Патронус Алекс

      Рождественским утром я проснулся рано. Мужественно поборов желание вызвать Сириуса и спросить, понравился ли маме мой подарок, я вытащил Рона с Невиллом на тренировку. Когда мы, назанимавшись и помывшись, вернулись в спальню, Симус и Дин уже проснулись и распаковывали подарки. Мы поспешили последовать их примеру.       — Вот это да! — Рон распечатал мой подарок, форменную шляпу его любимой команды «Пушки Педдл». — Спасибо, Гарри. Класс! — и он тут же натянул шляпу на голову.       А я стал разглядывать свои подарки. Больше всего меня поразил подарок от Дурслей. Часы Rolex, дорогие, механические. Ладно, министерство мама захватила, но что она сделала с Дурслями? Ведь даже явление крёстного, беглого-уголовника-мага, не сподвигло тётю Петунью подарить мне что-нибудь на день рождения.

Отступление

      — Лили… но ты ведь умерла? — Петунья стремительно побледнела, а её и раньше не круглое лицо ещё сильнее вытянулось.       — Умерла, — подтвердила Лили. — И ты, дрянь такая, решила, что это достаточный повод издеваться над моим сыном.       К счастью для Петуньи Дурсль, её сестра успела снять все наложенные на женщину и дом заклятия до того, как разозлилась. Иначе Лили пришлось бы навещать сестру ещё раз. Потому, что колдовать и таскать кого-то за волосы, при этом высказывая всё, что об этом думаешь — невозможно. И ведь не планировала она ничего подобного. Лишь собиралась просто прийти, молча снять чары, принуждающие год за годом брать Гарри в дом и повышающие доверие к хозяевам дома почти до абсолюта, потом так же молча уйти, чтоб больше никогда не видеть свою сестру. Ту, что не нашла в себе ни капли тепла для осиротевшего племянника. А в результате получилось… безобразие получилось, в общем.

Конец отступления

      Кстати, подарок Сириуса полностью соответствовал званию беглого уголовника. Складной перочинный ножик с отмычками для всех замков и шилом, которое мгновенно распутывает все узлы. В моём наборе юного диверсанта как раз чего-то подобного не хватало.       Рон оказался, неожиданно для себя, сегодня полностью свободен. Неожиданно потому, что партию они с Мэнди ещё не доиграли. А свободен потому, что Мэнди требуется время приготовиться к балу.       Поэтому после завтрака мы вместе полистали подаренную Гермионой книгу «Команды по квиддичу Великобритании и Ирландии». Поиграли в волшебную монополию, подаренную и, как подозреваю, сделанную мамой. Фишки принимали с началом игры вид своего игрока. Штрафные и поощряющие клетки сами следили за соблюдением правил. Карточки, вступая в игру, становились рельефными. Да и само содержание игры было адаптировано под реалии магического мира. Может, конечно, у волшебников давным-давно существовала своя монополия. Но игре удивились не только Дин с Гермионой, но и Симус с Невиллом, коренные жители магического мира. Про Рона я молчу, он с предметами роскоши мог просто оказаться не знаком, именно потому, что это предметы роскоши. Около пяти часов Гермиона сказала, что ей пора готовиться к балу. Ну учитывая, что Мэнди готовится уже с утра, подруга у нас — девочка шустрая. Не знаю, что сейчас делает Света, но за обедом вид у неё был вполне повседневный.       Мы решили пару часов погулять, а после тоже начать наряжаться. Ужина сегодня не было. Святочный бал начинался с угощения. К семи часам стемнело, не прицелишься, и воины, все облепленные снегом, побежали в башню.       Для начала я всех загнал в душ, даже Дина с Симусом, до которых мне не было дела. Ну не привыкли мальчишки мыться каждый день. И если до Рона постепенно дошло, что после тренировок пот следует смывать, то идею мыться второй раз в день он сходу понять не смог.       