Вынужденная посадка

Левентина Джеромантино

      Нет ничего страшнее закрытой двери. Но когда попадаешь внутрь, становится действительно не по себе. Мой странный спутник следовал по пятам, хотя отвечать, где мы, не желал. Я так привыкла к старому ментору — Куперу, что новый напарник вызывал только тревогу и желание бежать. Томас, в отличии от Купера, не бросался в глаза, был моложе и спокойней. Но на этом его превосходство заканчивалось. Педантизм, молчание и собранность, или как я нарекла это — ПМС, бесили не хуже Канье Уэста и его спутницы. — Нам далеко еще? — может этот вопрос звучал чаще, чем следовало, но Тома это не выводило из себя.       «Может он маньяк?» — Уже пришли, — повторял Том на автомате.       Но этот тариф «уже пришли» действовал первые десять минут, вскоре у меня лопнуло терпение, и засосало под ложечкой. Плохой знак. — Я больше шага не сделаю, пока ты мне все не расскажешь, — запротестовала я, к тому же даже не потрудившись повернуться к напарнику лицом. Томас остановился и молчал.       «Умеет, подлец, держать паузу!»       Пришлось развернуться и посмотреть, чем он занят. И что бы вы думали? Он просто смотрел вверх, игнорируя меня и мое состояние бешенства. Руки уже сжались в кулаки, в голове родился план драки, а если потребуется, и последние слова на прощание. Расстояние между нами — два шага. Всего ничего. Рукой подать. А он все игнорировал меня. — Тише, Левентина. Мы пропустим дверь, если ты побьешь меня. Сама ты ее не найдешь, не тот уровень допуска. — Не тот уровень допуска, — передразнила я голос Томаса, а он все прожигал дыру в потолке.       Это немного усмирило мой пыл, но легче от этого не стало. Мы все еще находились внутри самой странной комнаты, в которой не было ничего помимо двух зеркальных стен. Это были самые странные зеркала, что я видела. В них не отражались мы с Томом, и если его можно было навскидку наречь вампиром, то в своей смертности я была уверенна. Это зеркало издавало звуки, а может гул. Человеческий. Для жителя мегаполиса такие звуки — привычны. Я не сразу обратила на это внимание, потому что боялась вникать в то, что мне не понадобится. Почему же именно я назвала эти стены зеркальными? Они отражали смутные фигуры. Они казались бесполыми и походили на наскальную живопись первобытных людей.       Пока Томас высматривал несуществующую дверь в потолке без границы, я была предоставлена сама себе. Зеркало притягивало, как магнит. Хотелось смотреть на него вечно. И сколько вечно продлилось непонятно. Просто Томас дернул меня за рукав и вместо слов указал на дверь над нашими головами. И я посмотрела, куда он указывал — вверх. И правда. Там оказалась снежно-белая деревянная дверь. Без ручки и какой-то таблички. Просто дверь. — Серьезно? Там? — негодовала я, представляя, каким способом нам придется добираться, и сколько на это уйдет времени.       Он просто кивнул. — Я боюсь высоты, если ты не в курсе.       Том пожал плечами, все еще не разговаривая со мной. — И как нам добраться туда? И не вздумай отмахнуться, я не понимаю эти твои телодвижения. — Мы просто поднимемся, Левентина.       И снова его простые незамысловатые ответы. — Да, какая же я дура. Мы просто поднимемся по воздуху. — Не говори глупостей, Левентина. Нам спустят лестницу. — Лестницу? Ту, которую спускают с вертолета? — ужасу моему не было предела.       Странная гамма чувств, отобразившаяся на его лице, оказалась для меня непонятной. Хотя приятно было осознавать, что я поставила его в неловкое положение своим предположением. У мистера Идеальный Послужной Список наметилась первая уязвимая точка. Что ж, работать с ним будет интересно. — Пошли, — он поднялся повыше меня, а я просто смотрела на это и не могла поверить своим глазам. Лестницы видно не было, Томас просто поднимался по воздуху. — Давай! Не стой! Стрелы не так часто раздают. У нас будет только полторы минуты. — Полторы минуты? — Именно. Это еще роскошь. На раздачу стрел дают не больше двадцати секунд. Зашел — получил стрелу — вышел. — И так вершится романтика, — выдохнула я и последовала по невидимой лестнице вверх. Прямиком к двери со стрелами.       «Боже, неужели это все происходит со мной!»

