Одиночество

      Одиночество. Для воина нет слова страшнее, чем это.       Я прошел через тысячи битв, я выжил там, где сложили головы многие собратья, но ничто не приводило меня в такой ужас, как одиночество.       Да, большую часть своей длинной, почти бесконечной, жизни я провел в Ларе, среди таких же темных эльфов. Но одиноким можно быть и в толпе – они были мне родственниками по крови, но не по духу. Среди них не было никого, кто бы мог понять меня, за исключением, может быть, моей высокородной супруги Раны.       Я помню экстаз моих сородичей при виде крови и страданий жертвы, их фанатизм, слепое поклонение Серебряному Ткачу, их практически никогда не утоляемую жажду убийства. Все это было мне чуждо. Я понял, что, если хочу сохранить свою душу, не стать орудием в руках Архонтов, должен покинуть Лар. Но, несмотря ни на что, я всегда был предан своему народу.       Мне больно смотреть на то, как Норкейн превращаются в расу безжалостных убийц. Но не такими ли нас задумали темные боги? Не этого ли требует Нор Молчащий?       Я не могу понять этого. Я помню взгляд Нора, пронзивший мою душу насквозь, его серебряный свет, пусть и не дающий тепла, но такой… умиротворяющий. Он дал мне и другим Первосотворенным понять, что в этом мире существует нечто большее, чем бессмысленная жестокая резня. Именно Серебряный Ткач даровал касте Драконов кодекс чести, смысл нашего существования. И сейчас в тех простых, но мудрых словах - мое единственное утешение. Не может быть, что Нору нужна кровь ни в чем не повинных людей.       Но… Меня терзают сомнения. Даже и тогда, когда Молчащий говорил со своими детьми, я чувствовал, что мы ему, в сущности, почти безразличны. Нор играл нами, как марионетками, и, вполне возможно, что все, чему он учил Драконов – только способ хоть как-то поддерживать порядок среди темных эльфов без его собственного управления. Больше никогда с тех пор я не чувствовал, что Серебряный Ткач принимает участие в судьбе Норкейн. В изгнании я молился, молился, как никогда прежде… но повелитель хранил молчание. Ему все равно. Крэйг Ун’Шаллах был для него всего лишь игрушкой, не лучше и не хуже остальных.       И тогда одиночество окончательно захлестнуло мой разум. От падения в бездну отчаяния меня удерживала только… надежда. Надежда на то, что когда-либо я обрету покой и понимание, и мрак сомнений рассеется.       Эта надежда не оставляет меня и сейчас… Крэйг Ун’Шаллах.