Судьба и обстоятельства

Бледный свет утра проник в спальню, своим присутствием мягко заставляя пробудиться Маргарет. Открыв глаза, она увидела, что приглушенный эфирный свет освещал стены и мебель в комнате. За окном она услышала слабый шум ветра, дующий во дворе фабрики, напоминая ей вновь, как различался климат и насколько холоднее здесь была погода в отличие от того, к чему она привыкла в Лондоне. Даже воздух здесь был влажным — что считалось, как однажды ей сказал отец, весьма благоприятным фактором для изготовления хлопка. Она не лежала долго после пробуждения, для этого ее разум и тело были слишком беспокойными. Вместо этого она отбросила одеяло и опустила ноги на пол. Взглянув через комнату на каминную полку, где тикали часы в своем ненавязчивом ритме, она увидела, что было еще довольно рано, хотя густонаселенный Милтон уже принялся за работу. Заметив груду нижних юбок, которые в ожидании лежали на стуле, и корсет, она решила, что начнет одеваться сама, не дожидаясь прихода Диксон. После долгого состояния вялости, которое упорно преследовало ее во время пребывания у тети, она почувствовала сильную необходимость размять ноги и ощутить свободу, прогуливаясь и не беспокоясь о том, что ее должен сопровождать лакей. Когда Диксон шумно вошла в комнату с кувшином чистой воды для Маргарет, она уже надела пять юбок потому, что ей не терпелось поскорее выйти на улицу. — Я удивлена, что Вы встали в столь ранний час, мисс Маргарет, — заметила Диксон, стремительно поставив кувшин на комод, и немедленно подошла к Маргарет, чтобы помочь ей с одеждой. — Я намереваюсь пойти погулять, — ответила Маргарет, зная, что неизбежно получит полное неодобрение на это. — О, мисс Маргарет, еще слишком рано для прогулок! — воскликнула Диксон, как и предвидела Маргарет, с проворным мастерством начав зашнуровывать корсет на ее спине. Она укоризненно покачала головой. — Улица не место для Вас в такой час. — Я буду осторожна, Диксон. И, кроме того, большинство людей в Милтоне уже как два часа работают. Улицы не будут пустыми. — Что насчет Вашего завтрака? Вы, конечно, не думаете гулять по Милтону, не пополнив едой свой желудок? — Я съем что-нибудь, когда вернусь, — ответила Маргарет, ее упрямое решение уничтожало все попытки Диксон отговорить ее. Губы Диксон сжались в плохо скрываемом презрении, хотя она не отказалась выразить свое мнение. — И что Вы думаете, скажет хозяин, когда обнаружит, что Вы ушли? Вы думали об этом, мисс Маргарет? Я уверена, что он не будет очень рад! — Если ты пытаешься отговорить меня, Диксон, это не сработает. Я решила пойти на прогулку, одобряешь ты это или нет. А мистеру Торнтону, я уверена, ты сможешь объяснить, где я, не так ли? — Разве Вы не говорили прошлой ночью, что сегодня прибудет капитан Леннокс? — спросила Диксон, воспользовавшись другим препятствием, чтобы испортить планы Маргарет. — Что будет, если он придет, когда Вас не будет? — О, Диксон, я вернусь раньше, чем он придет! Не волнуйся так! Диксон покачала головой, испытывая печальное поражение. — Вы слишком упрямы, мисс Хейл, если хотите знать мое мнение! — Ну, я не спрашиваю твоего мнения, Диксон — хотя я ценю твое беспокойство и твои взгляды, как и всегда. Диксон проворчала: — Ну, когда хозяин начнет жаловаться, не говорите, что я не предупреждала Вас о том, какая у него будет реакция. Маргарет повернула голову, чтобы посмотреть через плечо на свою служанку, которая только вчера уподобляла его дикому зверю, а теперь, казалось, слишком беспокоилась о том, какая у него будет реакция, когда он узнает об ее отсутствии. Она улыбнулась и произнесла: — Неужели ты переменилась к мистеру Торнтону, если так беспокоишься насчет того, что он может подумать? Диксон взглянула на нее, ее пухлые щеки окрасились от небольшого дискомфорта. Она устремилась опровергнуть тот факт, будто смотрит на мистера Торнтона в более благоприятном свете. — Я просто не думаю, что он одобрит это, вот и все. Конечно, это не имеет ничего общего с моим мнением о нем! *** Никто не видел Маргарет, когда она выскользнула из дома и, опустив голову, торопливо прошла через двор к большим воротам, которые вели за пределы фабрики Мальборо. Прохладный, осенний ветер задиристо кружился вокруг нее, словно свирепый ребенок, требующий внимания, но она не заботилась о нем. Ее дух был слишком сильным, а сердце слишком наполненным, чтобы обращать внимание на такие мелочи! Так давно в последний раз она вкушала свободу от бодрой прогулки! Бог знает, что медленный темп повседневной жизни у тети Шоу почти не предоставлял такую возможность! Прогулки в Хэмпстеде или Риджентс-парке предпринимались по особым случаям, но это было не то же самое! Конечно, Эдит никогда не была в восторге от прогулок и предпочитала проводить большую часть времени в доме своих друзей или брала семейную карету с лакеем, чтобы перемещаться из одного места в другое, не затрачивая слишком много энергии в процессе. Бесчисленные улицы, которые однажды казались такими странными и чуждыми Маргарет, тянулись во всех направлениях. Она шла вверх по Мальборо-стрит к главной магистрали Нью-стрит и размышляла о том, что город был уже шумным, и она не была единственным человеком, прогуливающимся в такой ранний час. Фабрики были полны рабочими, которых призвали на работу множеством гудков несколькими часами ранее. Над головой дым от окружающих ее фабрик наполнял облака, создавая ложную темноту в уже свинцовом небе, под постоянным эфирным одеялом которого она и все остальные вели свои повседневные дела. Вчера, гуляя по городу с Джоном, она была счастлива и довольна быть с ним. Она была восхищена улицами и звуками, которые окружали ее, и сегодня в одиночестве, не испытывая чувства страха, она вновь чувствовала те же изобилующие чувства. Энергия города кипела в ее крови, бурля с неудержимым оживлением. Ее окружало движение, никто праздно не сидел без дела. Из каждого угла исходило ощущение целеустремленности. Эхо от лошадиных копыт раздавалось по улице монотонным, устойчивым ритмом; так же тянулись телеги и грузы с хлопком: каждые их них были нагружены кучей мешков с необработанным хлопком или кипами ситца, которые ехали либо на фабрики, либо на склады, расположенные недалеко от фабрик в самом центре города. Она ни с кем не разговаривала по пути, хотя несколько лавочников, которые были вовлечены в оживленный разговор со своими соседями, закивали головами в признании, когда она проходила. На нее нахлынули чувства из-за бушующего шума города, приведенного в движение. Она оставила центр города и прошла вдоль хорошо знакомых узких мощеных улиц, где стояли маленькие кирпичные дома, построенные в одинаковом стиле, и где бесконечные ряды рваной одежды висели над головой. Она шла решительным шагом, поднимаясь на высокий холм, возвышающийся над Милтоном, на который она взбиралась так много раз в прошлом. Здесь она остановилась. Здесь, на этом кладбище с видом на город, она оказалась среди тех, кто оставил след в ее жизни. Она думала о них. Горькие и острые воспоминания всплыли перед глазами. Ее мать, Бесси. И