***

Том Хиддлстон

      Скрыть удивление было сложно. Внутри комната казалась слишком обыкновенной, но была в ней особенная атмосфера. Даже Левентина замолкла и просто уставилась на дежурного. Комнатушка со стрелами казалась крошечной, словно это была конура уборщика. Стены банально бежевые, местами краска облупилась, а потолок и вовсе протекал. Половицы при каждом шаге издавали звук расстроенной скрипки, но это не имело значения, потому что в этой комнатушке происходило то, ради чего и создавался офис. Это была комната раздачи стрел. Обычный деревянный стол дежурного смены находился напротив входной двери, сам же служащий балансировал на трехногой табуретке и косо поглядывал в единственное окошечко над потолком. Если не знать, что оно здесь есть, то заметить его очень трудно, и все потому, что за окном всегда была ночь. Яркая, украшенная тысячами маленьких небесных светил, и дежурный знал наизусть название каждого.       Если верить рассказам других Купидонов, то стать дежурным мог не каждый. Пускай для новичка эта комнатушка казалась чем-то вроде наказания за плохую службу или проступки, но на самом деле дежурные были старшими над Купидонами. Фактически это был офис главного заместителя Валентина. Дежурных было четверо, и работали они посезонно. Сейчас была зима, а значит у руля самый капризный из всех боссов — Деваль Белый.       Мы застали его за чтением очередного блестящего отчета Купидона один шесть запятая два один три. Работать под его началом было неосуществимой мечтой. Но увы. Мне досталась неумелая практикантка в бригаде самого эксцентричного Купидона офиса. — О, боги! Он нашел ее прямо напротив химчистки. Представляешь? Еще кто-то умудряется влюбиться напротив химчистки. — И что здесь такого? Сестра кузины моего двоюродного дяди встретила своего мужа у выхода из колонии строгого режима.       Мне потребовалось все мое мужество и терпение, чтобы не наградить практикантку, о которой я на время забыл, своим самым злобным взглядом. Это было сущим наказанием. Стоило ей открыть рот, и оттуда вылетали увы не розы и умные вопросы. К счастью, Деваль снял свои очки в форме снежинки, отложил отчет в сторону и осмотрел нас с головы до ног. — Полторы минуты?       Я кивнул, боясь даже заикаться. — Директор говорил мне о вашей ситуации. И о неудачах мисс Джеромантино, — он смерил ее недовольным взглядом. — Юная леди, понимаете ли вы, в каком месте находитесь?       После этих слов я отчетливо услышал, как что-то с грохотом упало наземь и разбилось. — Простите, — Левентина едва не рыдала, а я был готов подать в отставку, даже открыл наконец-то рот, чтобы попросить бумагу и ручку, но Деваль опередил меня. — Ничего, мисс Джеромантино. Все новички роняют этот шар. Он не мой, так что не забудьте объясниться перед мистером Броно в сентябре. — Я очень неловкая. Обещаю, что больше ни к чему в этой комнате не притронусь. Обещание было сомнительным, но Деваль на удивление воспринял слова Левентины остро. — А как же стрела, мисс Джеромантино? По-вашему, я трачу свое время на неряху, которая не желает учиться? — Мисс Джеромантино желает учиться, — вступился я, предчувствуя очередной неуместный вопрос практикантки. — Прошу, не серчайте. Мы будем стараться, мистер Деваль. Джеромантино согласно закивала головой. Руки у нее еще дрожали, а рот был закрыт — пока ее самое идеальное состояние. — Уж постарайтесь. Стрела номер десять.       Деваль поднялся с табуретки, которая тут же развалилась натрое, повернулся к нам спиной и погладил стену. Она вмиг отъехала в сторону. И мы увидели своими собственными глазами фабрику стрел для Купидона. Их были тысячи, всех цветов, разных размеров и форм. Одни были не больше булавки, а другие практически метр в длину. Ярко-алые и угольно-черные. Одни искрились, другие меняли цвет. Левентина за моей спиной восторженно охнула.       «Еще бы!»       Я просто открыл рот от удивления, позабыв об имидже собранного супервайзера. Такое не каждый день увидишь. А Деваль тем временем возвращался к нам со стрелой номер десять. Она была цвета морской волны, не длиннее и не толще шариковой ручки, с острым наконечником. — Аккуратней с ней. Стрела номер десять самая острая. И мне же не стоит напоминать, что такую стрелу нужно запускать точно в последнее мгновение. — Да, стрелу номер десять нужно запускать только когда уверен в своем выборе, — мое подтверждение не добавило нашей парочке солидности, но Деваль не мог сопротивляться приказу Валентина. Стрела была выдана, подпись поставлена, а дверь за нами закрылась и исчезла в мгновение ока.       И мы снова оказались в коридоре отеля. Левентина этого даже не заметила, она продолжала рассматривать стрелу в своих руках, а я думал о том, что если поработаю с ней хотя бы неделю, то смогу надеяться на пост дежурного в комнате, которую мы только что покинули. Мечтать мне оставалось недолго. Внизу что-то происходило, и Левентина поспешила оказаться в гуще событий. Мне оставалось только вздохнуть и следовать за ней.