Девочка на миллион

       Это как минимум странно – целоваться с ней по-пьяному. Это однажды доведет меня либо до могилы, либо до ЗАГСа. В нашем случае не знаю что хуже. Девчонка-ураган, шторм в летнюю солнечную погоду, оазис в пустыне. Прекрасное бедствие.              Закрываю глаза руками. Я помню не все, только немножко. Помню как пил, как вливал в организм стакан за стаканом вина, потом коньяка, потом водки. Я студент – и это звучит слишком обреченно. Голова немного болит, не от похмелья, от странного чувства стыда и детской радости.               Закрывая глаза снова и опять вижу все как на пленке – клуб, яркие вспышки света освещают все наши лица, наши танцы и пустые бутылки с под алкоголя под столиком. Лиза уже где-то на столе, и руки Игоря исследуют ее тело в сотый раз. Они всегда так: напиваются до одури, целуются, признаются друг другу в любви, а на утро, приходя в институт, делают вид, что их нет. Что это не они в темных углах прятались от всех, лишь бы побыть вдвоем. Я не понимал друга, пока сам не понял, что темный угол, наш угол, был местом, где мир нас не осудит, где не помешает мне, даже пусть в стельку пьяному, сделать то, что я бы на трезвую голову ни в жизни не сотворил.             Ты... Ты сидишь на диване и смеешься, так заливисто и громко, словно я рассказал тебе самый лучший в мире анекдот. Поднимаешься, следом за Иркой идешь к нам и танцуешь. Ты всегда была девочкой яркой, скромной тебя не назовешь, но и вульгарной нет. Отличница плохого поведения по вечерам. Юбка не была короткой, но каждый из нас напрягался, как только становилось хоть на один сантиметр лучше видно ее ноги, как взметнулись рыжие волосы, словно пламя, как сверкнули голубые глаза в темноте. Я почему-то вспомнил дискотеку в 11 классе. Мы с тобой не были близки, ты – в своем математическом, я в своем историческом, и мы оба сейчас переводчики. Мы пересекались редко, но я всегда знал – ты ко мне неравнодушна. Как ты смущалась, стоило мне по обыкновению к тебе прикоснуться. Для меня – это простой жест, для тебя – повод влюбиться. Для меня – это была игра, для тебя – целая жизнь. А потом я решил от греха подальше не трогать тебя. Что бы не влюбилась, ведь у меня была другая девчонка, которая динамила меня годами. Но не важно. Вот в тот вечер, когда ты еще была в меня влюблена, а я делал вид, что занят просмотром странички вконтакте, ты так же танцевала – не видя меня, не думаю, о том, как выглядишь, не парясь за юбку, которая, как и сейчас была чертовски приличной длинны, и которая не подскакивала как на зло. Никто тебе не сказал, но все смотрели на тебя. И я.             А потом ты вдруг резко стала крутой. Уверенной в себе, крутышкой. За которой то и дело бегали мальчишки. За тобой бегал тот мальчик с театра, с которым мы оба играли. Он все время говорил тебе комплименты, а ты смеялась, неся в руках книги, и говорила: « не пойду я с тобой в кино, у меня уроки».             А потом был еще один. Я ведь видел, как он на тебя смотрел, это только ты свято верила, что он друг. А потом я случайно подслушал ваш разговор. Вы сидели в одном из классов, закинув ноги на парты, и парень навис над тобой, ляпнув что-то вроде о поцелуе по дружбе Ты опять захохотала и легко и непринужденно произнесла ту самую фразу, которая застряла в моей голове и по сей день: « Если целуются, значит уже не друзья. Либо пара, либо неприятели» И он все понял. Ты умела красиво отшивать.             А вчера я не понял ничего. Мы танцевали, потом людей стало меньше. Лиза и Игорь уже нашли себе угол, Ирка позвонила парню, что бы тот ее забрал, и остались только мы вдовеем: ты, да я. Макс и Кира. Мы шли по коридору клуба, пустому и только издали орала музыка. Боже, как ты не сломилась под моим то весом? Закинув руку мне на плечо, ты спрашивала, где ключи от машины, и что ты поведешь. Я ответил. М подошли к стенке, ты подпёрла стенку мной, и без сомнений засунула руку мне в карман. Я знал, что это есть в тебе. Эта чертовщина. Я бросил что-то вроде «Уже и руку мне в штаны забросила», и ты ответила так недовольно и легко в одночасье: 2. Не на пьяную голову, дорогой!». И эта брошенная невпопад фраза добила меня. Рука подогнулась, и я зажал тебя между собой и стеной. Я всем своим пьяный телом почувствовал, как ты набрала воздух в легкие. Одной рукой я обхватил тебя за талию, она у тебя еще тоньше, чем кажется, и вторую запустил в рыжие волосы. Губы мои не были слишком искусными в поцелуях, что не скажешь о твоих. Наверное, поцелуи по дружбе у тебя были, ведь ты ни с кем не встречалась с 9 класса.             