Облачившись в праздничные мантии, мы почувствовали себя неловко, особенно Невилл. Хотя вид имел вполне приличный, а как домашний чистокровный, штанов и раньше не носил. Мантию Рона я раньше посмотреть не удосужился, поэтому сейчас наблюдал с любопытством за его облачением. Он, кстати, брюки надел; прямые, глубокого чёрного цвета, впрочем, как ботинки и сама мантия. Единственное, что намекало на праздничность наряда — это бронзовая вышивка по вороту, плечам и низу рукавов. Если б не мама, приславшая мне штаны с сапогами, я б сейчас обзавидовался. А так завидовали моим сапогам. Они оказались ну очень стильными и действительно из драконьей кожи.       Так как наши спутницы — из других факультетов, встретиться с ними нам предстояло в холле. Лучше б мы со Светой договорились встретиться в другом месте, запоздало посетила меня здравая мысль, когда мы оказались в разноцветной гомонящей толпе, заполнявшей холл.       Но я напрасно беспокоился, направленное на меня внимание — её внимание — я почувствовал сразу, а потом и движение у меня за спиной. Она шла сквозь толпу, как сквозь колышущийся на ветру лес, явно пытаясь подойти ко мне сзади незаметной, я замер. Весь остальной мир стал лишь невнятным фоном. Прохладные ладошки накрыли мои глаза. Пульс застучал в висках. Я невольно подался назад, чуть ближе к стоящей за моей спиной девочке. И часто, глубоко вдыхая, ловил запах моего чуда. Молчать стало неприлично, пришлось вернуться к реальности, ну хоть частично, и изображая тяжёлую работу мысли, перечислять всех найденных в памяти знаменитых дам магического мира.       — Одни квиддичистки, может, мне следует записаться в команду? — убирая ладони с моих глаз, шепнула Света.       Что-то я хотел сказать, пока поворачивался? Вспомнить бы что? Кажется, прошла целая вечность, прежде чем мне удалось в ошеломляющей картине увидеть Свету, осознать, что эта лесная фея — и есть девочка, которую я пригласил на бал. Не иначе в порыве гениальности. О чём я ей честно сообщил. Света весело хмыкнула.       От чего у меня сладко засосало под ложечкой. И чтобы повторить это ощущение, я кивком показал на Малфоя, в чёрной мантии и с высоким воротником.        — Точь-в-точь магловский священник, — шепнула мне прямо в ухо Света, щекоча дыханием.        — А Паркинсон похожа на торт из взбитых сливок, — ответил я тем же.        — Добрый ты, — не согласилась девочка, снова хихикнув. — Скорей уж поросёнок в рюшках.       На самом деле нам не было дела ни до Малфоя, ни до Паркинсон, ни до Крэбба с Гойлом, похожих в зелёных мантиях на два замшелых пенька. Нам просто нравилось шептать друг другу что-нибудь на ухо, почти касаясь губами кожи. Нравилось чувствовать дыханье друг друга. А ещё смех; откровенный, весёлый, смущённый в кулачок, сдержанное хмыканье.        — Участники Турнира, пожалуйста, пройдите сюда, — прозвучал голос профессора МакГонагалл.       Мы дёрнулись, будто делали что-то нехорошее, и двинулись через галдящую толпу, куда показала МакГонагалл — справа от двери было небольшое свободное пространство. Профессор была в мантии из красной шотландки, тулью шляпы украшал довольно-таки безобразный венок из чертополоха.       Она объяснила нам, что пока чемпионам надо постоять здесь: мы войдём в зал парами церемонно, после того, как все остальные усядутся за столы. Флёр Делакур с Роджером Дэвисом встали первыми у самых дверей. Дэвис не отрывал зачарованного взгляда от красавицы Флёр. Слишком зачарованного. Неужели девушке такое может нравиться? И вообще, при первой возможности дарю Сириусу автомат. Подошли Седрик с Чжоу. Света одним небрежным движением оказалась между мной и Чжоу Чанг. Интересно, о том, что мне в прошлом году нравилась эта девочка, знает вся школа или только половина? Чтоб не нервировать Свету, я перевёл взгляд на Крама и с удовлетворением узнал в девочке рядом с ним Гермиону. Она была совсем не похожа на себя. Волосы, обычно напоминавшие воронье гнездо, гладко расчёсаны и скручены на затылке в красивый блестящий узел, лёгкая мантия небесно-голубого цвета. Но главное — совсем другая походка и осанка. Наверное, потому, что плечи не оттягивает тяжёлый ранец. И она улыбалась, правда, немного скованно. Передние зубы у неё уменьшились до идеальной голливудской улыбки.        — Привет, Гарри, привет, Света, — махнула нам Гермиона. — Так и знала, что Гарри пригласил именно тебя.       Света восприняла эти слова как подтверждение чему-то своему и расцвела улыбкой. На лице Седрика проступили признаки узнавания. Причём, непонятно, чьё присутствие здесь удивило коллегу чемпиона больше: второкурсницы с хаффлпаффа Светланы Бэкингем рядом со мной или гриффиндорской зубрилы Гермионы Грейнджер рядом с Крамом. Впрочем, их обеих он вполне тепло поприветствовал. Остальные к преобразившейся Гермионе отнеслись довольно негативно. Двери в Большой зал распахнулись, и толпа хлынула в зал. Поклонницы Крама, те, что устраивали засаду в библиотеке, проходя мимо, казалось, готовы были убить её. Пэнси Паркинсон вытаращила глаза, и даже Малфой позабыл от изумления ругательные слова.       Когда все наконец уселись по местам, МакГонагалл велела оставшимся встать друг за другом парами и следовать за ней. При нашем появлении весь зал захлопал, и профессор МакГонагалл повела нас к большому круглому столу в дальнем конце, за которым сидели судьи.       Стены зала серебрились инеем, с тёмного, усыпанного звёздами потолка свисали гирлянды из омелы и плюща. Длинные обеденные столы исчезли, вместо них сотня столиков, каждый человек на десять. На столах уютно горят фонарики.       Пальчики Светы, лежащие на изгибе моего локтя, чуть подрагивали, но выражение лица оставалось невозмутимым и полным достоинства. Меня же это шествие вообще никак не задело. Недалеко от судейского стола я заметил сюрреалистическую картину: Рон с Мэнди играли в шахматы. Фигур на доске оставалось совсем немного, и игрокам до бала не было никакого дела. Я привлёк к ним внимание Светы и шепнул:       — Полюбуйся на творение рук своих.       — Чудно, — так же тихо шепнула Света.       Дамблдор, возглавляющий судейский стол, встретил подошедшие пары сияющей улыбкой, Каркаров, напряжённо прищурившись, не сводил глаз с Крама и Гермионы. Людо Бэгмен в пурпурной мантии, расшитой золотыми звёздами, громко аплодировал вместе со всеми, Мадам Максим, сменившая чёрную атласную униформу на свободную мантию из лёгкого светло-лилового шёлка, тоже вежливо хлопала. Вместо мистера Крауча сидела дама лет тридцати пяти с рыжевато-русыми волосами и моноклем. На ней была довольно строгая, хоть и парадная серая мантия. Остальные места предназначались для участников состязаний с их парами.        — Это Амелия Боунс, глава департамента правопорядка, — тихо пояснила мне Света, когда мы расселись. Больно уж заинтересованным взглядом меня одарила эта дама. Может так же, как её подчинённые, считает, что знание законов я с молоком матери впитал.       Отливающие золотом тарелки, перед которыми лежало меню, всё ещё были пустые. Я нерешительно взял карточку с рождественской виньеткой и вопросительно посмотрел на Свету. Но она лишь пожала плечами. Дамблдор, однако, внимательно изучил список блюд, после чего заказал, глядя в свою тарелку: «Свиные отбивные!» И на тарелке тотчас явились с пылу с жару котлеты. Тут все смекнули, что делать, взяли меню, и золотые тарелки наполнились едой.       Виктор и Флёр рассказывали своим спутникам о родных школах, вовсю сравнивая их с Хогвартсом. И если Виктор признавал достоинства обеих школ, то Флёр раскритиковала Хогвартс в пух и прах.       