adown

Фридрих ходит по льду босыми ногами.

Альбрехт продолжает душу на листок вписывать и отправлять отцу с матерью, которые (не?) читают. Которым (не?) плевать. Альбрехт продолжает смотреть на Фридриха, который не боится льда, ведь тот забирает сухие листы и  (кажется) он единственный, кто читал всерьез. Для Альбрехта — это словно выиграть в боксе. Для Альбрехта — это по-настоящему. Фридрих был каким-то настоящим. Фридрих был каким-то жестоким. Был жестоким, в этих красных перчатках, с огнем в глазах. Альбрехт боится, что душу подпалит. Альбрехт боится пожара. Фридрих боится упасть. Фридрих не боится льда. Ваймер верит, что это шанс, он не позволяет думать себе по-другому. Альбрехт думает совсем по-другому, ведь так как Фридрих просто не может. Альбрехт не может отказаться от правды. Фридрих не может отказаться от лжи. — А по-другому нельзя было? — Нет, нельзя. Фридрих носит свое: «Нет, нельзя», — в кармане штанов. И переправляет на: «Я не знаю, Альбрехт». Я не знаю, Альбрехт. Я совсем ничего не знаю. Ведь у Альбрехта руки в крови и не разборчивые слова русского. У Фридриха смерть и  с п а с и  м е н я. спаси меня, спаси меня, спаси меня, спаси меня, спаси меня, спаси меня. Голос просто не смолкает. Фридрих не понимает, но пустота разъедает плоть. — Не смотри на меня. — Я не смотрю на тебя. Я не смотрю на тебя, Альбрехт. Я ничего не вижу. Альбрехт видит пустой лист и пальцы дрожат. Ладонь до сих пор чувствует тяжесть автомата. Альбрехт до сих пор чувствует запах крови и слышит русские слова. Его тошнит от этого. Сочинение похоже на тошноту. — Я представлял, что я герой и спасал от зла девиц. — Я и есть часть того зла, от которого хотел спасти мир. Я зло. Фридрих, мы не спасаем, мы только губим, ты слышишь? Фридрих? Фридрих слышит только: — Я помог себе. Фридрих не понимает. Не понимает Альбрехта, который смотрит, словно знает правду. Фридрих не знает правды. Фридрих знает, что Альбрехт настоящий. Фридрих пачкает слезами и пытается удержать. . Только вот лед толстый, а пальцы совсем замерзли. . Фридрих падает. Фридрих боится льда.