отец. Все они ушли, не к кому было обратиться и не с кем поговорить. Чувства возвращали ее в прошлое. Знают ли они, как много она все еще думает о них? Понимали ли они, как тяжело у нее на сердце, потому что она знает, что больше никогда не увидит их? Тихие слезы покалывали глаза. Рано ушедшие, их ценные жизни по очереди забрали у нее… Некоторое время она стояла неподвижно. С этой высокой точки она задумчиво смотрела вниз на знакомый ландшафт, простирающийся на горизонте, на запущенные контуры домов рабочих, скопленных вокруг гигантских и внушительных фабрик, которые извергали черный дым в небеса. Среди построек текла река, словно пытаясь найти выход из могучей хватки индустрии. И в отдалении от суеты и неблагозвучия города, бесшумно, как в безветренный день не слышен ветер, траву усеяли могилы. Непреодолимое желание найти старых друзей, рассказать им о своем возвращении и поделиться с ними новостью о своей помолвке появилось в ее мыслях с воспоминанием о Бесси. Хотя Николас, несомненно, будет на работе, она знала, что Мэри может быть дома, заботясь об осиротевших детях Баучера, чья мать, болезненная и слабая духом, теперь лежала где-то неподалеку, в заброшенной могиле. Идея укоренилась и стала более привлекательной, когда ее дух победно поднялся над печальной волной ностальгии, которая только сейчас стала одолевать ее. У неё не было много времени — главным образом из-за того, что этим утром их посетит Максвелл — но это не имело значения. Она была уверена, что Мэри была бы не против мимолетного визита, а она так хотела посмотреть на дружеское лицо, после того как должна была терпеть суровое и безразличное выражение лица миссис Торнтон с момента своего возвращения. «Да», — решительно подумала она. — «Я пойду к Мэри». *** — Мисс! О, мисс! — Мэри стояла в дверном проеме небольшого дома, выражение ее лица выражало восторг и шок, когда этим утром она открыла дверь и увидела перед собой Маргарет. — Ты выглядишь удивленной, увидев меня, — засмеялась Маргарет. Насколько отличался прием миссис Торнтон и Фанни по сравнению с Мэри! — Я не призрак, знаешь ли. Я действительно здесь. Мэри хихикнула, придя в себя, она открыла дверь, чтобы позволить Маргарет войти в небольшую комнату, которую она вспомнила, и где она нашла нескольких детей Баучера, сидящих рядом друг с другом на импровизированной кровати в дальнем углу, где они обычно спали. — О, мисс, я не ожидала такого! Увидеть Вас снова, я имею в виду! — продолжила Мэри, покачивая головой, когда она закрыла дверь, чтобы не впустить с улицы холод. — Ну, теперь ты снова видишь меня, — любезно ответила Маргарет, когда Мэри предложила ей присесть на свободный стул перед камином так же, как делала когда-то Бесси. После улицы ей было очень приятно почувствовать успокоительное тепло и получить неограниченное гостеприимство от Мэри. Она ласково улыбнулась, смотря на детей. — Старшие дети в школе? — Да, — сказала Мэри, готовя чай для Маргарет, чтобы согреть ее после прогулки в холодную погоду. — Отец не поверит, когда я скажу ему, что Вы вернулись. Он только на днях говорил о Вас. — Ну, когда увидишь его, можешь сказать, что я вернулась в Милтон, чтобы поселиться здесь, — торжественно сказала Маргарет, ее настроение улучшилось в предвкушении рассказать свои новости. Было невозможно остановить свои губы, которые сложились в ослепительную улыбку. — У меня есть новости, Мэри. Я выхожу замуж. — О, мисс! Это замечательные новости! — воскликнула Мэри, получив огромное удовольствие от объявления и прикрыв руками рот, словно подавляя громкий визг, который хотел вырваться. — За мистера Торнтона с фабрики Мальборо, — добавила Маргарет, наблюдая за выражением лица Мэри, которое от потрясения изменилось. — Ты выглядишь удивленной. Руки Мэри опустились с молодого бледного лица. — Мне кажется, отец однажды что-то говорил насчет того, что мистер Торнтон — Ваша слабость. Маргарет кивнула, подумав, как, оказывается, проницателен был Николас: ничего не говорил, но все замечал. — Твой отец был прав. — И Вы поселитесь в Милтоне? — повторила Мэри, словно не могла поверить, что поняла правильно. Она налила немного воды в чайник и наполнила чашку Маргарет. Из чашки с чаем тянулся пар, когда она вручила ее ей. — Ты рада, Мэри? — спросила Маргарет, устраиваясь более удобно на стуле. Отпив чай, она почувствовала легкость окружающей ее компании и отсутствие притворства. Она скучала по этому — по этому дому и людям. Она не знала до этого момента насколько. — Вы не должны спрашивать! — ответила Мэри, ее темные глаза светились. — О, кажется, так давно Вы не были здесь! — Очень давно, — сказала Маргарет с задумчивым выражением лица, осматривая скудно обставленную комнату, в которой она сидела. Ничего не изменилось, и здесь было какое-то чувство защищенности и уюта. — Дети подросли, не так ли? Мэри повернула голову, бросая взгляд на детей, которые прижимались друг к другу на кровати и молча наблюдали за ними. — Да, мисс. — Хорошо, что старшие дети в школе. Мой отец всегда говорил, что образование, даже начальное, — это мощная сила. Оно даст им намного больше возможностей, чем они могли бы иметь, став старше. — Это сделал возможным мистер Торнтон. Отец сказал, что он приличный человек, хотя и хозяин. — Как я понимаю, твой отец и он, кажется, стали вполне хорошими друзьями, — размышляла Маргарет. — Он приходил несколько раз, чтобы увидеть отца. Я слышала, что они временами обсуждали вопросы о правах человека, — сказала Мэри. — Не то, чтобы я подслушивала. — Мистер Торнтон — хороший человек. Кроме того, он должен был искупить свою вину, если твоему отцу он нравится. Я думаю, в некотором смысле они действительно очень похожи друг на друга, — она была на пороге рассказать Мэри о возобновлении работы фабрики Мальборо, но сдержалась от упоминания об этом. Дела в банке еще не завершились, и она не хотела искушать судьбу, слишком рано говоря об этом, хотя она была абсолютно уверена, что с этим не будет проблем. — И как дети относятся к нему? — вместо этого она спросила. — Иногда он рассказывает им сказки, и они радостно сидят и слушают его. Они ничего не пропускают мимо ушей. — Тебе приходится сидеть с ними, Мэри? — Да, мисс. Приходится, но они здоровы, а это главное. — Если ты хочешь, я могу приходить и помогать тебе присматривать за ними время от времени. Я уверена, что для меня не будет проблемой иногда читать им и помогать с буквами, как я часто делала, — она прекратила разговор, когда поняла, каким тоном она, должно быть, произнесла это. — Я сожалею. Я была немного самонадеянна, предположив, что ты не будешь возражать. Мэри решительно покачала головой. — О, мисс, конечно, я не возражаю, чтобы Вы приходили. Было бы прекрасно, если бы Вы могли читать детям каждый раз, когда сможете приходить. Вам всегда рады. — Спасибо, Мэри, — глаза Маргарет зажглись от благодарности. — Так хорошо снова оказаться среди друзей. Ты не знаешь, как много это значит для меня. *** — Где мисс Хейл? Диксон, держа в руках несколько платьев, которые она только что достала из одного из чемоданов Маргарет, что