Семья Светы, она называла её кланом, оказалась интернациональной, и девочка легко проводила свой собственный сравнительный анализ, включивший в себя не только французскую и австрийскую, но и десяток других школ.       Австрийская — хм, вполне возможно. Гермиона говорила, что у них в униформу входит меховой плащ. А в Австрии есть горы. Высоко в горах, знаете ли, довольно холодно. Строить большую школу имеет смысл на большой территории. А при Габсбургах Австрия называлась Австро-Венгерской империей и была в восемь раз больше, чем сегодня. Ещё Сириус говорил, что после войны с Гриндевальдом там сильны позиции чистокровных, что тоже не противоречит данной версии.       — У Хогвартса три недостатка: История магии и Зелья преподаются ниже среднего, а ЗОТИ напоминает лотерею, повезёт, не повезёт. Хотя моему курсу везло.        — Да уж, — согласился я, вспомнив первых двух преподавателей по многострадальному предмету. Надеюсь, Грюм не слиняет сразу из больничного крыла и будет вести уроки не хуже Крауча. — А почему ты тогда пошла в Хогвартс?       — Я говорю на французском и испанском, но в Шармбатоне в обязательную программу входят этикет, общественная жизнь, культура, танцы. Это значительно сокращает время, отведённое на магические дисциплины. Хотя, конечно, многим ученикам Хогвартса очень не помешало бы посещение подобных предметов, но я-то их изучала дома, едва научившись ходить, и не вижу необходимости в повторении пройденного. В Испании, школа ещё меньше, чем в Румынии, а один из важнейших моментов обучения заключается в налаживании связей.        — Получается, что у Делакур, теоретически, знаний не больше чем у меня? — осторожно уточнил я.        — Теоретически, — кивнула Света. — Но она выросла в семье магов, значит с магией познакомилась раньше тебя. И сколько Делакур знает, зависит от её желания знать. К тому же она совершеннолетняя и на четверть вейла, то есть она сильна и её сила устоявшаяся. С другой стороны, в первом туре она никаких знаний не продемонстрировала, действовала голой вейловской силой и даже от огня щит не поставила.       — Возможно, просто была уверена, что от спящего дракона защищаться не нужно, — заметил я справедливости ради и не очень рассчитывая на ответ спросил: — как вообще артефакт может оценивать знания при выборе чемпионов?       Но Света вместо того, чтобы пожать плечами и строить предположения, встрепенувшись, быстро заговорила.        — Он знания и не оценивает. Кубок оценивает магическую силу и уверенность в себе. То есть чемпионами стали самые сильные среди уверенных и самые уверенные среди сильных.       Я заметил, что Гермиона краем уха слушает наш разговор, попутно обучая Крама произносить своё имя: он звал её «Геримона».        — Гер-ми-о-на, — медленно, по слогам произнесла она.        — Герм-ивона, — повторил Крам.       — Гораздо лучше, — похвалила Гермиона.       После ужина Дамблдор встал и пригласил всех последовать его примеру. Взмахнул волшебной палочкой, столы отъехали к стенам, образовав пустое пространство. Ещё один взмах, и вдоль правой стены выросла сцена — с барабанами, гитарами, лютней, виолончелью и волынкой.       На сцену вышел обещанный ансамбль «Ведуньи», встреченный восторженными рукоплесканьями. Судя по потёртости и драности мантий, а также, повышенной лохматости самих ведуний, группа должна играть какой-нибудь рок. Алекс в этом не сильно разбирался, я тем более, и с нетерпением ждал, когда они заиграют. Ведуньи разобрали инструменты, фонарики на столах погасли, и я вместе с прочими участниками состязаний повёл свою пару в центр зала. «Ведуньи» играли грустный медленный танец.

