Спрутьи песни

      Говорят, что лучше других древних духов поют найери. Когда-то ходили легенды, что девы-змеи собираются у берегов и чудесным пением заманивают моряков, да так, что корабли разбиваются о рифы или скалы. Эти истории полузабыты, однако есть и более старые сказки, которые уже даже в самых далеких поселениях няни перестали рассказывать детишкам.       В них говорится о том, что петь найери научили спруты.       Валентин, конечно, знает эти древние гальтарские легенды. Валентин всегда много читал, но к музыке его никогда не тянуло. Он всегда обходил стороной клавесин матери, и нельзя сказать, что родители были этому не рады. Однако сейчас Валентин поёт — пусть довольно тихо, пусть так, что это больше похоже на мурлыканье, пусть слышит его только один человек — поёт и понимает, что не все древние легенды были написаны Павсанием.       Тихое пение помогает Арно успокоиться, это Валентин понял почти сразу. Когда, расправившись с дриксами, его отряд осматривал бесчисленные запутанные коридоры крепости, Валентин больше всего боялся, что они пропустят в этих катакомбах живую душу — хотя таких им почти и не встретилось. Боялся даже больше, чем то, что его расчёт окажется неверен, документы — ложны, а шпионы ведут даже не двойную, а тройную игру, и это не та крепость. Тогда, скорее в отчаянии, чем всерьёз надеясь на что-то, Валентин начал петь — незамысловатую детскую песню, из числа тех редких, что поют по всему Талигу, а может, и дальше. Это, пожалуй, было самое нелогичное его действие — не надеялся же он в самом деле, что ему откликнутся! Однако из глубины темниц полковник, переводя дыхание, услышал следующий куплет — и дальше уже стремился только не потерять эту тонкую нить. Дриксы, то ли не поняв, кто перед ними, то ли наоборот, вдоволь издевались над пленными. Кроме младшего Савиньяка, спасать было уже некого. Валентин долго пытался расцепить оковы кинжалом, мысленно благодаря уже мертвых дриксов за то, что они приковали Арно только за одну руку, и в какой-то момент даже малодушно подумал, что оставить Савиньяка без кисти — не самый худший вариант. Судя по виду Арно, такая перспектива уже не пугала его. По счастью, импульсивностью Валентин не отличался и просто послал одного из своих людей за долотом. Поддерживая потерявшего наконец сознание Сэ — или он приходил в себя только пока пел? — Валентин считал кровоподтеки, порезы и ссадины на теле друга и думал, что, пожалуй, застрелить дриксенского командира в упор было слишком гуманно. Завернув Арно в свой плащ, Валентин прикинул, что донесет его до повозки и сам. Похоже, едой для пленных дрискы себя не утруждали.       Долото оказалось надёжней кинжала. Вдвоем они сбили оковы, и Валентин порадовался, что всё же не пошел один под покровом ночи вытаскивать друга из лап врага. У него было смутное ощущение, что на открытом пространстве этот маневр удался бы лучше.       Старшего-старшего Савиньяка в ставке Ариго ещё не было, чему Валентин не мог не радоваться. Слухи, конечно, ходили всякие, однако Придд опасался, что если при нём Арно будет просить прекратить его страдания, Лионель действительно возьмёт пистолет. По счастью, когда они наконец встретились, Арно уже мог самостоятельно стоять, не закрывал голову руками при каждом громком звуке, снова почти до конца различал цвета и практически нормально реагировал на других людей рядом. Это, по крайней мере, позволило не требовать для младшего брата немедленной отставки.       Сегодня, правда, в очередной раз оказалось, что плен оставил на Арно след более глубокий, чем могло показаться со стороны. От совершенно безобидной солдатской шутки в свой адрес Сэ застыл на месте, не моргая и не дыша. Он все еще стоял, не шевелясь, когда солдаты уже ушли, и последнему Валентин не мог не радоваться. Они теперь занимали одну комнату, и увести туда Арно удалось без свидетелей. Валентин понимал, как это важно для Савиньяка, который отчаянно пытался вернуться к нормальной жизни, но пока отголоски плена встречались слишком часто. Когда они только вернулись в ставку, Валентин испросил себе бумаги и чернил и практически все время находился рядом с Арно. Это позволило хотя бы на время уберечь того от ночных кошмаров. Однако появление любого другого человека рядом заставляло Савиньяка ожидать, что в спину снова воткнётся кончик кинжала, а ласковый голос будет сообщать, что ремни из спин талигойских теньентов в большой моде среди дриксенских военных. Валентин лично зашивал края этого разреза. На ремень там, конечно, не хватало, но дриксенский мучитель был изощрен в пытках и давлении.       Сквозь одежду заживающий шрам не чувствуется. Манжеты рубашки полностью скрывают рубцы на запястье. Валентину удается перенести на себя часть веса Арно - стоять ему всё еще тяжело. Валентин бы и больше на себя взял, да понимает, что Арно не из таких, что все Савиньяки, если уж решили жить, то перекладывать на других свои проблемы не станут. Если, конечно, это не подрезанные стопы и проблема не заключается в том, что долго стоять тяжело. А то, что Сэ несколько выпал из реальности - это ненадолго. Такие моменты, конечно, ещё будут требовать работы над ними, но здесь Валентин может помочь. Может помочь вернуться, позвать из глубин, в которых Арно иногда пытается скрыться. Так же, как там, в тёмных подземельях, когда песня помогла найти друга.       Потому что петь найери учили спруты.