были доставлены из отеля, посмотрела на дверь и увидела там мистера Торнтона. Он хмуро смотрел на нее. Высокий, мощный, одетый в черный костюм, он заставлял обратить на себя внимание. — Она ушла гулять, сэр, — менее чем дружелюбно ответила Диксон, словно это был само собой разумеющийся факт, она не была напугана его угнетающим присутствием. Она возобновила свою работу и аккуратно положила платья на кровать, разглаживая складки, прежде чем вернуться к полупустому чемодану за остальным содержимым. — Она сказала, чтобы я сообщила Вам, если увижу, что она ушла. Его глаза сузились, и Диксон нашла некоторое удовлетворение в том, что она была права насчет его реакции. — Когда? — резко потребовал он. — Когда она ушла? — Как только оделась, сэр. Его темные брови изогнулись. — Она не завтракала? — Нет, сэр. — Она сказала Вам, как долго она будет отсутствовать? Или, возможно, куда собирается пойти? Он сам зашел в ее комнату, и Диксон явно огорчилась, обнаружив это. Как неприлично ему находиться здесь! Все было бы иначе, если бы он и мисс Маргарет были женаты, но этого еще не случилось. Ее рот сжался в неодобрении, хотя она знала, что лучше об этом не говорить. После излишних неприятностей вчерашнего дня, она решила иметь как можно меньше дел с этим мужчиной. Если бы молодая мисс Маргарет могла чувствовать то же самое! Она гораздо больше подошла бы джентльмену из Лондона. — Нет, сэр. Все что она сказала, было то, что она собралась на прогулку. Я сказала ей не идти, но она не послушалась, — она покачала головой, когда очередная груда одежды присоединилась к остальной стопке на кровати. Она не изменила своего мнения относительно желания своей хозяйки делать так, как ей нравится. — Думаю, что догадываюсь, куда она пошла, — сказал он несколько мгновений спустя. Она посмотрела на него и увидела задумчивое лицо, его голова была немного опущена в размышлении. Она так хотела, чтобы он оставил ее, чтобы продолжить свою работу! Может, он не видел, как занята она была? У нее было достаточно дел и без него, стоящего над ней как большой черный ворон! — Что-нибудь еще, сэр? — с неутихающим высокомерием спросила она, смело встретив его взгляд. — Когда она вернется, не могли бы Вы сказать ей, что я хотел бы видеть ее — если, конечно, я не увижу ее первым. — Если это то, чего Вы желаете. — Это так. И затем он быстро ушел, наконец оставив комнату, где его присутствие было совершенно нежелательным. *** Его мать была не в лучшем настроении, когда Джон вернулся в гостиную. Вскоре он узнал, что причиной для этого стала записка от Фанни, которая пришла несколькими минутами позже, после того как он покинул комнату, чтобы отправиться на поиски Диксон. — Она желает, чтобы я увиделась с ней, — сообщила его мать, устало глядя на письмо в своей руке. — Я подозреваю, она хочет показать, как она собирается обустроить детскую для ребенка. Вчера она казалась непреклонной в своем желании, что ты должна приехать, чтобы посмотреть на дом, — ответил Джон. — Я закажу лошадей, чтобы ты могла поехать в карете. — Я полагаю, что должна поехать, — она вздохнула, отложив записку Фанни в сторону. — Да, я думаю, что тебе нужно поехать, мама. Фанни не даст тебе покоя, если ты отклонишь ее приглашение, — как ты сама знаешь. Его мать поморщилась, хотя он видел, что она выполнит свой долг и отплатит Фанни за любезное приглашение. Он знал, однако, что это не доставляло удовольствие его матери, в действительности она рассматривала любую необходимость выезжать из дома как рутину, ее природная сдержанность среди людей часто была причиной того, что она ощущала себя более комфортно в своем собственном доме. У нее было несколько знакомых, равных по положению, которых ей было достаточно видеть раз в месяц и часто в один и тот же день. Фанни, конечно, была исключением. Материнский долг и привязанность, хотя она и редко проявляла их, заставляли ее поехать. — Ты нашел Маргарет? — спросила его мать, меняя тему разговора на ту, которая была неизмеримо ближе его сердцу. То, что она использовала христианское имя Маргарет, удивило его, и с поднявшейся надеждой он задался вопросом, что, может быть, после его слов вчера вечером она, наконец, немного смягчилась к ней. — Она ушла. — На улицу? Он кивнул в молчаливом подтверждении. — Ради бога, куда ей идти, даже не позавтракав? Еще ведь нет десяти часов! — Она вполне имеет право выйти, мама. Она не заключена в тюрьму в этом доме. Он сел в кресло на расстоянии от матери и начал читать газету, которую он отложил вчера, имея намерение закончить чтение статьи, перед тем как уйти, чтобы позаботиться о лошадях. Его мать заворчала: — Я осмелюсь сказать, что она будет делать все, что пожелает, независимо от того, что другие могут подумать. Неизбежно его настроение начало портиться, когда он услышал ее слова. Если он надеялся, что она, возможно, питала более теплые чувства по отношению к Маргарет, то теперь он хорошо знал, что это было не так. Подавив вздох, он отложил газету. — Я пойду посмотреть лошадей, мама, — сказал он несколько резко, хватаясь за тот факт, что он может найти какое-нибудь занятие для себя и одновременно заняться делом для своей матери. Она несколько опешила, услышав его тон, но он не мог извиниться за него. Его глубоко ранило, что она не могла принять Маргарет и противилась его желанию разделить с ним счастье. — Прошу меня извинить, — добавил он, быстро прошагав из комнаты, выражение его лица ясно выдавало раздражение, которое он чувствовал. Ноги быстро несли его в конюшни на Мальборо-стрит, чтобы договориться о карете и лошадях для поездки матери к Фанни, прежде чем заняться другими делами. Его распоряжения, однако, заняли меньше времени, чем он ожидал, и когда он вернулся домой, то увидел одну из горничных, спускающуюся по лестнице и несущую поднос. С надеждой он посмотрел на нее. — Мисс Хейл уже вернулась, Марта? — Да, всего несколько минут назад, сэр, — ответила она. — Она поднялась наверх, в свою спальню. Хотите, я скажу ей, что Вы спрашиваете ее? — Нет, все в порядке, Марта, — сказал он, направляясь к лестнице только с одной целью. Едва обернувшись и взглянув на Марту, он быстро поднялся по лестнице. *** Маргарет сидела на краю кровати, сложив на коленях индийскую шаль. Она вспоминала свой визит к Хиггинсам, как вдруг раздался стук в дверь. — Войдите, — сказала она, ожидая увидеть одну из служанок. У нее перехватило дыхание, когда в комнату зашел Джон. Она пристально посмотрела на него, немного удивившись. После того, как вчера негодовала Диксон, она засомневалась в здравости его рассудка, чтобы прийти к ней в комнату, специально ища ее, — если, конечно, не случилось какое-нибудь несчастье, в котором ему требовалась ее помощь. — Джон! Что-то случилось? Все в порядке? — Все хорошо, — просто сказал он. Она почувствовала облегчение, хотя по-прежнему была немного смущена, что он искал ее. Он ненадолго остановился у двери, прежде чем повернуться и закрыть ее. Ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда она увидела, как он сделал это, хотя мысль о том, чтобы возразить и потребовать открыть дверь, затухла в ее голове. Его присутствие наполняло комнату мощью, которую она нашла возмутительно интимной, потому что ни один мужчина не входил в ее комнату раньше в такой решительной манере, как это сделал Джон. Он смотрел на нее так, что она чувствовала, как его глаза пронизывали все ее естество. Кожа воспламенилась от жара, оказавшись так близко к нему, ее губы приоткрылись, чтобы что-то сказать, но оказались совершенно не способными этого сделать. Она ощущала, словно время приостановилось, навечно связывая с ним. Неустойчивый ритм ее сердца раздавался в ушах, когда она ожидала, что он заговорит, а ее руки играли с красивой шалью, лежащей на коленях. Наконец он двинулся. Он медленно и целенаправленно зашагал к ней, его глаза не оставляли ее глаза, когда он рискнул подойти ближе. Воспоминание о том, что случилось вчера на фабрике, мощным порывом пронеслось в ее голове — она не могла забыть то, что ощущала тогда. Как он мог заставить ее чувствовать себя сейчас так же, как вчера? — Ты уходила, — сказал он. — Да, я ходила гулять, — ответила она. — Я хотела вспомнить, каково это чувствовать свободу, какую я когда-то имела. — Ты не сказала мне, что собираешься уйти. — Нет, — призналась она. — Но я сказала Диксон. — Куда ты ходила? — он подошел к окну, а не к ней. По его походке она могла сказать о напряжении, которое заставляло держать прямо его плечи и спину. Руки были соединены за спиной, а пальцы были сжаты вместе, когда он глядел вниз на двор фабрики, где большие ворота были закрыты из-за бурлящего оживления улицы. Импульсивно она встала с постели и подошла к нему, положив руки на узкий подоконник. — Я ходила увидеть Мэри, — сказала она. — Я знаю, что собиралась подождать до тех пор, пока у меня будет обручальное кольцо, но я изменила свое решение. Это был внезапный порыв, вот и все. Он не обернулся, чтобы посмотреть на нее. — И ты ее нашла, как надеялась? — Да. — Она была счастлива услышать твои новости? — Очень счастлива, но я не ожидала, что будет иначе, — сказала Маргарет, радостно вспоминая о том времени, которое она провела в компании Мэри и за их разговорами. Он наклонил голову. — Я хотел бы сопровождать тебя, — с сожалением сказал он, когда потянулся за ее рукой, нежно отрывая ее от подоконника. Она не возражала. — Когда я не увидел тебя за завтраком, как ожидал, это не казалось правильным, что тебя не было там. Я осознал в это утро, как я привык, чтобы ты была в этом доме, хотя прошло несколько дней с тех пор, как мы приехали. — Он поцеловал ее ладонь, подняв глаза. От жгучего взгляда, который он подарил ей, у нее перехватило дыхание. — Я скучал по тебе. Его слова согревали ее, как бальзам, просачивающийся сквозь поры ее кожи. Она могла не сомневаться, насколько она была любима и обожаема. Глаза, отражающие его душу, которую он только начал позволять ей увидеть, нежно говорили ей эту правду. И, хотя она согревалась в его лучах, она по-прежнему не могла полностью осознать его сильные чувства. — Я полагаю, что твоя мать заметила мое отсутствие за завтраком? — сказала Маргарет, думая о миссис Торнтон и кислом выражении, которое должно было появиться на ее лице, когда она не спустилась вниз, чтобы присоединиться к ним. Она знала, что это мало понравится его матери, и сожалела об этом, хотя она не сожалела о своей прогулке. Джон криво улыбнулся. — Она думает, что ты слишком независима. — Я не думаю, что она когда-нибудь примет меня, — вздохнула Маргарет, уныло посмотрев в окно, когда заметила, как дождь начал барабанить по стеклу. — Я никогда не буду достойна тебя в ее глазах. Он потянулся, чтобы коснуться ее плеча, и она инстинктивно повернулась к нему, ее мягкие глаза отражали печаль. — Не беспокойся, — нежно произнес он. — Она изменит свое мнение со временем. Кроме того, Фанни попросила ее приехать, так что ее не будет с нами сегодня. Его слова немедленно подбодрили ее. — Тогда мы можем провести день вместе? — Ты забываешь, что у нас будет гость, моя дорогая, — ответил он, полностью повернувшись к ней. Руки захватили ее плечи. — Хотя признаюсь, что величайшим удовольствием было бы для меня провести весь день наедине с тобой. — Ты уже со мной наедине, — сказала она тихим голосом и увидела, как знакомое пламя подскочило в его глазах, пронзая ее. Его присутствие было всеохватывающее, он полностью подавлял ее. Она не могла заставить себя попросить, чтобы он оставил ее. Она осознавала, что он вышел за рамки приличий, войдя в ее комнату, но среди шепота в ее голове, что они не должны были оказаться в такой ситуации, пришло абсолютное желание, чтобы он остался. Она была потрясена своим собственным желанием, потому что никогда в своей жизни она бы не подумала, до какой степени этот мужчина мог захватить в свою власть ее мысли и чувства. Его прямые черные брови приподнялись от ее слов, хотя, когда он заговорил, его голос раскрыл страсть, которая заставила ее трепетать. — Ты осознаешь, что через несколько недель не будет никаких препятствий, чтобы нам остаться в одиночестве? — поинтересовался он, нежно лаская ее щеку. Все внутри нее сжалось. — Я смогу делать так… и так… — его пальцы скользнули под подбородок, и он стал решительно притягивать к себе ее лицо. Глаза опустились на ее губы, которые инстинктивно приоткрылись в ожидании того, что произойдет… — Все в порядке, Джейн. Я не могу найти мистера Торнтона, поэтому я позову мисс Хейл. Он ее родственник. Уверена, что она примет его. Где-то далеко, за пределами комнаты, в холле, раздался официальный голос миссис Торнтон. Он раздался в разуме Маргарет, словно сирена и заставил тревожно отпрянуть ее от Джона. — Твоя мать — если она обнаружит тебя здесь со мной… — взволновано начала она, ненавидя себя за слепую панику, которая так внезапно возникла, и, опасаясь, что их обнаружат, если его мать войдет и увидит их. — Она не должна найти тебя здесь, Джон! Небеса знают глубину ее неприязни ко мне, которая усилится, если она обнаружит тебя! Она едва могла поверить его спокойствию, с невозмутимостью он взял ситуацию в свои руки. — Выйди за дверь, в коридор, — сказал он, четко и ясно сообщая ей курс действий. — Ей не нужно будет заходить сюда. Я подожду до тех пор, пока она уйдет, и выйду, присоединившись к вам. Она кивнула, ее пульс дико стучал все время, когда она пыталась собраться, чтобы встретиться лицом к лицу с миссис Торнтон. В вихре юбок она устремилась к двери и открыла ее, сделав глубокий вздох, прежде чем выйти. — Мисс Хейл! Вот Вы где! Капитан Леннокс только что прибыл. Я подумала, может быть, в отсутствии моего сына Вы сможете его принять, — начала миссис Торнтон, немедленно подойдя к ней и выражая значительное облегчение от ее присутствия. Маргарет пригладила свои юбки, молясь, чтобы внешне она не выглядела такой же нервной, как внутри. — Конечно, миссис Торнтон, — любезно сказала она. — Сейчас же я приду. — Спасибо, — и с этими словами миссис Торнтон степенно последовала за Маргарет, словно бдительный тюремный надзиратель, когда они спускались по лестнице, чтобы принять гостя, который ожидал