Хелен и Ребекка

      — Не могу найти Свету, уже два раза зал осмотрела буквально по миллиметру, — раздражённо шепнула Бекка.       — Дай мне посмотреть, — обе девочки шептали, хотя прекрасно понимали, что их никто не может услышать. Но само осознание недозволенности своих действий заставляло понижать голос.       — Тоже не вижу, ну не могла же Света разругаться с мальчиком ещё до бала и уйти в комнату? — проворчала Хелен.       — Хе-лен, чемпионы бал открывают, ну эту Свету, дай поглядеть.       — Щас, щас, — Хелен сама перевела бинокль на чемпионов, выходящих в центр зала со своими партнёрами. Писаная красавица Флёр Делакур была в мантии из серебристо-серого атласа. Ну, на неё что ни надень, красоту ничем не испортишь. Гораздо интересней было изучить наряд хоть и красивой, но земной девочки Чжоу Чанг.       — Ой, а кто это с Крамом?       — Дай мне, — дорвалась до бинокля Ребекка. — Действительно, не помню такую, красивая. — Ой, Света… Ничего себе… — Шёпот Ребекки стал хриплым и настолько потрясённым, что Хелен без разговоров отняла бинокль.       — Где? — спросила она требовательно.       — В центре зала! Танцует! С Гарри Поттером!       — И не сказала ничего! Вот тихушница!

Гарри

      Второй танец был весёлый и быстрый. Большой разницы между магловскими и магическими танцами я не обнаружил. Так что умений Алекса вполне хватило, чтобы не опозориться. Тем более, что довольно скоро и сами зрители, разбившись на пары, присоединились к танцующим. Во время вальса я с интересом выспрашивал подробности появления Кубка огня. Потом же просто двигался в такт музыке, в такт собственному пульсу. С удовольствием смотрел на раскрасневшуюся Свету, её горящие глаза… при резком повороте мягкий завиток мазнул меня по щеке, отчего я чуть не сбился с такта.       После третьего танца мы пошли к столикам. Прошли мимо лихо отплясывающих Фреда и Анджелины. Другие пары шарахались от них, опасаясь за свою жизнь. Мимо Невилла с Джинни, они, кажется, успели передохнуть и вновь вернулись на танцплощадку. Джинни периодически морщилась, видимо, Невилл то и дело наступал ей на ноги. За одним из столиков сидели Рон с Мэнди — доигрывали. Нас они, кажется, не заметили, бал их тоже мало интересовал. Я откупорил пару бутылок сливочного пива и налил его в стаканы, один протянул Свете.       Подошла раскрасневшаяся Гермиона и села рядом.       — Очень жарко, — сказала она, обмахиваясь ладонью. — Виктор пошёл за лимонадом. Представляешь, солистку «Ведуний» зовут Флейта Златослава, а я думала, это псевдоним. Оказалось, нет.       Я с удивлением посмотрел на сплетничающую Гермиону. Вот уж не ожидал увидеть когда-нибудь подобный феномен.       — Ты ещё Гилдероя Локхарта вспомни.       — Они просто клановые, причём из консерваторов, — непонятно, но глубокомысленно пояснила Света.       — Я читала, — мигом приняла свой привычный вид Гермиона, — что клан объединяет общее дело, общая специализация, но давать ребёнку настолько говорящее имя — это перебор. Это давление на личность.       — Ты не права, — Света начала весьма неохотно, будто сомневалась, стоит ли. — Либо ты неправильно поняла прочитанное, либо там не всё написано. Общее дело и специализация — это внешнее. Клан объединяет глава и желание каждого члена клана блюсти его интересы. А также талант. Когда несколько поколений занимаются одним и тем же ремеслом, однажды оно превращается в талант. Такие семейные таланты обязательно передаются по наследству, кому в большей, кому в меньшей степени, но обязательно. Наш клан, клан Джамбелли, начинал с магии иллюзий, потом охватил всю магию разума, и теперь дети клана всегда легко осваивают магию разума, а иллюзии создают как дышат. Я в то время, когда другие девочки учились рисовать, создавала иллюзии. Без каких бы то ни было тренировок, просто чувствуя, что нужно делать. В клане ценна любая кровь, потому что талант передаётся и через сквибов, и через маглов. Семиюродных родственников уже можно и нужно женить. Такой брак внутри клана позволяет сохранить и умножить талант. Детям от таких браков, как правило, дают говорящие имена, но не обязательно.       — А Гилдерой Локхарт? — спросила Гермиона про помянутого мной профессора, тьфу, тьфу.       — Или Римус Люпин? — почти одновременно с ней вспомнил я другого профессора.       — Про Локхарта не знаю, никогда не интересовалась, а Римус Люпин — это результат неудачной попытки Люпина создать клан охотников на оборотней. Ремесло ещё не превратилось в талант, а он уже начал давать говорящие имена. Сложно сказать, чего не хватило; ума, силы или удачи, но не вышло, — Света глотнула сливочного пива, будто на поминках, за упокой. И я, повторив её жест, спросил о Блэке.       — Блэки — не клан, — категорично отрезала Света. Сочувствие на её лице сменилось презрением. У меня неосознанно возникла потребность возразить.       — Я несколько раз слышал, что у Блэков особые способности к тёмной магии.       Гермиона согласна закивала, принимая у подошедшего Крама лимонад.       — Так в талант ремесло превращается, если им семья несколько поколений занимается. Блэки и занимались. Тёмной магией. И невест в обязательном порядке учили, тех, что в семью принимали. Вот дочерей нет, не учили, чтоб знания в другой род не отдавать. О браках между семиюродными родственниками я уже говорила. Блэки со своей помешанностью на чистокровности и более близкородственные браки допускали. Справедливости ради, кланы, в угоду политике и делу, тоже порой допускают подобное. Но в клане никогда не будут использовать родовой гобелен вместо настенного коврика. Из клана не изгоняют. И даже если человек, по какой-то причине, уходит из клана, его имя останется на семейном гобелене и в хрониках. Потому, что кланы серьёзно относятся и к своей крови, и к своей истории. Большая часть кланов, во всяком случае самые сильные из них, живут в магическом и магловском мире одновременно.       — Ну это объясняет, почему вообще началась война с Воландемортом, — протянул я, осмысливая сказанное. Все, кроме Крама, подскочили на месте. Даже Рон с Мэнди оторвались от своих шахмат.       — В смысле? — спросила Гермиона, приподняв бровь.       — Довольно странно начинать войну против людей, не имеющих ни связей, ни влияния, ни власти. А вот под лозунгом борьбы за чистоту крови отстранить от власти кланы — это уже имеет смысл.       Этот разговор мы продолжили позже, значительно позже, в другом месте и слегка в другом составе. А тогда я увёл допившую сливочное пиво Свету танцевать. Потом на танцплощадку вернулись Крам с Гермионой. И уже к полуночи Рон, таки проигравший Мэнди партию, станцевал с ней последний танец. Надо будет заказать ему ко дню рождения книгу с описанием лучших шахматных матчей, через маму или Грейнджеров. Жаль, до марта ещё далеко, Рон явно не прочь отыграться.       Бал кончился, и все пошли в холл. Гермиона пожелала Краму спокойной ночи, и тот отправился к себе на корабль. Я проводил Свету почти до Хаффлпаффской гостиной. Где её перехватили многозначительно молчащие подружки. Раньше я полагал, что девочка — это такой же человек, только с длинными волосами, и надо заметить, Гермиона полностью соответствовала данному определению. После знакомства с Алексом я узнал, как сильно заблуждался, но не думал о деталях. Теперь же… кем нужно быть, чтобы весь бал проторчать на балконе, прильнув к биноклю, и получить от этого удовольствие…