В общем, моя голова была слишком пьяна, что бы помнить в деталях все. Я помню лишь одну деталь – это было приятно.              - Макс, ты чего завис? – бросая мне бутылку минералки, спрашивает Игорь. Довольный и свеженький, он уже ходил в брюках и рубашке. Я же сидел в спортивных штанах и перепуганный.              - Как я вчера в комнату дошел? – прижимая холодную бутылку ко лбу, и блаженно выдыхая. Спрашиваю я.              - Ооо, тебя малая довезла.– Небрежно бросает друг и меня хватает ужас. Кира. Не. Умеет. Водить. Машину. Она путает лево и право, о какой машине идет речь?! - Ты чего перепуганный-то? Цела твоя машинка, Кирюха нормально водит, лично учил.               Я успокаиваюсь, но на секунду меня кольнуло что-то: когда это ты ее учил? И знаю я плату за твои уроки – всегда одно и тоже. Кира не такая. Она хитрее.              - Хитрая малая, привезла тебя, разбудила меня, заставила бросить леди одну – я вернулся, ни Киры, ни леди. Святая блин. – Смеется друг, завязывая галстук на узел.              Святая. А и вправду.              В университете на первой паре мы не пересеклись. Но на перемене это все же случилось. Я по привычке спрятался в соцсетях, пытаясь понять, что делать теперь: когда мы поцеловались и мы не пара, и не неприятели. Твоя теория дала трещину.              Что-то выбивает меня из реальности, а заодно и телефон из рук.       - Аккуратнее. – Не сразу произносит знакомый голос, и я поднимаю свои глаза на нее. В руках мой телефон, только пойманный, а в глазах тот же взгляд, что и у меня. Только ее щеки стали красными, а мои уши долго ждать не стали.       Она опять стоит в прилично короткой юбке голубого цвета, идеально белая рубашка, идеально сидящий пиджак. Ми с ней стоим друг друга. Оба стоим в идеально чистой репутации, и оба погрязли во лжи. А если бы все это было так просто.        Беру телефон. Молча. В ее голубых глазах мелькает что-то горькое, и девушка, вздернув носик, проходит мимо, стуча своими каблуками и походка ее сразу выдала. Не осторожная и кошачья, а резкая, будто она знает куда идет, и сейчас не терзает себя из-за того, что я смотрю на нее пропустила свою дверь. Разворачивается на каблуках и бросает Лизе:       - Пойдем. У нас дела.        У нее всегда дела. Девочка на миллион.        Я лишь качаю головой. Обиделась. Ждала, что я что-то скажу. Пусть даже «Прости» или «Это было ошибкой» Для нее намного хуже молчание. Она слишком не любит несказанные слова, потому что сама была их жертвой.       Я помню. Я же все помню.       Помню, как ты смотрела на Влада. Голубоглазый парниша, который свернул тебе голову. Ох, как же он игрался, как умело дергал за ниточки девчачьих сердец. Всех, кроме твоего. Ты любила, но не говорила. А он же от тебя в восторге был. Умная, красивая, идеальная. Совершаю чужую ошибку.       - Первый раз? – подходит Игорь, забрасываю руку мне на плечо. Он все понимает. Все видит по моему потерянному и испуганному лицу.       - Ага. – Бросаю я, пряча телефон в карман.       - Сделай вид, что все как раньше. Не шугайся, не прячься, не делай намеков, просто сделай вид, что вам это приснилось.        – Обыденно произнес мой друг, и я только киваю головой.       А потом этот месяц. Это просто странно: ходить с тобой в кафе после пар вместе с остальными и не прикасаться как раньше. Все мои прикосновения для тебя теперь значили намного больше, чем раньше. Все мои слова звучали громче и четче для тебя. А для меня… боже, каждый твой вздох, каждая оголённая часть кожи была словно тряпка для быка.        Пока не был тот праздник. То ли день университета, то ли день еще чего-то совершенно важного.       Мы опять в хлам. И даже ты. Танцуешь рядом с Лизкой, и твои рыжие волосы как пожар среди холодной пафосной толпы. Я замечаю все. И твои новые туфли, и новые джинсы и новую полу-прозрачную рубашку, которая все равно ничего не показывает лишнего.       Я сижу за столиком, на котором ты танцуешь невпопад, словно танцуешь под свою музыку. Игорь тянет к тебе руки, но останавливается и просто помогает слезть. Никто не смеет тебя трогать, ты же наша малая. Наш внегласным договор о неприкасновении. Всем она нравилась, никто ее не трогал. Ты слазишь, одна нога на полу, вторая на пол пути. Резкое движение Лизы и ты летишь прямо на меня. Опираешься руками об спинку дивана и твои рыжие волосы создают завесу, которая прячет наши лица. Даже в полу-мраке я вижу твою ухмылку. Ту, которую ты даришь редко, но всегда она значит одно: ты не контролируешь эмоции. Откидываешь волосы. Но не спешишь уходить.       - Может, отпустишь меня? – хитро спрашиваешь ты. Запах твоих цветочных духов и запах виски. Невероятное сочетание.       -В смысле? – непонимающе спрашиваю я и понимаю, в какой позе мы сидим. Она у меня на коленях, лежит на моей грудной клетке, и мои руки крепко сжимаю ткань рубашки.       - Может в следующий раз? – сам не понимаю, что во мне говорит: я или две бутылки, распитые с Игорем.       Не помню как мы дошли до того же коридора. Где я так нелепо тебя поцеловал. Помню, как прижимал тело к стене и усыпал поцелуями шею. Как рвались пуговицы на рубашке и как твои пальцы пробирались по моей спине вверх. Как рыжие волосы пахли фруктами и как сладки были губы. А в прошлый раз ты была менее смелой. Теперь то ты уже сама направляла меня. Твои ноги уже закинуты на мою талию, и откинув волосы назад ты целуешь меня в губы. Первый раз сама. Сладко, долго, с невероятной нежностью, которая возвращает меня к разуму. Эта минутная страсть сломает тебя, твою нежность и твою непорочность. А я не хочу это делать. Мой пьяный мозг материт меня всеми словами, организм тоже протестует, но, кажется, сердце, сказало вот что:       - Лучше не надо.       Распахиваешь глаза. Опять то горькое чувство в голубых глазах. Набираешь воздух в ладони, спрыгиваешь на пол, и каблук противно стучат по плитке. Щеки вдруг стали мертвенно бледные и я понимаю, что я натворил.       - Только блузку испортил. – Бросаешь ты, и уходишь, запахивая рубаху и собирая волосы в хвост.       Опираюсь рукой о стену и второй рукой ударяю себя по лбу. Знаете, я сейчас разбил сердце девчонке, в которую влюблен. Как? Остановил ее в том, чего хотел сам. Просто решил, что так нечестно.       После того случая мы не разговаривали месяц. За месяц ее голубые живые глаза стали ледяными, волосы она обрезала чуть ниже плеч и стала выглядеть слишком красивой, но не нашей Кирой. В ней появилась некая грусть и некое разочарование. За ней опять бегали мальчишки, носили книги, пытались подвезти домой. Я и сам хотел попробовать, но не рискнул. Игорь и Лиза начали встречаться, и для всех это стало шоком. Они не раз спали, не раз целовались и не раз путались в себе, но, тем не менее, знаете?       Кира опять ходила в прилично короткой юбке, опять привычно улыбалась, но это была не она. Я сломал ее. Сломал жестоко.       Я же знаю ее сто лет. Видел, как она менялась, и уже видел ее такой. Тогда она выкарабкалась сама, и в этот раз должна была справиться сама.        С этими мыслями я шел вниз, длинные лестницы университета и, опустив голову вниз, не понимал: что не дает мне спать по ночам? Я же видел сотню девчонок, знал их, отшивал сотню. Ну ладно, пятерку так точно. Почему я не могу уснуть до того, как не посчитаю до миллиона. Девочка на миллион.       Останавливаюсь и сердце останавливается. Дышать вдруг стало нечем.       Ты стоишь посреди коридора и истошно плачешь. Щеки красные и голубые глаза то и дело обреченно закрываются. Обнимаешь себя хрупкими руками, словно боишься развалиться.       Как в бреду подхожу и сажусь рядом на окно.       Ты никак не реагируешь, гордая девчонка. Обнимая за плечи и притягиваю к себе, поглаживая по рыжим волосам.       Кира только начинает рыдать еще больше и хватается рукой за мой пиджак. Всхлипывает и плачет, но прижимается ко мне. Держать ее в своих руках, подобно новому году.       - Ну, тише, тише…       Ты замолкаешь, и отстраняешься. Дышать нечем и становиться холодно. Вернись где была – к сердцу.        - Я тебе рубашку испачкала. – Чуть улыбаясь, говоришь, и я ляпаю, не думаю:       - Мы в расчете.       Ты готова разрыдаться опять.       - На счет этого. Знаешь.. – начинаю я, но не могу сказать и слова. Ты ждешь худшего, смотришь на меня такими грустными глазами, полными отчаяния и стыда. Пытаешься меня перебить, но не успеваешь. Я тебя целую. Сам, без алкоголя. Без клуба. Я целую тебя. И это лучше, чем все предыдущие разы. Ошарашенная, ты просто становишься той, которую я знаю: нежной, самой собой. Руки как-то неуверенно ползут к моим плечам, а у меня наоборот – добавляется уверенности, и я притягиваю тебя к себе, прижимая тебя, пытаясь втиснуть в себя. Тебе там самое место. Моя девочка на миллион.