внизу. *** Максвелл был в хорошем настроении и поприветствовал Маргарет теплыми, братскими объятиями, когда она вошла в гостиную, чтобы встретить его. — Как хорошо ты выглядишь, Маргарет! Эдит будет весьма разочарована, когда я скажу ей! — засмеялся он, его легкие манеры были словно луч света после гнета строгого взгляда миссис Торнтон. — Я вижу теперь, как хорошо Милтон подходит тебе. Она любезно рассмеялась на его комплимент, не чувствуя неловкости даже с миссис Торнтон, стоявшей рядом с ней. — Спасибо, Максвелл. Я очень счастлива, — сказала она, перед тем как доброжелательно обратить свое внимание на миссис Торнтон. — Могу я представить Вам капитана Леннокса, миссис Торнтон? Максвелл с его легким радушием склонил голову в почтении к миссис Торнтон. Призрак улыбки промелькнул на губах миссис Торнтон, когда она посмотрела на Максвелла. — Капитан Леннокс, Вы очень долгожданный гость в доме моего сына. — Спасибо, миссис Торнтон, — ответил он в безупречной манере, которую он воспитал в себе с раннего возраста. — Я счастлив быть здесь. — Я так понимаю, что Вы женаты на кузине мисс Хейл, капитан Леннокс? — с интересом спросила миссис Торнтон, после того как формальности знакомства были соблюдены и пришел Джон, чтобы присоединиться к их компании, извиняясь, что не успел к прибытию Максвелла. Он бросил на Маргарет краткий взгляд, давая ей гарантирующую улыбку, что их секрет в безопасности. — Да, верно, — ответил Максвелл. — Но она не приехала с Вами? — Нет. Я боюсь, что ее нелегко уговорить оставить Лондон. Миссис Торнтон улыбнулась на любезность Максвелла. — Я никогда не была в Лондоне, капитан Леннокс. Я, наверно, как и Ваша жена, не вижу необходимости уезжать далеко от того, что знакомо и совершено удовлетворяет. — Но как возможно испытать новые впечатления, если Вы не рисковали выезжать за пределы своего дома? — осторожно спросила Маргарет, чтобы это не звучало так, словно имеет что-то против чувств своей кузины или миссис Торнтон. — Конечно, что-то изменяется в восприятии мира. Мне кажется, что я, определенно, узнала это. Миссис Торнтон скривилась. — Некоторые из нас не чувствуют необходимости нарушать статус-кво, мисс Хейл. Маргарет услышала холод в голосе миссис Торнтон и поняла, что, хоть и невольно, она должна была оскорбить ее своим замечанием, однако, взглянув на Джона, она поняла, что ей не следует необоснованно волноваться. — Не забывай, что ты всегда была больше готова к переменам, Маргарет. В конце концов, ты провела свои ранние годы между Хелстоном и Лондоном, — сказал Максвелл. — Даже когда ты столкнулась с перспективой переехать в Милтон, ты вынесла это с невероятным терпением — в действительности, ты великолепно справилась с этим. — В то время у меня был небольшой выбор в этом вопросе, Максвелл, ты же знаешь, — тихо ответила Маргарет. — Я знаю, — подтвердил капитан Леннокс с сострадательным выражением лица. — Но, когда ты приехала сюда, держу пари, ты не думала, что Милтон станет так близок твоему сердцу. — Ты прав. Я не думала, что когда-нибудь буду чувствовать себя так, как сейчас, — признала Маргарет, ее глаза опустились на руку, которая инстинктивно потянулась к ней, чтобы сжать. Этот молчаливый жест передавал силу любви, которая заставила ее вернуться. Она посмотрела на Максвелла. — Я знаю, что воздух здесь задымленный и шум от фабрик слышен в каждой части города, но есть что-то, что успокаивает меня. — Дым и шум есть в любом процветающем городе, Вы не согласны, мистер Торнтон? — Я думаю, да, особенно в таком городе, как Милтон. — Вы много путешествовали, капитан Леннокс? — спросила миссис Торнтон. — Я был размещен с моим полком на Корфу в течение некоторого времени. — И где Вы размещены теперь? — Я недавно ушел в отставку и в настоящее время проживаю в Лондоне — на Харли-стрит. Миссис Торнтон оценивающе кивнула ему, и Маргарет задалась вопросом, опустился ли он в глазах миссис Торнтон оттого, что не имел занятия. Конечно, Маргарет вспомнила, как высокомерно относилась миссис Торнтон к занятиям Джона с ее отцом, говоря довольно откровенно, что считает их бесполезной тратой его драгоценного времени, когда он мог заняться более важными деловыми вопросами. Вскоре, однако, появилась Джейн, чтобы сообщить своей хозяйке, что карета готова. Маргарет заметила, как она натянула вынужденную улыбку, когда встала со своего места, чтобы уйти. Черные шелковые юбки прошелестели вокруг ее величавой фигуры. — Я надеюсь, что Вы извините меня, но я собираюсь навестить свою дочь, — сказала миссис Торнтон, обращаясь к Максвеллу. Максвелл вышел вперед, чтобы попрощаться и пожелать увидеться вновь с миссис Торнтон. — Фанни ждет первенца, — звонко сказала Маргарет, поймав мрачный взгляд миссис Торнтон, она увидела вспышку презрения, что рассказала о семейных делах постороннему. Максвелл, не заметив никакой неуместности со стороны Маргарет, немедленно выразил свои поздравления: — Мои поздравления Вам, миссис Торнтон! Это событие уже скоро? — Нет, ребенок появится весной. Она только недавно получила подтверждение о своей беременности. — Передайте Фанни от меня привет, — нежно и искренне сказала Маргарет. — И скажите, что я надеюсь увидеть ее в ближайшее время. Миссис Торнтон приняла эти благие слова со строгой улыбкой. — Конечно, я передам, мисс Хейл. Она кивнула Максвеллу и, бросив усталый взгляд на Джона, степенно вышла из гостиной. — Вы не сказали, капитан Леннокс, но я полагаю, что Ваше путешествие было не слишком трудным? — спросил Джон, стоя рядом с Максвеллом. — Оно было легким, спасибо. Долгим, конечно, и требующим, чтобы я поднялся в самый безбожный час. Но это неважно, сейчас я здесь, хотя послезавтра отправлюсь в Шотландию. — Вы должны разрешить отправить сообщение в отель, чтобы привезти Ваш багаж сюда, и Вы могли бы остаться с нами в течение своего пребывания в Милтоне, капитан Леннокс, — сказал Джон. — Если бы я путешествовал в одиночку, то без колебаний принял бы Ваше приглашение, мистер Торнтон, но на самом деле у меня есть компаньон — мой брат Генри. Вы ведь не забыли его с того момента, как Вы в последний раз были в Лондоне? — Ах, да, — ответил Джон. Глаза Маргарет расширились, узнав, что Генри в Милтоне. — Генри с тобой? Но почему его нет здесь? — Ему нужно было увидеть коллегу насчет каких-то дел здесь, в Милтоне. Я не знаю деталей. Однако он придет сюда позже, если Вы не против, мистер Торнтон. — Конечно, — любезно ответил Джон, кивая в знак согласия. — Ты должен рассказать мне, Максвелл, как все поживают на Харли-стрит, — сказала Маргарет, ее маленькие пальчики цвета слоновой кости были, как обычно, сцеплены среди мягких складок платья, ее внимание с надеждой было зафиксировано на Максвелле. Выражение ее лица говорило, что она стремилась узнать новости о семье, которую оставила. — Они в прекрасном настроении, хотя Эдит была немного удручена твоим отъездом — как ты можешь себе представить. Дорогая эгоистичная Эдит! Маргарет с улыбкой вспомнила свою кузину, ее образ появился в голове, когда она сидела за пианино в элегантной гостиной на Харли-стрит, красиво одетая