованное, искалеченное лицо действительно создавало такое впечатление. – Я не удержу его больше. Я не могу. Я слаб. Я слишком слаб. Энакин, помоги мне. Помоги мне! Затем ужасный треск молний прекратился. Мастер Винду направил свой меч на тяжело дышащего канцлера с выражением полного презрения. - Я-я-я не могу дольше держаться, - повторил жалобно Палпатин. - Я покончу с этим раз и навсегда, - пообещал магистр Винду. - Вы не можете, - первые слова Энакина с момента его прихода принесли плохое предчувствие, и Люк думал, что сойдет с ума от горя. – Он должен предстать перед судом. - Он контролирует Сенат и Суды, - сердито возразил мастер Винду. – Он слишком опасен, чтобы оставлять его в живых. - Я слишком слаб, - вмешался Палпатин, и в этот момент Люк понял, что такое чистая незамутненная ненависть. – Не убивайте меня, пожалуйста. - Это не путь джедая, - повысил голос Энакин, - Он должен жить! Черты лица мастера Винду ожесточились от уже принятого решения, которое он собирался исполнить. - Пожалуйста, нет, - Люку показалось, что он заметил реальный страх в этих нечеловеческих глазах. - Он мне нужен! – Энакин сказал правду, как последнюю надежду предотвратить… то, что случилось дальше. Мастер Винду занес меч, для последнего удара. - Пожалуйста, не надо! – застонал Палпатин. Все слилось в один момент – фиолетовое лезвие опускается, звук активации светового меча и крик «НЕТ!» наполнили воздух. Через секунду рука мастера Винду была отрублена ниже локтя. Бесполезное оружие выпало из окна, и раздался вопль боли мастера-джедая. Лицо канцлера исказилось в злорадной гримасе. Это была возможность, которую он ждал. От него пришла вспышка темной стороны Силы, и он обрушил свою самую смертоносную атаку на беспомощного мастера-джедая. - СИЛА! – взревел он, убивая человека, с каждой каплей тьмы и ненависти, которыми он обладал в своем изуродованном теле. Энакин, пошатываясь, смотрел на это со смесью ужаса и шока. Тело мастера Винду светилось внутри, разрушаемое неестественной энергией, которая, казалось, сжирала жизнь изнутри. Все кости стали видны, пожираемые величайшим злом, которое вселенная когда-либо знала. - БЕЗГРАНИЧНАЯ МОЩЬ! – каждый слог, казалось, напитывал Палпатина силами и энергией, в конечном счете, предназначавшейся, чтобы поразить Энакина всеми возможностями темной стороны. Для Люка, это было самой жестокой и ужасной пыткой человеческого существа. Он сильно задрожал, душа содрогалась от боли и отвращения, наблюдая немыслимую агонию мастера-джедая, какую однажды испытает он сам. Бесконечные, невыносимые секунды спустя мастер Винду перестал бороться и последним сильнейшим разрядом был вышвырнут из окна. Палпатин прислонялся спиной к стене и бросил торжествующий взгляд на своего будущего последователя. Лицо Энакина зеркально отражало все чувства Люка. От охватившего его чувства вины, раскаяния от содеянного и чистого ужаса у него подкосились ноги. Он отступил назад и обессилено рухнул на плоскую поверхность голо проектора. Меч выпал из дрожащих рук. - Что я наделал? – простонал он в абсолютном шоке, проклиная себя за то, чему он позволил произойти в момент слабости. За жизнь, которую он позволил уничтожить, жизнь кого-то, кого он всегда уважал, даже если мастер Винду никогда не доверял ему. Может как раз по этому. И теперь он доказал его правоту. Такое отвратительное предательство никогда не может быть прощено или забыто. Им самим в первую очередь. Палпатин тяжело поднялся и подошел к отцу. - Ты исполняешь свое предназначение Энакин, - ответил он на его душевный крик. – Стань моим учеником. Научись использовать темную сторону Силы, - искушал он. Как будто его слова были своего рода пророчеством, что свершится, когда отец, наконец, сдастся. Плечи Энакина опустились, и он покачал головой в отвращении к себе. Это было не столь капитуляцией темной стороне, сколь отказ от себя, от его свободной воли, его таланта и яркой судьбы, чем он был и всем, чем он мог быть. - Я сделаю все, что вы…скажете. И именно тогда, увидев, как Энакин отрекается от всего, чем ни один свободный человек не должен жертвовать, даже ради самой благородной причины, Люк потерял его. Фасад, изображающий стойкость и самодисциплину, осыпался, и рыцарь-джедай уступил место испуганному ребенку, наблюдающему, как его отец присягает к Тьме. *** Падме приглушенно вскрикнула, когда увидела молодого человека, который, как она думала, был без сознания, сидящим, скорчившись, на кровати. Его взгляд был остекленевшим, расфокусированным, на границе между сном и реальностью. - НЕТ! – закричал Люк, вскочив с постели и выбегая из комнаты. Опасаясь, что он обо что-нибудь споткнется в своем стремительном беге, Падме последовала за ним так быстро, как могла. - Люк! ЛЮК! – звала она его. Люк проскочил коридор и выбежал на террасу. Одна часть его знала, где он был и что делал, другая все еще была там, с отцом, свидетельствуя чудовищный момент рождения Дарта Вейдера. Он остановился, достигнув верхней ступени лестницы, и его взгляд вновь стал осмысленным. Он полностью вернулся в свое тело; одинокий, лишенный, сирота в каждом значении этого слова. Он безутешно огляделся, ничего не видя, ничего не слыша, кроме собственного горя и кровоточащего сердца. Он поднял взгляд к ночному небу и отдал свою душу, свою Судьбу двум словам, которые вырвались из него, горя и сияя как солнце. - ОТЕЦ, НЕТ! И мир померк.