Черные пуговицы, белое платье

      Девочка пришивала к подвенечному платью черные пуговицы.       Да-да, к белоснежному кружевному платью – тому самому, в котором ее мама выходила замуж за папу. Старая гувернантка, понемногу обучавшая ее рукоделию, любила рассказывать про эту свадьбу. По ее словам, при дворе только и было разговоров, что о молодых, и все единодушно признавали, что такой прекрасной пары еще не видели.       Маленькая принцесса Сесилия вздыхала. Она чуть-чуть завидовала гувернантке, видевшей столь пышное празднество. Ее самой тогда еще, конечно, не было.       Девочку до глубины души трогали удивительные рассказы о том, как ее мама, королева Контестарии Юта, чуть было не попала в пасть к морскому чудовищу, и как ее, рискуя поплатиться собственной жизнью, спас отважный дракон Арман, отец Сесилии. На следующий день после той невероятной битвы, – рассказывала няня, – король Остин, которому хватило совести отдать жену подводному гаду Юкке на съедение, бесследно исчез из дворца, и только трое подвыпивших горожан, возвращаясь из кабака под утро, богом клялись, что видели карету, во весь дух пылившую по дороге куда-то на север.       Так или иначе, короля не нашли, и стоило Арману оправиться от ран, королевский двор дружно присягнул ему как спасителю государства, королевы и… существу, уж точно превзошедшему Остина в доблести. Дракон, весьма смущенный оказанной ему честью, хотел было отказаться, но передумал: Юта все равно не сможет бросить свой народ на произвол судьбы, а он не сможет бросить Юту. Когда же Арман в первый раз вышел к народу с приветственным словом, городская площадь взорвалась рукоплесканиями. Он пообещал охранять своих новоиспеченных подданных, явив для убедительности свой грозный чешуйчатый вид, чем, конечно же, поверг зрителей в благоговейный ужас.       …Через неделю с королевского двора вслед за Остином потихоньку испарились все, кому не по нраву был новый король. А через месяц состоялось пышное бракосочетание Армана и Юты.       Вот обо всем этом и размышляла, фантазировала восьмилетняя Сесилия, неумело держа в руках иголку с ниткой. Чудесную историю своих родителей она слышала, в основном, от гувернантки: мама не особенно любила об этом распространяться – всякий раз как-то смущалась в ответ на расспросы дочери – скорее, та больше рассказывала, а мать подтверждала или поправляла ее. Но однажды Юта извлекла из обширного шкафа то самое памятное платье, и праздничная картина вспыхнула перед глазами девочки с новой силой.       Ей досталась от Юты характерная черта – принцесса очень не любила, когда вещи валялись попусту. Поэтому, обнаружив в сундуке для рукоделия изящные черные пуговицы, девочка немедленно стала думать, в какое дело их пустить. Дело, конечно, быстро нашлось.       Что ж, юная принцесса еще не впитала привычных для всех понятий о красоте. Зато она точно знала, что эти черные пуговицы просто созданы для белого платья. К тому же, оно было своего рода историей. А Сесилии не хотелось, чтобы история так быстро заканчивалась. Она мечтала вписать в нее свои, новые строки. Когда родители герои, как-то не понимаешь, что одного твоего присутствия уже достаточно – всё время хочется большего…        – Ну что, проказница, ты придумала на этот ра… – бодро вошла в комнату Юта. И осеклась.       Ахнула, вскинув руки к лицу.       Дважды эта картина являлась ей в полубеспамятстве, когда она была на волосок от смерти. И вот теперь – наяву…       Девочка на стуле удивленно подняла голову.       Робко улыбнулась:       – Правда, красиво?..       И кошмарное видение вдруг стало простым, милым и понятным. Как будто подстрелил свое дурное предчувствие из рогатки, и оно лопнуло, словно шарик. Страх на Ютином лице сменила улыбка, а ее – счастливый смех. Она подошла и обняла Сесилию за плечи:       – Знаешь, дорогая, я бы не сказала, что это очень красиво… Но что-то в этом есть!       А про себя подумала: «У меня, видимо, какой-то очень странный дар пророчества…»       – Может быть, когда-нибудь… ты снова наденешь его, мама? Ну, на какой-нибудь праздник?       Улыбка Юты стала чуть грустнее.       – Когда ты немного подрастешь, дочь дракона… ты поймешь, что свадьба – не просто веселый праздник. И поймешь, почему надевать подвенечный наряд хочется как можно меньше. Ведь это не просто платье. Это – как очень важная страница в жизни, которую иногда совсем не хочется переворачивать.       Сесилия задумалась.       – Как дела, почтенные дамы? – в дверях появился Арман. За ним, запыхавшись, вбежал старший сын – Эрвин. Ему уже исполнилось десять, и отец вовсю учил юного дракона летать.       – Сесилия, не хочешь сделать с нами круг над озером? А это что? – взгляд Армана упал на белое платье, гордо поблескивающее черными пуговицами. Впрочем, он сразу догадался, чьих рук это дело.       – Ну надо же, невеста вся в тебя, Юта! – удивился он. – Кто-нибудь говорил тебе, дочка, что черное на свадебном наряде – плохая примета?       Сесилия изумленно помотала головой. Ей стало стыдно.       – Тебе ли верить в приметы, Арман? – парировала Юта.       Маленькая принцесса покопалась в сундучке, вынула тюбик голубой краски и кисточку, показала отцу.       – Сойдет, – усмехнулся Арман. – Думаю, вы легко их покрасите, а мы с Эрвином подождем на улице. Присоединяйся!

***

      Ночью, прижавшись к теплой груди Армана, Юта промолвила:       – Прости за глупый вопрос… А ты… неужели ни капельки не завидуешь нашим детям? Ведь у Сесилии есть брат, у Эрвина – сестра, а ты был так одинок в детстве…       – Ну что ты, милая… То было давно. А сейчас у меня есть вы. И я готов был бы всё пройти еще раз, если бы мог надеяться, что будет именно так, а не иначе.       – Не иначе? А как же Остин?       – Не суди слишком строго. В конце концов, он помог нам обоим понять, как сильно мы любим друг друга.       – Наверно… – ответила Юта задумчиво. Она глядела в окно.       За окном мерцало созвездие – Победитель Юкки.