в изящное платье постельных тонов, которое подходило ее цвету лица и светлым волосам. Она всегда думала, как хорошо Эдит подходит своему окружению, словно она изначально принадлежала этому величественному дому со всем его комфортом и легкой истомой — так же, как она сама знала, что принадлежит этому дому, расположенному в самом центре процветающего Милтона. — Она дала мне письмо, чтобы передать тебе, Маргарет, — сказал капитан Леннокс. Он сунул свою руку в глубокий внутренний карман жилета и вытащил письмо, прежде чем зашагать по комнате и вручить его Маргарет. Глаза Маргарет нашли Джона, и она заметила за его полуулыбкой, что он вспомнил момент, который они разделяли прошлым вечером. — Мне было интересно, напишет ли Эдит, — сказала она. — Я подумала, что она, возможно, захочет это сделать. Я прочитаю его позже. — Я должен сказать, что также видел мистера Колтурста в клубе, перед тем как уехать, — продолжил Максвелл. — Он помнит о вас обоих и выразил вам свои поздравления по поводу помолвки. — Возможно, Вы передадите нашу благодарность, когда увидите его в следующий раз? — сказал Джон. — И выразите мою надежду, что он посетит нас, если когда-либо будет в Милтоне. — Конечно! Я думаю, что он приезжает в этот край света довольно часто по делам, — сказал Максвелл, словно ничего не дало бы ему большего удовольствия. — Он очень умный человек, восходящая звезда в парламентских кругах, как я слышал от своего брата. — Он, определено, хорошо знаком с успехами и недостатками производства, — ответил Джон. — И он открыт для идей, которые, как не печально, не всегда действенны. — На самом деле это не так! — рассмеялся Максвелл от души. Хотя прошло время, не исчезла некая легкая связь, которая вскоре возникла между ними, когда они впервые встретились на Харли-стрит. Маргарет сидела, следя за происходящим разговором, который не собирался обращаться к темам, более подходящим в присутствии леди. В действительности, ей было приятно видеть их за таким увлеченным занятием, потому что это напомнило ей прежние дни, когда Джон приходил в дом в Крэмптоне, чтобы навестить ее отца. Как она внимательно слушала их обсуждения! Сейчас ее поражало, сколько предубеждения она имела по отношению к Джону в те ранние дни — как охотно она критиковала его. И, даже когда он пытался оправдать свои действия, он никогда не избегал ее вопросов, вместо этого всегда пытался, чтобы его мнение приносило ей пользу, независимо от того, примет она его или нет. Даже отец Маргарет рассматривал ее обращение со своим другом довольно грубым и непреклонным. И все же ее предубеждения стали медленно разрушаться, когда они продолжили непредсказуемое путешествие их мятежного знакомства. Ее отец, по крайней мере, прожил достаточно, чтобы увидеть, что она смягчилась и начала думать об его друге в более благоприятном свете. «Признать, что Юг имеет недостатки, а мистер Торнтон — достоинства — что случилось, что привело к такой перемене?» — она улыбнулась, вспомнив эти проницательные слова. Знал ли он, к чему это приведет? Определенно, она едва знала это сама. Эта перемена произошла, потому что она любила его, этого мужчину, который сидел сейчас так близко, этого замечательного человека, в чьи руки она так охотно отдала себя менее недели назад. Она надеялась, что ее отец был бы рад узнать, что они поженятся, что мужчина, которого он так высоко ценил, пойдет с ней по жизни… *** Дождь продолжал идти весь день, приводя Милтон в подавленное состояние полутьмы, когда облака и дым сговорились заглушить тот небольшой свет, который был здесь. Казалось, однако, это мало беспокоило капитана Леннокса, который был доволен остаться в гостиной, вместо того, чтобы рискнуть выйти на улицу без необходимости, и большую часть дня смех и легкая беседа изобиловала между тремя молодыми людьми. — Жаль, что Эдит не разделяет твоего энтузиазма к деловым вопросам, Маргарет, — пожаловался Максвелл однажды в разговоре. — Вы очень счастливый человек, мистер Торнтон. — Я должен признаться, что эта мысль посещала мой разум не один раз в последнее время, — признался Джон, его гордый, мерцающий взгляд встретился с Маргарет. — Он не всегда был склонен думать так высоко о моем желании узнать больше об индустрии Милтона, — весело размышляла Маргарет. — На самом деле, я знаю, что он совсем не одобрял вмешательство женщин в такие вопросы. Джон вздохнул, в неверии качая головой. — Похоже, ты забыла наши прошлые разговоры. — Я не забыла, — ответила Маргарет. — Я полагаю, что Ваше мнение теперь изменилось, мистер Торнтон? — добродушно спросил Максвелл. — Потому что я знаю, что Маргарет может быть довольно упряма, если настроена на что-то. — О, я знаю об ее упрямстве, капитан Леннокс, — ответил Джон, кивая с умным видом. — Я, определенно, знаю Маргарет достаточно долго, чтобы различить его. — Извините меня, сэр, но прибыл мистер Леннокс, — сказала Джейн, войдя в гостиную, чтобы сообщить о последнем госте Джону, вызывая внезапную тишину в комнате своим присутствием. — Возможно, Вы могли бы проводить его наверх, Джейн, — сказал Джон, и служанка ушла выполнять его поручение. — Кажется, Генри удалось, наконец, закончить свои дела. Как раз вовремя! — воскликнул капитан Леннокс. — Мистер Леннокс, сэр, — отступив на шаг от двери, Джейн позволила Генри войти в гостиную, оставляя дверь приоткрытой. Джон шагнул вперед и протянул руку гостю, чтобы формально поприветствовать его крепким рукопожатием. — Добрый день, мистер Леннокс. — Мистер Торнтон, — ответил мистер Леннокс в регламентированной форме. — Надеюсь, Вы не против моего вторжения. — Вовсе нет. Капитан Леннокс сказал нам, что Вы придете после того, как закончите дела. — Да, это заняло гораздо больше времени, чем я ожидал, как иногда случается. Я уверен, что Вы понимаете. — Действительно, я понимаю, мистер Леннокс. Генри повернулся, чтобы осмотреть комнату и его темные глаза зафиксировались на ней. Маргарет увидела небольшую улыбку на его тонких губах. — Маргарет! Как хорошо снова увидеть тебя! Маргарет, услышав его приветствие, пошла, чтобы поприветствовать его с дружелюбной безупречной вежливостью, которую она проявляла к любому гостю, пришедшему к ней. Ее действия, однако, остановил Генри, быстро устремившись к ней так, что она вообще не могла двигаться. Она получила мимолетный поцелуй в щеку, который он оставил с изящным спокойствием, хотя, поймав на себе взгляд Джона, она внезапно почувствовала смущение. — Я не ожидала увидеть тебя так скоро, Генри, — весело сказала она. — Ты не упоминал, что будешь путешествовать на Север после моего отъезда в Милтон. — Нет, это было внезапное решение. У меня были дела в этом регионе, которые требовали моего присутствия, и я подумал, почему бы не воспользоваться тем, что вас должен посетить Максвелл, чтобы доставить твой багаж. — Тогда я обязана вам обоим, что вы привезли его для меня, — сказала она. — Поскольку другие мои дела тоже здесь, я взял на себя смелость привезти тебе кое-какие документы, которые ты должна подписать. Я думаю, мы могли бы договориться сделать это завтрашним утром. Ее сердце поникло. — Я уже сказала тебе, что не желаю подписывать любой документ того характера, который мы обсуждали перед тем, как я покинула Харли-стрит, — решительно и враждебно сказала она. — Это не те документы, — ответил Генри, его голос понизился, чтобы их не могли услышать два человека, которые были заняты собственным разговором. — Хотя я по-прежнему считаю — как твой адвокат — что ты должна принять во внимание такой документ. Твоя тетя также считает, что это очень важно. Ее глаза вспыхнули от упоминания ее тети, потому что ей не нравился тот факт, что он обсуждал этот вопрос с кем-то еще — особенно с тетей, которая смотрела на ее брак менее чем одобрительно. Видя ее раздражение, Генри быстро продолжил: — Документы, требующие твоей подписи, касаются различной недвижимости, которая была в собственности мистера Белла в разных частях Милтона. — Понимаю. Тогда, конечно, я сделаю все, что необходимо, — сказала Маргарет, чувствуя, что у нее небольшой выбор в этом вопросе, и она обязана выполнить его просьбу. — Могу я попросить тебя, чтобы ты договорилась об отдельной комнате для нашей встречи? — Я уверена, что позабочусь об этом. — Возможно, тогда мы сможет все обсудить завтра после завтрака? — Конечно. Я буду готова. — Эдит, как Максвелл, несомненно, уже сказал тебе, была довольно расстроена твоим отсутствием на Харли-стрит, — продолжил Генри, отходя от формальностей деловых вопросов и обращаясь вместо этого к более личным вопросам. — И я должен признать, что без тебя там все по-другому. Ее врожденная скромность одолела ее, когда она услышала нежную интонацию в голосе Генри. — Я отсутствовала только несколько дней! — Но ты не можешь осознать, сколько ты вносила в нашу компанию, когда жила на Харли-стрит. Нам скучно без тебя, Маргарет. — Я уверена, что это не правда, Генри, — возразила она с притворной беззаботностью, отклоняясь к окну и задаваясь вопросом, почему Генри не возвращается к Максвеллу и Джону. Словно постоянная тень он следовал за ней, всегда внимательный и заботливый. — Признаюсь, я немного удивлен, обнаружив, что фабрика еще не заработала, — она увидела, как Генри косо взглянул в сторону Джона, рассматривая его. — Я не ожидал, что милтонский мануфактурщик, такой, как мистер Торнтон, будет ждать, когда все будет на своих местах, прежде чем вновь открыть фабрику. — Ну, как видишь, Генри, мы ждем, когда все необходимые операции в банке будут завершены, прежде чем вновь открыть ее, — сказала Маргарет, страдая про себя потому, что нашла замечание Генри полностью излишним. Безусловно, это не касалось его, и он не мог судить Джона! — Это очень достойно. Другой человек двигался бы вперед, не взирая ни на что. — Другой человек — да, — резко ответила Маргарет, выражение ее лица стало более угрюмым, чем до того, как Генри вошел в комнату. В действительности, оставаясь с Генри, она была рада увидеть, что Джон подходит к ней в компании с Максвеллом. — Ты хочешь, чтобы я попросила подать нам чай теперь, когда Генри уже прибыл? — спросила она, надеясь отвлечь себя от чувства замешательства, которое появилось в присутствии Генри. — Конечно, — согласился Джон, выглядевший немного удивленным ее просьбой, хотя не показал, что ему не нравится эта идея. — Я уверен, что мистер Леннокс готов подкрепиться после своей встречи. *** Максвелл и Генри покинули дом после четырех часов вечера, чтобы вернуться позднее и присоединиться к обеду. У Джона были дела в городе, и он сопровождал их, заверив Маргарет, что он не будет долго. — Я буду читать письмо Эдит, — сказала она ободряюще. — Я буду в порядке. По правде говоря, несмотря на ощущение вины, она была рада увидеть, как ушли гости. У нее было письмо, и она была рада, что нашла время, чтобы прочитать его без разговоров и присутствия других. Поэтому она осталась в гостиной и счастливо направила все свое внимание на письмо Эдит. Эдит казалась в прекрасном настроении, как она и ожидала, но немного грустной от потери своей компаньонки, с которой выросла и к которой привыкла. В конце письма были слова, которые ожидал от нее Джон: Не задерживайся надолго в Милтоне, потому что нам нужно много сделать в отношении твоих свадебных нарядов. Я с нетерпением, дорогая Маргарет, жду твоего возвращения, чтобы мы могли начать… Улыбка промелькнула на губах Маргарет, когда она прочитала эти слова, потому что она не сомневалась в нетерпении Эдит обсудить все детали. Но сама Маргарет скорее надела бы свое любимое платье и вышла замуж спокойно — без всего великолепия и церемоний — как она призналась Генри, когда поженились Эдит и Максвелл. Несмотря на последствия от ее признания, которые произошли тогда, она обнаружила, что эти чувства остались неизменными. Она знала, что это было бы невозможно, — ее тетя Шоу и Эдит ожидали незабываемую и роскошную свадьбу, и она знала, что, несмотря на свое порицание, миссис Торнтон не позволит любую другую свадьбу, касающуюся ее сына, кроме как грандиозное торжество с высокоуважаемыми лицами. Складывая страницы, она положила письмо Эдит на стол рядом с собой и встала, двигаясь к огню, чтобы согреть себя потому, что в комнате стало прохладно. Она улеглась на ковер рядом с огнем, не слишком близко, чтобы обжечься, согнув ноги в коленях и опираясь на одну руку, ее платье раскинулось словно озеро с мягкими волнами. Огонь мерцал перед ней, как бы гипнотизируя своим танцем на черной платформе из углей. Она чувствовала, как тепло приятно согревает кожу. Ее тело стало более расслабленным, напряжение исчезло, когда внутри заструилось долгожданное тепло. Она не сидела на полу рядом с огнем очень много лет, и это вернуло ей воспоминание о своем счастливом и беззаботном детстве в Хелстоне, когда она днями и вечерами лежала на животе, с поднятыми к верху ногами, и читала книгу или рисовала эскизы. Ее веки начали тяжелеть, когда она смотрела на прыгающее пламя, она пыталась сопротивляться, концентрируясь на языках пламени. Ей было так удивительно тепло… несомненно, уютно и безопасно… И в комнате было так спокойно… Она глубоко вздохнула и наконец отдалась приятному спокойствию момента… *** Она свернулась на ковре перед камином, когда вернулся Джон. Шок от того, что она находилась в таком безжизненном состоянии, заставил его сердце остановиться в ужасной панике, что с ней что-то случилось. Он не мог поверить, что никто не вошел в комнату перед ним и не нашел ее такой. Где были слуги? И все же он не позвал на помощь, вместо этого он закрыл дверь и поспешил к ней, опускаясь на колени. Его мысли были в хаосе. Безумно он искал ее лицо, одна сторона которого мирно лежала на ее руке, которая была вплотную прижата к полу. Он увидел с неким облегчением, что ее кожа не была бледной, как он ожидал, а вместо этого на ней был мягкий румянец от тепла. Ее губы были глубокого, манящего, красного цвета, а не лишенные какого-либо пигмента. Недолго думая, он сделал вывод, что она уснула, а не пала жертвой какого-то недомогания. Некоторое время он просто стоял на коленях и смотрел на нее, впервые чувствуя восхитительную привилегию быть в состоянии делать так. Он почти не видел ее в состоянии полного покоя — в действительности, только раз он видел ее спящей, когда она оказалась без сознания во время бунта на фабрике. Тогда он был наполовину в агонии, увидев ее раненной, подавленный своими чувствами, зная, что она значит для него. Теперь, однако, он мог наслаждаться ее очарованием без страха за ее благополучие, зная, что она была в полном порядке. Но также внутри него была боль, сильная и глубокая, какую он когда-либо знал… — Ты заставила мое сердце болеть от любви к тебе, — он склонился над ней, его низкий, проникновенный голос приблизился к ее уху и заставил выбившиеся завитки волос, лежащие у виска, запорхать от его ласкающего дыхания. Она издала глубокий вздох, оказавшись на крыльях блаженства. Он очень нежно сжал ее пальцы, наблюдая, как она медленно выплывает из своих снов, видя ее выражение удивления и ужаса, что она обнаружила себя, лежащей на ковре. — Джон… — она отошла от оцепенения, возвращаясь к настоящему. Она подняла голову и вернула тело в вертикальное положение так, что теперь она сидела рядом с ним, немного ошеломленная тем фактом, что ее каким-то образом захватил сон, и она даже не осознала этого. — О, я не понимаю… Я, должно быть, заснула. — Ты часто засыпаешь перед огнем? — ласково спросил он, думая, что он никогда не видел более прекрасного зрелища. — Нет, уже довольно долго, — она бросила взгляд на закрытую дверь. — Я должна встать с пола, прежде чем кто-нибудь войдет. Он потянулся к ней, его рука нежно захватила ее руку, чтобы удержать на месте. — Еще никого нет. — Тише… — промолвила она, глядя туда, где он захватил ее. Тепло ее тела просачивалось через ткань его тонкой рубашки. Затененный контур его рук показывался из-под широких рукавов чистого, белого хлопка. — Если нас увидят в таком виде… — неуверенно начала она. — Я не могу «тише», даже если ты попросишь меня, — он не убрал свою руку, жар от которой был слишком восхитительным, чтобы его отвергать. — Я не могу думать о чем-нибудь еще, кроме тебя. Он приблизился ближе так, что она могла чувствовать его собственное тепло и слышать его неглубокое и быстрое дыхание. Его сердце стучало, а глаза горели от желания. — У меня есть кое-что для тебя, Маргарет. Он осознавал, что она наблюдала за ним, ее красивое лицо выражало недоумение, когда он полез в карман своих брюк, чтобы достать то, что он принес, недолго держа в своей ладони, перед тем как медленно разжать пальцы и показать ее любопытным глазам блестящее сокровище, укрываемое им. — О! Мое обручальное кольцо! — в неверии воскликнула она со светящейся улыбкой, которая осветила ее лицо, словно свет излучался из ее души. Подняв свои глаза на Джона, она увидела глубинную надежду, которая жила в ней в то время, когда они были врозь. — О, Джон! Я не думала, что оно будет готово так скоро! Он ничего не сказал, когда взял ее руку и надел кольцо ей на палец с такой нежностью, что ее сердце почти остановилось. Кольцо так плотно сидело на ее пальце, словно всегда было предназначено ей, скромный бриллиант блестел в тусклом свете дня. — Я люблю тебя, — прошептал он, его голос выдавал волнение. Она высвободила свою руку из его рук и поднесла к его лицу, пальцы нежно погладили шершавую щеку. — Я люблю тебя. Ты делаешь меня такой счастливой, Джон. Больше, чем ты осознаешь. Ее маленькие, тонкие пальчики поднялись к его виску и черным волосам, ее глаза расширились от удивления, обнаружив в них остатки воды. — Твои волосы мокрые. — Все еще идет дождь, — усмехнулся он. — Разве ты не слышишь его на окне? — Я не слышу ничего, кроме своего сердца, — искренне призналась она, от чего он почувствовал комок в горле. — Оно заглушает все другие звуки. Его губы мимолетно скользнули по ее губам, и он увидел, как она слегка задрожала, опустив свои веки, чтобы ощутить эти мягкие отголоски его поцелуя. — Маргарет! Моя дорогая, любимая Маргарет! — его голос дрожал, когда его губы снова опустились к ней, ее вкус и близость подавляли его чувства. Если он думал, что может сопротивляться ей, то теперь он знал, что потерпел неудачу в своей силе воли. Ему представлялось совершенно невозможным умерить эту сильную страсть, которая владела им. Она, казалось, становилась все более могущественнее с каждым часом, который он проводил в ее компании. Чувство было слишком сильным, чтобы подавить его. Он прижал ее к себе, чувствуя ее мягкость, их тела слились вместе, когда они стояли на коленях на полу, жар камина только добавлялся к огню, который так легко разгорелся между ними. — О, Маргарет, это такая сладкая пытка! Ты должна знать, как сильно я люблю тебя — как сильно я хочу… — он резко остановился, не в силах продолжать, быстро подавляя те эмоции, которые поднялись из самой сердцевины его естества. — Пожалуйста, Джон, позволь нам пожениться быстрее! — он услышал ее мольбу, ее слова были насыщены глубинной страстью, которую он только начал осознавать. Она обильно растекалась по ней и проявлялась в каждом поцелуе, который он предлагал, и ласке, которую он даровал. — Не позволяй нам ждать так долго! Я не могу вынести этого! — Это действительно то, что ты чувствуешь? — выдохнул он, целуя ее волосы, виски, щеки, утопая в ее аромате, который он так обожал. — О, Джон… я хочу быть с тобой так сильно… Он услышал ее слова любви, прежде чем заставил себя поднять голову и найти ее глаза. Он наблюдал, как поднялись ее веки, раскрывая расширенные зрачки. Он в удивлении покачал головой, остро чувствуя свою любовь к ней. — Ты не представляешь, как много значит для меня слышать это, — прошептал он, его сердце поддерживало ее и благословенный союз, к которому мог привести только их брак. — Я думаю, что у тебя есть сила, заставляющая меня забыть о себе, — прошептала она, цепляясь за его шею, словно у нее не было намерения позволить ему уйти. — У меня? Я заставляю тебя забыть о себе? Его взгляд кобальтовых глаз, зажженный огнем страсти, соединился с ней. Она не смутилась от водоворота эмоций, который увидела там, а встретила его с присущей уверенностью, ее собственные глаза пылали ласковой искренностью. — Даже когда мы сердились друг на друга, всегда что-то было в тебе, что заставляло меня испытывать к тебе чувства. — Не до такой степени, чтобы ты призналась, что любила меня, — сказал он с некой иронией. — Только потому, что я не знала этого! И когда я поняла это, я была так напугана, что уже было слишком поздно и ты разлюбил меня. — О, Маргарет, ты знаешь, что ты самое дорогое, что есть в моей жизни. Его рука поднялась вверх, чтобы смахнуть завитки ее волос, упавшие на лоб, кончики пальцев ласкали ее кожу. Он поцеловал ее перед тем, как неохотно подняться с пола, протягивая свои длинные, ловкие руки. Он наклонился, чтобы поднять ее, — и она снова стояла на ногах. Ее руки опирались на него, когда она посмотрела ему в глаза. — Теперь ты можешь почувствовать землю под своими ногами, — сказал он ей. — Я думаю, что предпочитаю витать в твоих объятиях. Он коснулся своими губами ее губ. — Это произойдет, моя дорогая, — обольстительно прошептал он. — Я тебе обещаю.